Александр Галкин - "Семейные сны" Страница 20

Вслед за дочерью и жена Ваша откроет свое сердце, полное скрытой любви к Вам. Взявшись за руки, Вы вместе пойдете на лоно природы, поглядывая друг на друга сверкающими очами. Вы сядете на траву в дремучей чаще, под тенью столетнего дуба, осеняющего своей величавой красотой неторопливо струящийся Салгир. Оживятся кусты и деревья, радостно вспорхнут и запоют птички, цветы приподнимут хрупкие головки, где-то зазвенит пастушеская свирель. Вы раскроете объятия свои, и ваши губы сами потянутся друг к другу. "Люби меня, - скажете Вы. - Без глаз твоих темен светлый месяц, воссиявший над нами!"

Ваши слова отзовутся в ее душе, как восхитительная музыка, и она ответит, бросаясь в Ваши объятия: "Лечу к тебе на крыльях любви!" Но я не могу описать того, что дальше случится... Перо выпадает из моих рук... и слезы ручьями катятся по щекам.

После этого и мать-старушка не в силах будет устоять перед натиском человеческой доброты. Она принесет Вам свою сберкнижку и скажет: "Сыночек, возьми себе все мои деньги... Я прятала их под подушку, но теперь вижу, что они тебе нужней!.." В ее глазах засветится стыдливая слеза - Вы же смахнете ее стремительным сыновним поцелуем. Вот когда золотой луч утешения пронижет небеса и осветит мрак скорби земной! Вот когда разгладятся Ваши морщины, и до сих пор стенающая душа расправит крылья и воспарит в поднебесье! *33

Жму руку и обнимаю - Зять.

Пусть читает...

Сна все равно не было. Я сел в позу лотоса, прикрыв глаза и представив своего двойника, голова которого прикреплена к моему затылку и который сидит кверху ногами в той же позе, что и я, и начал крутить оранжевые спирали между его и моим пахом. *34 Одновременно я молился. Потом отключил внутренний монолог*35 и окунулся в плотную темноту безмолвия.

Спустя несколько минут густая тьма начала давать разрывы, рассеиваться, как мучнистый туман, и внутри рваного овала откуда-то из глубины выплывала церквушка с тремя синими куполами и колокольней. Времена ее застилала вязкая водянистая масса, но вот и она расступилась - и церковь отчетливо предстала с высоты птичьего полета, а потом стала медленно приближаться, смахивая на падение. Вдруг полет плавно оборвался, и меня мягко протащило вокруг церкви.

Это была та самая церковь, которую я не однажды видел по время прогулок с Акакием. Что бы все это значило? - Пойти в церковь? Это уж слишком просто, а главное, банально. Может быть, мне предлагают окреститься?! Вполне вероятно... И даже наверняка. Завтра же это сделаю! Но что это даст? Жить поможет? *36 Едва ли...

А пока - спать...

Сложив письмо вчетверо, я выбрался в коридор, куда родители вытащили чемоданы, раздвинул молнию дорожной сумки и засунул письмо в карман. Что будет с отцом, когда там, на отдыхе, в тиши субтропической природы, он прочтет его? Схватит кондрашка? Или он прибьет протезом мать? Да... Что будет, то и будет!..

Акакий, выпростав пятки поверх одеяла, мирно похрапывал.

33.

Короткие, пронзительные, тревожные звонки грубо вырвали меня из забытья. Я сорвался с дивана и побежал к телефону. Междугородний! Из Москвы!!! (На двери родительской комнаты висел амбарный замок, чемоданов в коридоре не было.) "Неужели бабушка умерла?.. Не верю! Бог не допустит!.."

Май 1991 - июнь 1993 г., Москва.

ПОСЛЕСЛОВИЕ РЕДАКЦИИ

Редакционный коллектив долго колебался, прежде чем решился напечатать повесть, которую Вы, уважаемый читатель, только что прочли. Мнения редакции резко разделились. Одни утверждали, что это произведение заставляет задуматься о смысле жизни и зовет к переоценке ценностей. Другие уверяли, что оно является глубоко безнравственным, пошлым и вульгарным, потому что профанирует высокие идеалы, издевается над любовью и браком, смешивает с землей все лучшее, что есть в человеческой душе.

- Это слишком грязно! - убедительно говорил один наш сотрудник. - Печатать нельзя!

- Напечатать-то можно, только надо выкинуть вторую часть: она ничего нового не дает, - с жаром предлагал другой работник, - а финал переделать хотя бы на уровне сюжета. Например, главный герой кончает самоубийством...

- Я думаю, автора нужно попросить, - брал слово главный редактор, - добавить в рассказ что-нибудь светлое, чистое. Глоток свежего воздуха! Ведь искусство, в конце концов, невозможно без катарсиса! Оно должно очищать, возвышать человека... Без этого просто нельзя жить...

- А я считаю, автор специально нагнетал всю эту атмосферу...- не соглашалась одна из милейших наших сотрудниц. - Прочитаешь этот рассказ, и можно идти делать революцию!..

- Читаешь - и как будто подглядываешь в замочную скважину, - перебивал четвертый,- точно сам в чужой семье оказался... Мне даже как-то неловко стало...

- Правильно: злобный пасквиль!.. Натурализм! Эмиль Золя! - с усмешкой подхватывал пятый.

- Неправда! - встревала в разговор технический редактор. - Главный герой любит свою жену, сына и бабушку. Даже отца он по-своему любит! И хочет, чтобы было как лучше...Только не получается... Вот! Ничего-то вы не поняли!

Ее поддержали трое корректоров и машинистка.

- Он кровью писал! - оторвавшись от компьютера, говорила старейшая наша сотрудница. - А вы хотите лишить его права высказаться! Как вам не стыдно!.. Я бы специально выдавала в загсах эту повесть всем молодоженам...перед заключением брака... в обязательном порядке... прочитать и подумать, пока еще не поздно... Пусть узнают, что такое настоящая жизнь в семье!

Одним словом, вопрос был решен демократическим путем, а именно поименным голосованием. Голоса снова разделились: 15 против 12. Три голоса "за" все-таки перевесили. И повесть была опубликована.

Значительную роль в публикации сыграл энтузиазм нашего зарубежного друга, израильского литературоведа, раввина и талмудиста Л.Д. Фудима, автора комментариев к повести, убеждавшего редакцию в безусловной эстетической ценности произведения и большой эрудиции автора. Доказательства тому - подробнейший и доскональный потекстовый комментарий Фудима, выполненный на высоком научном и профессиональном уровне.

В дополнение к сказанному информируем читателя, что автор ни на какие уступки по исправлению текста не согласился, категорически отказавшись что-либо переделывать. Текст, таким образом, печатается в первоначальном виде. Обращаем внимание читателей, что мнение редакции не совпадает со взглядами, оценками и убеждениями автора, и редакция ответственности за них не несет.

КОММЕНТАРИИ

1

Эпиграф к повести Ульяна Негалкина, как удалось выяснить, взят из статьи А. Архангельского "Грядущим гуннам" ("Литературная газета", 18.09.1990.) Неизвестно, почему в тексте она называется "Грядущему гунну" (в единственном числе). Вероятней всего, авторская неточность объясняется ошибкой памяти. Статья А.И. Солженицына "Как нам обустроить Россию" также впервые была опубликована в "Литературной газете" примерно в это же время, однако она принадлежит исключительно Солженицыну, и никакие сборники под этим названием не выходили.

А.Н. Архангельский - известный современный журналист и критик, академик организованной им Литературной Академии, автор публицистических статей демократического направления.

Г. Марков - автор популярных исторических романов "Соль земли" и "Строговы".

Ю. Озеров - кинорежиссер, автор киноэпопеи "Освобождение".

2

"...два небезызвестных героя русской литературы".

Акакий Акакиевич Башмачкин - герой повести Н.В. Гоголя "Шинель" ( о Башмачкине см. авторитетную статью литературоведа А.Б. Галкина в книге: Энциклопедия литературных героев. М., 1997, с.46-47); Фома Фомич Опискин - герой повести Ф.М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели" (см.: там же, с.296-297).

3

"Радовали меня также его пятки..."

"Пятки" становятся в повести одним из ведущих лейтмотивов произведения. С ними в дальнейшем будет ассоциироваться смерть и страдания (см. ниже: примечание 5).

4

"Сны - посредники между Богом и человеком, тем миром и этим... время движется наоборот - от Бога к человеку".

Рассуждения героя целиком заимствованы из работы отца Павла Флоренского "Иконостас". Ср. у Флоренского: "...в сновидении время бежит, и ускоренно бежит, навстречу (курсив везде о. П. Флоренского.- Л. Ф.) настоящему, против движения времени бодрственного сознания. Оно вывернуто через себя и, значит, вместе с ним вывернуты и все его конкретные образы. А это значит, что мы перешли в область мнимого пространства. Тогда то же самое явление, которое воспринимается отсюда - из области действительного пространства - как действительное, оттуда - из области мнимого пространства - само зрится мнимым (...)

Одно близкое мне лицо, тоскуя по умершим близким, видело во сне себя гуляющего на кладбище. Другой мир казался ему темным и мрачным; но умершие разъяснили ему - а может, и само оно (лицо.- Л. Ф.) увидело как-то, не помню в точности как,- насколько ошибочна такая мысль; непосредственно за поверхностью земли растет, но в обратном направлении, корнями вверх, а листьями вниз, такая же зеленая и сочная трава, как и на самом кладбище, и даже гораздо зеленее и сочнее, такие же деревья и тоже вниз своими купами и вверх корнями, поют такие же птицы, разлита такая же лазурь и сияет такое же солнце - все это лучезарнее и прекраснее нашего посюстороннего.