Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя Страница 20

— Ты здесь маринуешься? — спросил незнакомец, остановившись около Толика, взявшего связку и выпрямляющегося.

— Временно живу, — ответил дизайнер, разглядывая рябое лицо худощавого, держащего одну руку за спиной, а второй перебирающего черные четки в форме черепов.

— А Гендос? — задал второй вопрос рыжий, глянув на дверь, на ключи в руке Толи, машинально сжавшего кулаки.

— Дома его нет. А вы знакомы? — поинтересовался дизайнер, перебирая связку пальцами, нащупывая самый длинный, как карандаш, ключ.

— А ты не гонишь?! Я тут битый день пасу, а этой суки все не было, — напрягшись, сказал худощавый, перестав играть с четками.

С улицы через открытые дверь и окна в подъезд летели звуки проезжающих мимо авто, стук каблуков по асфальту, чьи-то разговоры. Иногда люди общались так громко и близко, что Толе казалось, сейчас они зайдут внутрь. Он хотел этого, но…

— Ты меня слышь, браток?! — рявкнул рябой, вплотную подходя к дизайнеру.

— Я сам только подошел, Генки не видел. А что случилось? — смотря то в глаза худощавому, то на исписанные матерными словами стены подъезда, ответил Анатолий. Между большим и указательным пальцем правой руки он зажал ключ-карандаш, поглаживал его твердые неровности.

— Он тебе кто? — продолжал допрос парень, слегка задрав голову, смотря как бы сверху.

— Вместе хату снимаем, — заметив, как подергивается левый глаз худощавого.

— А вы не вместе трубками банчите?! — поинтересовался рыжий, дернув рукой, которая была спрятана за спину.

— В смысле? — не понял Толя, погладив ключ, прислушиваясь к звукам с улицы.

— Не в двушник мне убитую мобилу впарили? — вынимая из-за спины руку, сжимавшую мобильный телефон, и смотря прямо в глаза дизайнера, пытаясь уловить в них правду, спросил худощавый. Руку с четками он засунул в карман.

С одного из верхних этажей донесся звук открывающегося замка. Толя расправил плечи, посмотрел на трубку, он где-то ее уже видел.

— Откуда у тебя?!

— Гендос впарил, а она не пашет. Ты не в курсах?

— Это моей подруги телефон, его украли, — узнав мобильник, сказал дизайнер.

— Аахааха, — заржал рябой, посмотрев вверх, откуда спускался кто-то из жителей подъезда. — Вот, бли, грузчик издагон! Срет, где живет. А, ули труба не пашет? — снизив тон и подвинувшись в сторону, освобождая дорогу для старушки, кряхтя спускающейся вниз, спросил худощавый.

— У нее с батарейкой проблемы были, — провожая взглядом старушку с пятого, ответил Толя. — Ты сколько ему отвалил?

Рябой назвал сумму. Довольно дешево.

— Я тебе деньги верну, ты мне телефон, — предложил дизайнер, все еще сжимая ключ.

— А Гендосу туза порвешь, — заржал рыжий, и эхо от его ааахаахааа покатилось по подъезду.

Снизу раздался возмущенный старческий голос:

— Сейчас милицию вызову! Шумят тут, бандиты!

Судя по шагам, пенсионерка вышла на улицу.

— Опа, — засуетился худощавый. — Давай деньги, и разбежались.

Толя, слегка опасаясь, как бы рыжий не позарился на все наличные, достал требуемую купюру. Взяв деньги, оглянувшись назад, на звук открывающейся соседней двери, худощавый протянул дизайнеру телефон. «Точно, украденная модель Полины, — скользнув взглядом по трубке, подумал Толик. — Что же Генка, гад, совсем спятил?»

— Гендосу привет! — смеясь, сказал рябой и пошел вниз. За ним спустился сосед.

Толя проводил их взглядом. Затем развернулся к двери и открыл ее. Войдя внутрь, запер. В квартире было прохладно. Странно пахло. С кухни доносился звук падающих из крана капель, ударявшихся о металлическую мойку.

Толя решил не разуваться, потому что пол весь был в отпечатках грязных следов. Он огляделся. Двери в жилую комнату и ванну были заперты. Он понял, чем пахнет. В воздухе витал запах фикалий и чего-то прокисшего. Что-то тихо упало, — кажется, в ванной. С улицы донесся резкий сигнал клаксона, заставивший парня вздрогнуть. Под ногой скрипнула доска пола. Снова какой-то шум. Толя напрягся. Стены квартиры будто дрогнули, начали сдвигаться. Он зажмурился, открыл глаза. Стены с обшарпанными обоями стоят на месте. Сзади, за входной дверью, раздался приглушенный крик. Толя резко обернулся. Сердце заколотилось быстрее. Как оказалось, подростки что-то не поделили в подъезде. К их крикам добавился необычайно громкий голос старушки с пятого этажа, грозившей вызвать милицию. Топот по лестнице, и за дверью воцарилась тишина. В квартире остался лишь звук падающих из крана капель. Толик успокоился, размял плечи и мышцы шеи. Он заглянул в комнату. Разбросанное постельное белье, полный кавардак. Вещи Толика, некогда сложенные в большую дорожную сумку, свалены в углу. Он бегло осмотрел их. Не хватало куртки. С улицы снова донесся резкий сигнал клаксона. Парень подошел к окну. Он увидел, как с магистрального щита на него смотрит красивая женщина, из одной ноздри которой течет кровь. Под рисунком горела яркая надпись «СКАЖИ НАРКОТИКАМ СВОЕ СЛОВО», дополненная сливающимся с основной цветовой гаммой «НЕТ!». «Вот так доработали! „Нет“ сделали нечитабельным», — подумал Толик, отметивший и обрадовавшийся, что все остальное без изменений. Потом он еще раз оглядел комнату. Раздался какой-то шум в квартире, — кажется, в коридоре. Толик пошел туда.

«Они нашли меня», — подумал он. Он посмотрел на лучи света, пробивающиеся в проем между полом и дверью. Темные полосы, видимо чьи-то ноги, двигались снаружи. Потом кто-то дернул дверь за ручку. Защелка выдержала. Парень обхватил руками ноги, сжался. Его трясло то ли от страха, то ли от холода, а может, еще отчего. Дверь дернули еще раз, а потом громыхнул голос:

— Эй, ты там?

Он почувствовал, как горячая слеза течет по щеке к губам. Он давно не плакал. В голове шумело море, а вокруг него выл, как в горах, ветер. Именно так он воспринимал шуршание воды внутри канализационных труб. Снаружи, перекрывая свет, двигались темные полосы-ноги. Одна из них ударила о дверь:

— Открой, открой!

Тут судорога скрутила правую ногу, сжимая мышцы. От боли он резко распрямился, ударившись рукой и затылком о ванную, закричал. Широко открытые глаза смотрели во тьму, в потолок.

— Гена! Открой. Что с тобой случилось?

Но он продолжал кричать и корчиться на холодном кафеле, раня руки о водосточные трубы, края ванны. Кто-то незримый в темноте выжимал его ногу, и он орал на него, желая напугать. А снаружи громыхал голос:

— Генка! Это ты?! Я дверь сломаю.

Полотно тряслось. Лязгнули петли. Гена ощутил запах пота, ржавчины, сырой плесени, грязного белья, проступившей в ранах на руках крови. По бедрам потекла влага. Он сходил под себя. Резкий запах мочи проник в ноздри. Он чуть не задохнулся от всего этого зловония и тут узнал голос того, кто пытался войти внутрь его «пещеры». Он проорал ему, сгибаясь пополам, хватая руками носки разрываемой болью ноги:

— Уходи, Толик, сука!

— Очухался?! Открывай! — дергая ручку, ответили снаружи.

— Пошел на!!! Я…

Тут он непроизвольно дернулся, запрокинул голову и ударился лбом о край ванны. Красные пятна, похожие на семафор, полыхнули перед глазами. Он прикусил кончик языка.

— Это ты подстроил кражу сумки Полины?! Открой, идиот! — набатом гремел голос. Темные полоски — тени от его ног — заслонили весь свет.

— Я взял то, что ты мне задолжал! — снова сгруппировавшись, проорал Гена, сидящий в луже собственных испражнений.

Он вытянул ноги. Они стали такими легкими, словно их и вовсе не было. Он расслышал свое прерывистое дыхание. Ему полегчало.

— Это ты у меня вечно занимал! Может, выйдешь, и мы поговорим?! — пнув дверь, крикнул Толик.

— Эээээ нет! — грозя пальцем в темноту, ответил грузчик. — Я больше не выйду. Она и так пожрала меня, а если я снова выйду, то она позовет меня к себе, и я не стану сопротивляться…

— О ком ты говоришь? О хозяйке квартиры?

Гена рассмеялся. «Как он не понимает, ведь сам создал ее». Он согнул левую руку в локте, завел ее за спину, нащупал бортик ванной, ногами уперся в пол и попытался встать. Поскользнувшись на моче, шлепнулся на кафель и рассмеялся.

— Ты спятил? Гена, открой — и поговорим, — попросил Толя.

— Нет, нееет. Я тебя не пущу. Это ты виноват в том, что она пришла ко мне. Я не испугался. Мне очень хотелось этого. Давно хотелось. Просто нужен был толчок, и ты помог мне решиться. Поэтому ты мне должен. Теперь-то я понимаю, что ты мне должен жизнь. Не обращай внимания. Я иногдаааа-аааа-ааааа…

— Чего орешь?! — не понимал Толик.

Судорога свила обе ноги Гены как раз в тот момент, когда он почти встал. Парень рухнул на колени. Удар отозвался во всем теле, аж зубы лязгнули друг о друга. Кусочек эмали откололся от одного из них, прилип к небу. Беспорядочные движения руками, обдираемыми о трубы, ванну, шляпку гвоздя, торчащую из двери, не причиняли боли. Словно жгутами скрученные жилы и кровеносные сосуды, кости, мышцы, кожа ног — вот что сводило его с умаааАААААААА…