Екатерина Мурашова - Одно чудо на всю жизнь Страница 20

— Тут такое дело, Витёк… Так вышло… В общем, Витёк, я всё знаю… Про девочку и вообще… Да погоди, погоди! — Никита заметил, как потемнел лицом Витёк, и испугался. Ещё в драку полезет! Драться Никита не умел и не любил. Да детективу это и не нужно. Оружие настоящего детектива — мозги. Работой мозгов он все преступления и раскрывает. А те, которые бегают и палят непрерывно с двух рук, — это всё глупость. — Я никому болтать не собираюсь. Я хочу вам помочь.

— Чем ты можешь помочь? — Витёк уже овладел собой, спросил спокойно, хотя внутри всё кипело, как в чайнике. Ну вот! Говорил же Капризке, что нельзя Маринке и её языку доверять. И вот пожалуйста — получайте детективного дурачка Никиту с его дурацкой помощью! И что теперь делать? Сказать ему: забудь всё? Забудет он, как же!

— Я могу провести расследование.

— Никита, здесь нет и не было никакого преступления, поэтому расследование не нужно. Поищи в другом месте.

— Ты не прав. Вам же надо найти корабль или, по крайней мере, узнать, что с ним стало. И что стало с братом этой девочки. И откуда они вообще взялись. Без всего этого нельзя решить, что делать дальше. Рассуждай, Витёк! — так всегда говорила школьная математичка, и Никита рассчитывал этой фразой включить мыслительные способности Витька и заглушить его же эмоции. Детектив должен наперёд просчитывать поведение преступника и по возможности управлять им. Хотя какой же Витёк преступник! М-да…

— Пусть так, — согласился Витёк. — Но как же это можно сделать?

— Очень просто, — воодушевился Никита. Витёк перестал его посылать и начал с ним разговаривать — это хороший знак. — Я уже всё продумал. Для начала надо в библиотеке перешерстить газеты за то время, когда этот корабль должен был упасть. Искать всё необычное. Проверить. Потом мальчик. Куда-то же он делся. Он же необычный, наверное. Где он может оказаться? Больницы, милиция — где-то могут остаться какие-то следы. У них есть какие-то необычные возможности? — Витёк кивнул. — Ну вот. Следы всегда есть, надо только уметь их искать и видеть. Я — умею.

— Хорошо, ищи, — Витёк почувствовал почти облегчение. Пусть Никита проводит своё расследование, посещение библиотеки делу не помешает. — Только помни — никому ничего…

— Я же сказал — буду молчать, — обиделся Никита. — Тайна следствия — это главное условие. Но мне надо поговорить с девочкой…

— Обойдёшься. Я тебе всё расскажу.

— Не выйдет! — резко возразил Никита, который уже чувствовал себя полноправным участником событий. Витёк же, напротив, полагал, что Никиту удалось отодвинуть в сторону, нейтрализовать. — Ты не умеешь спрашивать. Я поговорю с ней полчаса и буду иметь больше информации, чем вы за всё время. Есть такие специальные приёмы, их и КГБ и ФБР используют…

— Мы не позволим… Я не позволю…

— Да не заводись ты! Она и не заметит ничего. Это же тайные такие приёмы, психологические… А потом, когда соберём информацию, подключим Альберта и Варенца… Ну что ты опять руками замахал! Втёмную подключим, втёмную, они и знать ничего не будут. Скажем каждому: а вот слабо найти… Они нам за так наперегонки весь интернет перешерстят. Там знаешь сколько всего! Вполне может что-то полезное отыскаться…

Витёк задумался над словами доморощенного сыщика, а Никита украдкой облегчённо вздохнул. Так или иначе, а первая задача успешно решена — внедрение произошло.

В электричке пахло мокрыми ветками. Народу было мало. Старушка в синих резиновых сапогах везла с дачи жухлый букет последних разноцветных астр и одноглазого драного кота в овощной сетке. Букет был похож на мокрый веник, а кот — на заколдованного пирата. Время от времени он принимался тоскливо и безнадёжно орать, по-видимому, прощаясь с летней вольницей.

— Уймись, сатана, — ласково приговаривала старушка, поглаживая огромную, располосованную шрамами морду. — Уймись, не то на живодёрню сдам.

Никита разложил на коленях тетрадку в клеточку и быстро рисовал в ней какие-то кружочки и квадратики, соединённые стрелочками.

«Наверное, ищет алгоритм», — подумал Витёк, с любопытством наблюдавший за соседом по скамейке. В этот день его мнение о Никите существенно изменилось. Вопросы, которые детектив быстро, вроде бы не задумываясь, задавал Аи, действительно позволяли получить много дополнительной информации. Странно, но Витьку и девочкам даже в голову не приходило спросить об этом.

— Можешь ли ты говорить ещё на каких-то земных языках, кроме русского? А твой брат — мог? Понимали ли вы радио- и телепередачи на других языках?

— Был ли у средства, которым ты воспользовалась для высадки, предел дальности действия?

— С какой горизонтальной скоростью двигался Дом, когда начал падать?

— Сколько времени могло пройти от твоей высадки до окончательного приземления Дома, если в его движении ничего не изменилось?

— Была ли в Доме мебель? Какая? Украшения? Какие?

— Что вы ели? Какая была посуда?

— Бывает ли тебе холодно, жарко, страшно, скучно?

Да, пожалуй, Никита не хвастался. Он действительно умеет задавать вопросы и слышать ответы. Хотя, конечно, тактичным детектива не назовёшь. Первым делом он осмотрел комбинезон Аи и сказал, что это не одежда, а скорее футляр, в который пакуют кукол. Маринка возмущённо фыркнула, а Аи только улыбнулась и сказала, что Никита прав и она сама иногда чувствует себя говорящей куклой из неизвестного магазина. Потом Никита сказал, что они с Витьком выйдут, а девчонки пусть подбросят дров в камин, разденутся догола и посмотрят, нет ли у Аи каких отличий от нормальных людей. Витёк хотел было стукнуть Никиту по шее, чтоб не борзел, но девчонки (даже Капризка!) неожиданно и сразу согласились. В сенях Никита шёпотом предложил Витьку подсмотреть в щёлочку. Витёк даже обрадовался предложению и с наслаждением стукнул-таки детектива. Реакция у Никиты оказалась хорошей, и он, несмотря на потёмки, почти увернулся. Снова одевшиеся девчонки в один голос утверждали, что на вид Аи совершенно такая же, как обычные люди.

Капризка, сдвинув набок смешную шапочку с ушками, смотрела в окно, Маринка в белой куртке дремала, держа на коленях ужастик с сиреневым привидением на обложке. Вид у привидения был глупый и удивлённый. На остановке вошла толстая тётка в ботах и села через проход. Угнездившись на скамейке, она огляделась, достала из сумки большой, полурастаявший брикет мороженого крем-брюле, развернула фольгу и начала есть, откусывая большие куски и время от времени облизывая толстые пальцы. Витёк поморщился и отвернулся, но тётка, поедающая мороженое, почему-то снова и снова притягивала его взгляд. Отчего-то вспомнились дворняги из детства, в один кус проглатывающие объедки пирожков и мороженого, потом Аи, как она ела сырую печень из холодильника… Витёк сглотнул горькую слюну, и на какое-то мгновение ему захотелось, чтобы ничего этого не было — девочки Аи, похожей на синичку-лазоревку, возобновившихся отношений с Капризкой, Никиты с его расследованием, тётки с мороженым в вечерней электричке — ничего. Решать задачки, ходить в школу, болтать с Борькой… Капризка оторвалась от созерцания заоконных пейзажей (тем более что в темноте почти ничего не было видно), поправила шапочку, осмотрелась и тоже заметила тётку с мороженым, которая, шумно хлюпая, уже почти доедала брикет. Капризка облизнулась.

— Мороженого хочется… — голосом мультфильмовской кошки промурлыкала она.

«Жизнь невозможно повернуть назад»[54], - цитатой из старой песни урезонил себя Витёк. А задачки — это как раз можно устроить прямо сейчас. Витёк попросил у Никиты листочек из тетрадки, забрал у Маринки книжку с привидением, достал из кармана куртки ручку. Пристроил всё это на коленях, быстренько набросал условие и восстановил ход решения задачи до того момента, где он вчера запутался, потерял нить. А если попробовать преобразовать через логарифм? Витёк с удовольствием задумался, глядя на такие понятные и родные значки и подгрызая колпачок ручки.

Когда и как появились в вагоне эти странные ребята, Витёк не заметил. Сразу услышал голос — шепелявый и какой-то невыразительный, словно его носитель не очень хорошо владел родным языком:

— Ой, мальчик задачки решает! Ты посмотри, Мокрый, какой хороший мальчик! Наверное, отличник. Ты отличник, мальчик, да? И девочки какие хорошие. Тоже, наверное, хорошо учатся… И в какой школе вы учитесь, дети? И вот объясни, мне, Мокрый, что это такие хорошие дети в нашем поезде делают? А?

Витёк растерялся, закрутил шеей. Мальчишек было четверо, все на вид старше их. И это «на вид»… У одного — засохшие зелёные сопли под носом, у другого вообще нос ощутимо свёрнут на сторону, у третьего — сандалии на босу ногу, а ведь ноябрь, вчера лёг первый снег… Откуда они такие взялись?!