Крейг Маклей - Киноклуб Страница 20

– А почему именно пять с половиной месяцев? – спрашивает Робин. – Она что, устроилась к вам только на полгода?

– Не в этом дело, – отвечаю я. – Просто через полгода собираюсь бросить журнал на произвол судьбы и уехать. Сбежал бы раньше, но не могу. Собираются снимать фильм по моему роману, поэтому придется задержаться. Правда, не уверен, что из этой затеи что-то получится. В прошлый раз съемки накрылись медным тазом.

– Я тебя понимаю, – кивает Робин. – Заранее лучше не радоваться, а то потом ждет большое разочарование.

– Вот именно. С другой стороны, когда у бойца еще до начала битвы пораженческие настроения – это тоже не дело. Эх, надо было послушать маму с папой и идти учиться на дантиста. С другой стороны, целыми днями ковыряться в чужих гнилых зубах – тоже удовольствие маленькое. А шатающиеся зубы?.. Только представлю – мороз по коже! Нет, дантист бы из меня все равно не получился.

– Это хорошо, – отвечает Робин. – Слышала, по числу самоубийств среди представителей разных профессий дантисты на втором месте. На первом фермеры.

Сразу вспоминаю про Тео. Когда приду домой, надо будет посмотреть статистику самоубийств среди работников страховых компаний и сравнить со статистикой самоубийств среди актеров. Надо узнать, не сменил ли друг шило на мыло.

– Ну хорошо, отговорила, – киваю я. – Так и быть, не пойду в дантисты.

– Ты сказал, что собираешься уехать, – говорит Робин. – Прости, если лезу не в свое дело, но… куда, если не секрет?

В первый раз кто-то задал мне этот вопрос. Пока что толком не ответил на него даже самому себе.

– Ну-у… – тяну я. – Вообще-то долго думал на эту тему. Ясно одно: срочно надо сменить обстановку. Переехал сюда сразу после школы вместе с РТ и с тех пор надолго никуда не отправлялся. Так вот, он до сих пор живет в квартире над редакцией, которую мы еще тогда сняли на двоих. Представляешь, даже коробки с вещами еще не все разобрал. Если в доме будет достаточно вяленой говядины и замороженного концентрата апельсинового сока, РТ длительную осаду выдержит. А если два-три раза в неделю сможет вылезать в заднее окно и бегать на концерты, он ее даже не заметит.

– Наверняка у тебя все-таки есть какие-нибудь идеи, куда ты хочешь поехать.

– Скорее всего, в Нью-Йорк или в Париж, – отвечаю я. – Понимаю, банально до невозможности. Как раз те два города, куда едут все писатели. Правда, с французским у меня плохо. Со школы не было случая взбодрить. Так что у Нью-Йорка есть большое преимущество. Но, с другой стороны, в том, что не понимаешь бо́льшую часть того, что тебе говорят, тоже есть свои прелести…

– Париж – классный город, – соглашается Робин. – Только очень дорогой.

– Знаю, – киваю я. – А знаешь, что хуже всего? Чем дольше здесь остаюсь, тем меньших размеров квартиру смогу снять в Париже. Когда РТ меня полностью выдоит, придется ночевать в ящичке для пожертвований в часовне Сен-Шапель.

– Ты насовсем хочешь туда перебраться? – спрашивает Робин. – Или просто собираешься пожить некоторое время?

– Пока не решил, – отвечаю я. – Вообще-то моя мама француженка, так что у меня есть европейский паспорт. Если захочу, могу остаться надолго. Но не уверен, захочу ли. В общем, там видно будет.

– Значит, РТ эта новость не обрадует?

– Ну, если буйный, яростный припадок можно считать проявлением радости… – вздыхаю я. – Правда, мне к его вспышкам не привыкать. Был, например, один неприятный эпизод, связанный с турниром по гольфу в честь Боба Хоупа… Хотя нет, он настолько болезненный, что мы стараемся лишний раз его не вспоминать. «Ладно, хватит трепаться, пойдем в отрыв!»

– Что, прости?

– Нет, это я прошу прощения, – отвечаю я. – Иногда не могу удержаться и принимаюсь сыпать цитатами из фильмов, которые смотрели не все.

– Значит, это была цитата?

– «Он умер в собственном саду при очень странных обстоятельствах. Власти решили, что в этом деле лучше не копаться».

Робин растерянно хмурится:

– Это из какого фильма? Вдруг я смотрела?

– Не бери в голову, – говорю я. – Ну, показывай свой знаменитый графический роман. Бьюсь в пароксизмах от нетерпения.

– Нет, так нечестно! Сначала скажи, что за фильм! – настаивает Робин.

– «Эта группа – ныне легендарный британский коллектив «Spinal Tap». Помню, меня уже тогда поразила их яркость, мощь… и пунктуальность!»

– А-а, догадалась! Ты цитируешь фильм «Это Spinal Tap»! – радуется Робин. – Слышала, но не смотрела. Я вообще смотрю мало фильмов. Зато мой бывший муж был совершенно сдвинутый киноман. Ни дня без фильма прожить не мог, да еще составлял списки просмотренного. В конце года они с друзьями собирались и сравнивали свои списки. Каждый пункт обсуждали. И так весь день.

– Хм, – задумчиво произношу я. – Вообще-то идея интересная.

– Обсуждения получались такие долгие, что к вечеру у него голос садился. Представляешь, только в кинотеатре фильмов по сто за год смотрел.

– Иди ты! Я и вполовину так часто в кино не хожу, а ведь моя работа – писать рецензии для заштатного журнальчика! «Впечатляющие цифры, Мабел!»

– Муж был на десять лет старше меня, – продолжает Робин. – Поженились, когда еще была студенткой. Самый мой импульсивный поступок. И самый глупый.

– Используя мои филигранно отточенные дедуктивные и индуктивные способности, рискну предположить, что брак ваш, миледи, не был счастливым.

– Ну, не то чтобы совсем, – уклончиво отвечает Робин. – С ним было весело. Мой бывший муж вообще-то парень хороший. Но о том, что он алкоголик, узнала только после свадьбы.

– Не вини себя, – говорю я. – Вы же не на встрече анонимных алкоголиков познакомились. А жаль – знала бы, во что ввязываешься.

Робин отвечает натянутой улыбкой.

– Вообще-то у него и других проблем было навалом. Оказалось, у него есть три кредитки, о которых я даже не знала. И по всем долги. Выяснилось все, только когда у нас изъяли за неплатежи автомобиль. Поехала на нем в университет, а когда вышла – смотрю, машины нет. Естественно, позвонила в полицию. Думала, угнали. А когда объяснили, в чем дело, чуть сквозь землю со стыда не провалилась.

– Сочувствую.

– Потом дела пошли еще хуже. После ареста его уволили с работы.

– Его что, еще и арестовывали?

– Ну да. Продавал травку и другие легкие наркотики, чтобы подзаработать, – отвечает Робин. – Мы тогда жили в таунхаусе в Ньюмаркете. Полицейские нагрянули с обыском и весь дом вверх дном перевернули. Я тогда только что устроилась в «Пиксар». Копы забрали оба компьютера – и его, и мой. Пыталась объяснить, что компьютер вместе со специальным графическим оборудованием мне выдали на студии, чтобы могла работать дома, но толку никакого. Между прочим, эти штуки стоят пятьдесят тысяч долларов. Попробуй объяснить все это работодателю, когда устроилась всего неделю назад.

– Да, подобные ситуации у многих вызывают затруднение, – тоном заправского психолога отвечаю я.

– Но я сдаваться не собиралась. Решила, что буду бороться за наше счастье. Сбежать – проще всего. Моя мама именно так и поступила. Два раза. Очень трудно было ее за это простить, хотя понимаю, что и папа мой, и отчим совсем не подарки. С тех пор вся моя жизнь вертелась вокруг Тима. Пристраивала в хорошую клинику. Нанимала адвоката. Встречалась с представителями банка и кредитных компаний. Умоляла, договаривалась, искала компромиссы, лишь бы у нас не отобрали дом и не объявили банкротами. В общем, как вспомню, так вздрогну.

– Да, я себе как-то по-другому представлял семейную жизнь.

– Еще у Тима был сын от первого брака, – продолжает Робин. – Коди. Сейчас ему лет четырнадцать. Раньше часто у нас оставался, но после ареста Тиму запретили видеться с сыном. Вообще-то мальчик хороший, но за ним нужен был глаз да глаз. Любил все поджигать.

– Надеюсь, не взглядом, как в фильмах ужасов? Спички хотя бы спрятать можно…

Робин смеется:

– Извини. Зачем я тебе все это рассказываю? Заманила, обещала комиксы показать, а сама жалуюсь на тяжелую судьбу.

– Заманила? – радуюсь я. – Круто! Раньше меня никто никуда не заманивал. Даже не знаю, как себя вести в таких ситуациях, поэтому извини, если что не так.

– Нет, это ты извини, – понурилась Робин. – Да, сразу видно, что я мало общаюсь. Даже рекламным звонкам радоваться начала. Ура, ура, мне позвонили! Слышал бы ты эти разговоры. Стыд и позор. Начинаю спрашивать у сотрудников, как дела. Некоторые отвечают. Но большинство думает, что прикалываюсь, и вешают трубку.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Я тоже в общении не спец. И вообще, твои рассказы про тяжелую судьбу гораздо занятней моих. У меня вся история умещается в одно предложение: девушка сбежала с режиссером в Лос-Анджелес.

– С режиссером?

– Вот именно. А самое неприятное, что этот козел нас и познакомил. Когда сорвались съемки экранизации моего романа, уехал в Голливуд, а ее прихватил с собой. Их там ждет пилот…