Майкл Каннингем - Плоть и кровь Страница 21

— Ты ранен, Бикс, — сообщил ему Билли.

— Правда?

— Черт, да из тебя кровища хлыщет.

— Да?

— Машина может взорваться, — сказал Билли. — Они же после аварии взрываются, так?

— Не знаю.

— Давайте выбираться из нее. Вперед.

Никто даже не шелохнулся, как если бы все поняли вдруг, что машина балансирует на краю обрыва и любое движение может свергнуть ее в пропасть. Руки Бикса лежали на руле, с залитого кровью лица его не сходила улыбка. Ларри смотрел перед собой с обычным для него выражением добродушного благоволения, Дина так и сидела сзади, учтивая и недоумевающая, точно прабабушка.

— Пошевеливайтесь, — сказал Билли. — Машина вот-вот взорвется.

Тут уж все повыскакивали в переменившуюся ночь с успевшим осесть на землю смерчем грязи. Билли отбежал от машины на полдюжины шагов, обернулся. Дина поспешала за ним, Бикс и Ларри улепетывали в противоположном направлении. Машина стояла накреняясь — нос в канаве, задние колеса в нескольких футах над землей. Вид у нее был и титанический и жалкий.

— О господи, — выдохнула Дина. — Ты как, цел?

Билли кивнул:

— Просто башкой приложился немного. А вот Бикс ранен. Эй, Бикс!

Билли обежал машину, направляясь к Биксу и Ларри, стоявшим упершись кулаками в бедра, в позах спокойных оценщиков случившегося.

— Невероятно, — произнес Ларри.

— Бикс, — сказал Билли. — Эй. Дай-ка мне взглянуть на твою голову.

Бикс не без некоторой почтительности — так, точно рана его была драгоценностью, — приложил ладонь ко лбу.

— Все нормально, — сказал он. — Об руль малость навернулся.

Он отнял руку ото лба, взглянул на свои скользкие от крови пальцы и улыбнулся.

— Полетали, — сказал он.

— Да уж, — согласился Билли. Он стоял совсем рядом с Биксом. И чувствовал запах крови, смешанный с ароматом травы и хмельным запашком самого Бикса.

— Ты уверен, что у тебя все путем?

— Лучше не бывает. А ты как?

— Порядок. Шишку набил, небольшую.

Бикс все смотрел на окровавленные пальцы. Потом поднял ладонь ко лбу Билла и неторопливо нарисовал на нем кружок.

— Боевая раскраска, — сообщил он.

Лоб Билли вспыхнул. На нем кровь Бикса. По полю приближалась, белея, Дина, королева пиратов.

— Господи, — сказала она, подойдя. — Все целы? Что это было?

— Мы выжили, — ответил Билли. — Мы все выжили.

— Но разбили машину его отца, — сказала, указав на Бикса, Дина.

— Она не разбита, — возразил Бикс. — Бьюсь об заклад, мы сможем вытянуть ее из канавы.

— Секундочку, — сказал Ларри. И побежал к машине.

— Не надо! — прокричал ему в спину Билли. — Она же взорвется.

Бикс расхохотался. Следом хохот напал на Билли, а там и на Дину. Ларри забрался в машину и вылез наружу с бутылкой водки в руке.

— Здесь еще осталось! — крикнул он.

— Чудо, — произнес сквозь смех Билли.

— Гляньте-ка, — указала рукой вдаль Дина. Кольца ее тускло блеснули. Ярдах в пятидесяти от них мирно стояла, наблюдая за ними, корова. Билли аж взвыл от смеха. Бикс ударил его по спине. Билли рухнул на траву, Бикс повалился на него. Билли услышал душок крови, свежий запах Бикса. И захохотал так, что трудно стало дышать. У него опять встало. Ларри глотнул водки и пустил бутылку по кругу. Когда она опустела, Бикс поднялся на ноги и запустил ею в корову. Бутылка не долетела до нее ярдов тридцать и разбилась о камень. Корова не шелохнулась.

— Ах ты ж! — взревел Бикс и, смочив обе ладони кровью, понесся к корове, визжа и размахивая руками. Билли же, глядя на Бикса и на корову, ощутил приступ странного узнавания. Вот стоящая под безумным углом машина, музыка так и играет в ней, фары освещают канаву. Вот пятнистая корова и одетый в армейскую куртку бегущий Бикс, окровавленный и исступленный. То было не дежавю. Билли вовсе не казалось, что он уже видел это прежде. Нет, ему казалось, что оно ожидало его, это странное совершенство, и теперь, увидев всю картину, он обращается в кого-то нового, исключительного, покидает затянувшуюся сумятицу детства. Некая волна поднялась в его груди, и он, гикнув, понесся за Биксом. Земля под ногами была мягкой, неровной, Билли чувствовал: близится миг настолько истинный, что остается лишь с криком мчаться ему навстречу. Он нагнал Бикса, и тут корова развернулась, недовольно замычала и трусцой побежала от них. Он и Бикс погнались за ней, отчего корова перешла на неуклюжую, раскачливую рысь, в которой, впрочем, настоящая спешка отсутствовала — лишь инстинктивная потребность в движении, ставшем на время более быстрым. Билли и Бикс мчались за ней, вопя, пока вдруг, в удивительном согласии, не остановились оба в один и тот же миг и не обратили свои вопли друг к другу. Лицо Бикса, поблескивавшее, покрытое подтеками крови, казалось одичалым. Они вопили, и внезапно совершилось невидимое событие. Мощный дуговой разряд любви соединил их, потрескивая. Билли умолк. Он стоял онемелый, испуганный. Бикс смотрел на него без какого ни на есть выражения, лицо его мгновенно стало пустым и тупым, точно у статуи. А затем он повернулся и побежал к машине. Билли одиноко стоял в траве, ощущая, как в нем клубятся страсть и страх. Бикс успел убежать довольно далеко, Билли припустился следом, душа его жаждала всего, что еще может случиться. Подлетев к Дине и Ларри, оба ненадолго пустились в судорожный, ликующий пляс. Радио играло «Зажги мой огонь». Этот миг заполнил собою все. И казалось почему-то, что они одержали своего рода победу.

Когда песня закончилась, все уселись в траву. Стрекотали сверчки, диджей поставил «Благовония и мяту». Билли притронулся к своему лбу, кровь Бикса уже подсохла.

— Нужно вытащить машину, — сказал Бикс.

— Думаешь, сможем? — спросил Билли.

— Да.

Какое-то время все молчали. Сидевшая рядом с Билли Дина выдернула из земли пук травы. Билли смотрел на Бикса, безмолвного, неуемного и по-солдатски сдержанного. Сердце Билли словно вздувалось. Он был готов ко всему, к любым страданиям и утратам.

— Мы летали, — сказал он и удивился тонкости своего голоса. Он сознавал, что над ним висит небо — бледные звезды, красные огни самолета. Настоящее начинало съеживаться, усыхать. Посвистывающее, ветреное нигде ожидало скорого своего возвращения.

— Летали, мать его, — снова сказал Билли.

Бикс встал. Прямые плечи, грациозная, грузная осанка. Он стоял так, точно карманы его были набиты камнями.

— Пошли, — сказал он. — Вытащим эту дурацкую колымагу.

Навалившись на передние крылья, они, как и предсказывал Бикс, сумели вытолкать машину из канавы. Он сел за руль, включил, хоть и не с первой попытки, двигатель. Повреждений не было. Вернулось да так и осталось с ними спокойствие. Что-то закончилось, по крайней мере на эту ночь. Повреждений не было. Ларри сел впереди, Билли и Дина сзади. Бикс вывел «форд» обратно на дорогу.

— Ну и ночка, — сказал Билли.

— Улет, — согласился Ларри. Бикс и Дина промолчали. Билли почувствовал, что еще не готов к нигде.

— Надо бы подновить мою боевую раскраску, — сказал он и, протянув руку, коснулся крови на щеке Бикса. Тот отбил его руку костяшками кулака. Удар зацепил подбородок Билли, заставив его резко откинуть голову назад. Машина вильнула к другому краю дороги.

— Бикс, — удивилась Дина, — что на тебя нашло?

— Не трогайте меня, — ответил Бикс. — Я не хочу, чтобы меня трогали.

— Ты как, Билли? — спросила она.

Ее колено прижалось к его. Билли колено оттолкнул.

— Прекрасно, — ответил он. — Не лезь ко мне.

Спокойствие стало окончательным, но, пока в нем, в Билли, пульсирует боль, он еще пребывает хоть где-то. Играло радио. Билли, держась ладонью за подбородок, выставил ноги в окно машины. Сердце его колотилось от любви столь страшной, что предобморочно кружилась голова. Машина неслась по дороге, Билли смотрел на пролетавшие мимо ветви деревьев. И чувствовал, как в кожу его въедаются духи Дины. Бикс молчал, Билли мягко водил кончиками пальцев по нижней челюсти, поглаживая ссадину так, точно она принадлежала кому-то другому, кому-то, кого он обожал. Машина ворвалась в сразу же начавшее разрастаться где-то. Билли не сомневался, что смог бы ехать вот так всю ночь.

Когда он вернулся домой, сверху просачивался на лестницу слабый, нерешительный свет. Он старался передвигаться как можно тише, однако башмаки его для того и созданы были, чтобы производить побольше шуму. В этом состояло их назначение.

— Билли? — приплыл сверху вместе со светом голос матери.

Он замер на площадке лестницы, втянул сквозь зубы воздух.

— Да, ма.

«Пропусти меня в мою комнату. Все, чего я хочу, все, в чем нуждаюсь, — это темнота и покой». Он поднялся по лестнице и уже прошел половину коридора, когда из своей комнаты выступила и остановила его полной заботы улыбкой мать, казавшаяся в ее розовом халате пухленькой и словно светящейся.