Наталья Нестерова - «Конкурс комплиментов» и другие рассказы от первого лица (сборник) Страница 21

На следующий день пришла к врачу: сломанная рука и гипсовый кокон отдельно. Врач меня отругал, наложил новую повязку и велел терпеть. Через месяц терпения рентген показал, что рука срослась неправильно. Мне сделали в стационаре операцию – сломали то, что криво срослось, поставили правильно, закрепили спицами. Ломали по блату и плохо, рука опять не хотела крутиться, сгибаться-разгибаться в кисти. Еще одна операция…

Словом, это длилось полгода! Врагу не пожелаешь! А за ошибки в небесной канцелярии (и хирургов-травматологов за халтурные операции) я бы судила по всей строгости.

Мама с детства учила меня: старайся во всем и всегда искать хорошее. Было ли хорошее в моей долгоиграющей травме? Было! Из-за медицинских мытарств я похудела на десять килограммов, и одноклассники спрашивали моего сына: «У тебя мать фотомодель, что ли?» Не хвастаюсь, но мой высокий рост и тогдашняя худощавость имеют отношение к дальнейшему.

Сняли гипс, назначили лечебную физкультуру. Прихожу в соответствующее отделение, расположенное в подвале больницы и состоящее из двух помещений. Одно – побольше, что-то вроде тренажерного зала с хитрыми аппаратами. Второе – кабинет заведующего отделением Дмитрия Петровича, где и состоялся наш разговор.

Дмитрий Петрович представился: сказал, что он в прошлом мастер спорта по трем видам и что у него полчерепа отсутствует, вместо кости – титановая пластинка. Для наглядности потыкал себя в темечко.

Информация меня поразила. Зачем он мне про отсутствующую кость поведал? Чтобы я при случае не вздумала врача по голове лупить? Да я и не имею таких привычек! Надо ли уверять его в этом, клясться?

Пока я раздумывала, Дмитрий Петрович читал мою историю болезни.

– Сколько времени в гипсе?

– Полгода.

– Безобразие!

– Абсолютно согласна.

– Распустились, голову даю на отсечение!

– Да, качество медицинского обслуживания оставляет желать лучшего. Но при всех условиях вам рисковать головой более не следует.

– При чем здесь обслуживание! У нас тут не мастерская по индпошиву! Это вы распустились!

– Я?!

– Что это? – брезгливо спросил Дмитрий Петрович.

Двумя пальцами, большим и указательным, он захватил кожу на моем многострадальном предплечье и поднял.

– Вообще-то рука, – ответила я, рассматривая свою конечность и не обнаруживая на ней ничего нового. – А вы что подумали?

– Это! – Дмитрий Петрович потряс в воздухе моей рукой. – Ат-ро-фи-я! Полнейшая атрофия мышц. Вы делали упражнения с больной рукой, когда был гипс? – грозно спросил врач.

– Не… то есть, да! Делала! С ложкой и вилкой.

– О таких не слышал! Подробнее!

– Имею привычку принимать пищу с ложкой или вилкой в руке.

– Не считается! Так и запишем! – Он склонился над моей «историей» и с каким-то зверским удовольствием писал под собственную диктовку. – Ат-ро-фия мыш-ц пред-пле-чия… Какой стадии?

– Это вы меня спрашиваете?

– Сейчас и узнаем! Вижу недоверие на вашем лице. Представлю доказательства.

Дмитрий Петрович выдвинул ящик стола и достал ручной эспандер, кажется, так называется овальное железное кольцо с пружиной, в центре – полукруглая шкала и стрелка.

– Сжимайте больной рукой, – велел врач. – Что есть силы сжимайте!

Я добросовестно, со всей мочи, до вытаращенных глаз сжала эспандер. Стрелка застыла на цифре «16».

– Теперь видите? – почему-то радостно воскликнул Дмитрий Петрович.

– Что «видите»? В каких единицах измеряется атрофия?

– В килограммах! Глядите на шкалу!

– Иными словами, вы хотите сказать, что больной рукой я могу поднять тяжесть в шестнадцать килограммов? Разве это не великолепно?

Дмитрий Петрович уставился на меня, хлопнул глазами, а потом выразительно постучал по лбу – мол, какая глупая особа перед ним сидит. Я нисколько не обиделась на его жест. Любые прикосновения к голове Дмитрия Петровича вызывали во мне трепет. И мучили вопросы: не боится ли он попасть под дождь с градом или осенью под дуб, с которого сыплются желуди? Какой шампунь подходит титановой пластине и не выступает ли она, часом, в роли антенны, принимающей радиоволны? Словом, фантазия разыгралась, такое со мной бывает.

Между тем Дмитрий Петрович велел взять эспандер в здоровую руку и крепко сжать. Для сравнения и подтверждения диагноза атрофии. Сжала я без халтуры – так напряглась, что шея веревками сухожилий покрылась. У-ух!

Дмитрий Петрович взял эспандер и долго на него смотрел. Стрелка показывала «17». Иными словами, разница между «атрофированной» и здоровой рукой практически отсутствовала. Но сами показатели были позорны, что уж скрывать.

После продолжительного молчания Дмитрий Петрович перевел взгляд со стрелки эспандера на меня. Внимательно осмотрел с головы до ног. И сказал то, чего я никогда не забуду:

– Эх, какой костяк! На такой скелет да мышц бы нарастить!

Ни до, ни после Дмитрия Петровича никому в голову не пришло сказать обо мне – костяк! И похвалить мой скелет! Причем в период, когда я полагала, что выгляжу неплохо.

Первое место мы единодушно присудили Ирине Кудряшовой. Точнее, ее племяннице Юле, с которой произошла нижеследующая история.

Юля вышла замуж за Дениса. Они образовали прекрасную любящую пару – это без прикрас, подтекста, издевки или насмешки. Действительно – прекрасную! До сих пор живут и счастливы. Юленька – воздушная, романтическая, с детскими глазами и хорошо развитыми легкими, потому что учится в консерватории по классу флейты. Денис – викинг, рыцарь и одновременно – трудяга, пахарь. Настоящий мужик в обличье голливудского красавца. Денис по профессии, которой увлечен до крайности, – дизайнер бытовой техники. Важнейшая специальность. Потому что от того, как будут выглядеть наши телевизоры, холодильники, пылесосы и люстры на кухне, зависит организация нашего жизненного пространства, которое, в свою очередь, влияет на зрительные рецепторы, способные успокаивать психику человека или, напротив, возбуждать в ситуациях, когда требуется релаксация….

Словом, о значении дизайна предметов, находящихся в человеческой норе-убежище-квартире, Денис мог рассуждать бесконечно. Юля мужа внимательно слушала. Но в какой-то момент (примерно через полгода после свадьбы и будучи беременной, но еще об этом не зная) Юля почувствовала дискомфорт. Ей чего-то не хватало, чего-то требовалось, от чего-то хотелось плакать.

Между Юлей и Денисом тайн не существовало. Она правдиво сказала мужу:

– Чувствую, что на тебя обижена! Но не знаю, из-за чего! Помоги мне!

Юленька заплакала, Денис бросился ее утешать. Уложил на диван, укрыл пледом, принес чаю с малиной.

– Чего тебе хочется? – спросил он. – Я все сделаю, ты только скажи!

– Не знаю. Поставь мой любимый концерт Вивальди. Под него так хорошо думается.

Денис поставил диск с Вивальди и на цыпочках ушел на кухню, где на кухонном столе были разложены чертежи кофеварки, которая, по замыслу, должна своим видом утром заставлять человека вздрогнуть и окончательно проснуться, а вечером наводить на мысль, что все наши демоны – только игра фантазии.

Вивальди помог. Юленька пришла на кухню, села на колени к мужу и зашептала ему на ухо:

– Знаю, что ты меня любишь. Так знаю – как дышать. Не понимаю, почему мои легкие захватывают кислород, какие рефлексы задействованы, но дышу! Так и тебя люблю – рефлекторно, природно, навсегда. И у тебя, милый, ведь то же самое?

– Бесспорно!

– Но мне мало! – капризно заявила Юленька. – Мне хочется, чтобы ты произносил ласковые слова. Почему ты никогда не говоришь мне комплименты?

– Не умею, – честно признался Денис.

– Хочу, чтобы научился! – потребовала Юля. – Вот скажи, я – котик?

– Котик! – быстро признал Денис.

– Лапочка?

– Лапочка! – согласился он.

– Твоя ненаглядная девочка?

– Моя ненаглядная девочка! – подтвердил Денис.

– А теперь сам! Ну, сравни меня с чем-нибудь! С чем-нибудь в высшей степени выдающимся!

Денис задумался, напрягся. Его взгляд блуждал по чертежу кофеварки. Денис поднатужился и выдал:

– Ты похожа на УНИТАЗ!

– На что? – ахнула Юля. – Да как ты смеешь?

– Понимаешь, – быстро заговорил муж, – унитаз – это вершина дизайнерской мысли! Унитаз – это гениальное сочетание изящных форм, острой бытовой потребности и прекрасной функциональности.

Сомнений не было – он говорил безо всякой издевки, искренне. У Юли пропала охота плакать и надолго – требовать от мужа комплиментов.

Производственное совещание окончилось. Ушли все, кроме Ирины Кудряшовой.

– Горим! – напомнила она. – Давай, я в Интернете поищу гороскопы?

– Нет, не унизимся.

– Что же делать?

– Писать. Принеси, пожалуйста, подшивку с этими чертовыми гороскопами.

– Зачем?

– Затем, – терпеливо объяснила я, – чтобы я их прочитала и поняла принцип построения.

– Ты! – ужаснулась Ирина. – Будешь писать гороскопы? Сама? От балды? Но ты же в них не веришь!