Николай Шипилов - Псаломщик Страница 20

Шалоумов; — Делаем вывод, что лучше иметь метку на одежде, чем черную метку в почтовом ящике, или не иметь ее вовсе. Я вас правильно понял, Валерий?

Офицер Клячин: – Не совсем… После Чечни все здесь кажется, знаете ли, слегка смешным… И это печально…

Шалоумов: — Да-да! Но вот сегодня в ночь на воскресенье убили старшего лейтенанта Рыбина. Я знал его. Это был чудесный парень, который тоже, как и вы, прошел Чечню и остался жив. Сегодня воскресенье… Вдумайтесь в смысл этого слова, господа! Воскреснет ли старший лейтенант Слава Рыбин, улыбку которого долго не забыть ни его сослуживцам, ни тем темным личностям, которых у нас принято называть криминальными? Время пошло. Мне думается, что – нет, Слава не воскреснет. Слава в детстве считался умственно отсталым. Общественное мнение полагает, что в правоохранительных органах преобладают таковые. Не мне судить. Но одни из них – романтики, как Слава Рыбин. Другие – берут реванш за свое убогое детство: «А-а, умники, вот я вам ужо!» Что же есть психиатрическая норма? Вот Слава. Слава был добрым рыцарем, несмотря на то что сирота. Может быть, что и данная ему в детском доме фамилия Рыбин означает – ничей: ни папин, ни мамин, ни зверушкин, ни норушкин, а – Рыбин. Рыба – в воде, вода – темна. Тут и вспомнишь русские сказки про доброго Иванушку-дурачка, то есть умственно отсталого, по определению официальной психиатрической науки…

Офицер Клячин: – Что это вы меня сбиваете? Почему это он был умственно отсталый? У нас, знаете ли, в обществе, знаете ли, и поглупее есть! И у вас, как говорится! В детстве – да! – считался! Вы что, не знаете, знаете ли, что такое была есть совковая психиатрия? Потом паря нагнал и даже, извиняюсь, перегнал некоторых! Такой был говорун!

Шалоумов: – По факту смерти – да, бесспорно обогнал! Но не оттого, что он, как говорят, не брал, не «крышевал»! Ему не страшна была служба собственной безопасности! А «не брать» – это, признайтесь, редкостное, это ненормальное явление нравственности в рядах сотрудников муниципальной милиции.

Офицер Клячин: – Почему? Ай, да ну вас, знаете ли! А Рябиков-покойничек – брал? Нет. А Сухожлин-покойничек? Брал? Нет… А… Этот-то, как же его… Покойничек тоже… По кличке Последний из удэгэ… Почему же вы так?..

Шалоумов: — Как да почему! А вы не трогайте покойничков. Оставьте мертвым – мертвое, живым – живое, а героям – вечная слава. Да вы посмотрите только: на ваших еще живых сержантах – весь золотой запас какой-нибудь России наразвес! И навынос! И с косичками, как пацаны, ходят ваши военнослужащие!.. А вы в почемучки играете!

Офицер Клячин: – Ой, не судите… – …и того… как же? Они кавказскую войну прошли! Да! Не судите и без судимостей, знаете, помрете!

Шалоумов: – Это так. Все, знаете ли, там будем. Или на помойке, как ваш старлей. Давайте обратимся к обстоятельствам гибели старшего лейтенанта уголовного розыска Вячеслава Рыбина. Итак, неделей раньше он потерял в неравном бою два передних и один коренной зуб. В связи с печальным уходом с театра государственной службы лейтенанта эти потери можно расценивать как неудавшееся покушение… Какова ваша версия убийства?

Офицер Клячин: — Ну, ну, ну, ну! Какой, знаете, театр?! Вы еще скажите: чеченский след! Никакого покушения не было. Чего же вы хотите? Время такое в городе! Лет пять-семь назад поступало в месяц около сорока мертвяков. А нынче в два раза больше за неделю! Озверели православные! Крушат друг дружку почем зря да в грехах каются! К примеру, за последнюю неделю сентября, например, поступило на семьдесят семь и семь десятых процента покойника больше, чем на тот же период две тысячи второго года. Внешние факторы смерти разные: на первом месте стоит удушение, на втором месте – травмы, нанесенные тупыми предметами, а третье, предпоследнее место, делят колото-резаные раны и отравления. «Огнестрел» пока отстает. В связи с наплывом криминальных смертей судмедэксперты дежурят по двое. И все равно не успевают. Особенно ночью. Начинается самая работа. Так и старший лейтенант Рыбин обходил ночью вверенный ему участок. Он увидел, что некий мистер Икс…

Шалоумов: – Какие вы ужасы рассказываете! Мистер… кто?

Офицер Клячин: – … Мистер бомж! Можно предположить, что этот мистер бомж, роясь в мусорном баке…

Шалоумов: — Но ведь мусорный бак – не сберегательный банк, хотя слова и однокоренные. Но чем же все же была вызвана острая реакция лейтенанта на естественное поведение этого нынешнего бомжа – типичного представителя экстремальной профессии и, насколько мне стало известно, бывшего учителя физкультуры?..

Офицер Клячин: — Вот! Таковым было отношение старшего лейтенанта Рыбина к несению службы. Вот представьте сами себя на его месте: вы идете по участку в районе улицы имени Серостана Царапина, пятнадцать дробь двенадцать. И вы ясно, как в телевизоре, видите себе, что некто без постоянного места жительства роется в мусорном баке. И складывает он добычу не куда-нибудь в пакет, а за пазуху. Вы крутите ручку настройки – и у вас возникает убийственно правильная мысль: не-спро-ста! Верно?

Шалоумов (удивленно): – М-м-м… Мне не совсем понятна ваша логика…

Офицер Клячин: — А-а, логика вам! Мы логику проходили, не волнуйтесь! А вот Рыбину, знаете, некогда было мычать: м-м-м! Он не мычал! Он кинул свое натренированное на тренировках тело на подавление сопротивления бомжа! Теперь уже неживой бомж – бывший учитель физкультуры, как вы очень верно заметили, оказал ему прямо, знаете, таки… фашистское сопротивление! Об этом можно судить по количеству фонарей и ушибов на фэйсе и торсе Славы Рыбина! Но некто под названием «третья сила», этот некто третий убил их двоих вместе из огнестрела! Кто он, этот фантомас наших дней? Над его разработкой сегодня трудятся лучшие умы нашего районного отдела милиции. Заведено уголовное дело! Ведется следствие! И, будьте уверены, мы изобличим и покараем этого козла! У нас это дело – но пасаран! Впредь никому неповадно будет подымать свою волосатую руку с пистолетом Токарева на сотрудника нашего подразделения! Запомните! Нас, знаете, не мочат – мы не мочим, а замочат – спуску не дадим! Это я вам говорю!

Шалоумов: – Вы мне-то уж, пожалуйста, не грозите!

Офицер: – А я вам и не грожусь – я предупреждаю через вас наших потенциальных убийц! Пусть они знают: всех отловим – и мало не покажется! А прокурор – добавит! Добавит, я прямо, знаете, вам скажу! Слово офицера – добавит! Догонит, знаете ли, – и еще наддаст!

Шалоумов: – Несомненно – наддаст! Но мы с вами отвлеклись от главного: как и почему был убит лейтенант Рыбин? Что за бумаги были зажаты в его кулаке?

Офицер: – А вот это вот самое – коммерческая тайна… следствия! Но скажу, что написана была сущая пустяковина, ничегошка: «Дядя Петя, не забудь…» Какой дядя Петя! Что не забудь?..

Шалоумов: – …это и многое другое предстоит выяснить следствию. Так?

Офицер: – Так точно!

Шалоумов: — Однако из достоверных источников нам стало известно, что Слава Рыбин самостоятельно изучал английский язык. А в записке было написано почему-то английскими буквами следующее:

«Wowa – kukla-marionetka v lapax KAGANATA. Kozel-provokator vedychiy baranov na ritualnoe zaklanie. Neyzeli do six por tie yasno? Ili и Roccii deystvitelno odni PRIDYRKI kak on sam nedavno skazal? Slygi SATANI v CMI podigrivayt emy, ostavlay narody nadezdy. Ona umret poslednei. Voin-Rusich, vocctan! Osvobodi Podinu ot pabstya. ZA VERY, TSARYA I OTEHESTVO! VINTOVKA delaet ictoriy…»

А уже далее по-русски, следующее:

«Дяде Пете».

Что это за дядя Петя? Прокомментируйте.

Офицер: — Что?! Вы ответите за разглашение нашей служебной информации! Где вы это взяли?!

Шалоумов: – Мы не выдаем своих информаторов. Вам же спасибо за интересную, содержательную беседу. Резюмируя сказанное, стоило бы риторически воскликнуть: когда в стране прекратится бардак? Останавливает понимание того обстоятельства, что в бардаке пора менять бандершу на хозяйку. Итак, многоуважаемые радиослушатели, наше время в эфире истекло. События развиваются столь стремительно, что вскоре может настать момент, когда «уже не будет времени»24. В следующем, вечернем уже, выпуске нашего радио-шоу «Китай за углом» мы расскажем о нападении на предпринимателя Ивана Хару… Послушайте анонс…»

Дикая какофония шляхетского композитора Людославского. На контрасте – невинный голос хорошего мальчика из буржуазной семьи:

«… В кромешной темноте пострадал и коммерсант Иван Хара. Поздно ночью, возвращаясь в гостиницу из командировки, он решил заехать в достославный район красных фонарей и взять там в любимые подруги девушку, чтобы ее „оттанцевать“…»

Звучит шансон.

Начальник командира офицера Клячина слушал эту радиопередачу на даче. Он сразу позвонил начальнику командира и с усталой обреченностью выговорил: