Анатолий Козинский - КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА. книга третья. Страница 21

- Стоп – стоп! Ты уж совсем решил «закопать» всю нашу научную братию. Нужно смотреть кто на чём сидит… - вступился за «науку» командир.

- Вот именно, кто на чём сидит, тот его и ворует, - тихонько прогудел Гончаренко.

- Ладно, Гончаренко, если всё уж так, как ты утверждаешь, то так тому и быть: сидишь ты на торпедах – бери любую!

- Товарищ командир, не делайте этого. Этот бычок, во - какой здоровила, умыкнёт торпеду «за милую душу», не успеете и глазом моргнуть, - смеясь, пошутил Соколовский.

- А что – этот сможет! – захохотали уже все дружным хором.

- Я понял, беру свои слова обратно, - согласился командир. – А если серьёзно, то оружие у нас всегда было лучшим в мире. Правда, в Крымскую войну нарезные штуцеры немало положили наших солдатушек, хоть штык был и молодец. Но поумнели: с той поры винтовка Мосина, автомат Калашникова, танк «Т-34» были лучшими. Я вам доложу, что и наша баллистическая, двухступенчатая, межконтинентальная ракета «Р-29» одна из лучших. Нет такого оружия у наших вероятных «друзей». Да и торпеды, хочу я вам сказать, весьма и весьма… особенно хороши ракето-торпеды. А вот гидроакустика, как наука, развита у нас хреново. Лучше всего об этом вопросе нам доложит товарищ Кучер. Прошу!

- До недавней поры, - начал он докладывать, - ни науки, ни производственных мощностей по гидроакустической тематике у нас не было. Даже свести толком в единую теорию закономерности прохождения звуковых лучей в неоднородной водной среде как-то никто особенно не стремился. Сочетание: вода, воздух, земля – это было сложно.

- Да что там сложного: угол падения равен углу отражения! – выскочил с репликой всезнающий химик Андрюшин.

Святослав на него искоса посмотрел:

- Цыц, помолчи, умнее будешь! – тихо, на мгновенье отвлекаясь, урезонил он его.

- Так вот, - продолжил он своё выступление, - тут проблем больше чем их решений. Войну мы закончили практически без толковых гидроакустических станций, хотя наши друзья и враги их имели. Сейчас же подводные лодки оснащаются целыми гидроакустическими комплексами и наша «Керчь» тому свидетельство. Однако вопрос уменьшения шумности кораблей и особенно подводных лодок решается из рук вон плохо.

Очень не просто изменить конструкцию всех шумящих приборов и механизмов. Шумим мы, братцы, - шумим! Шумим на всё море и не только языками, но и корабельными винтами, главными зубчатыми агрегатами, турбинами, насосами и помпами, преобразователями и компрессорами и всем тем, что вертится и стучит.

- Так вот, братцы вы мои кролики, из выше сказанного следует, что одна из наших главных задач – всеми способами научиться эти далеко не мифические физические поля корабля всячески уменьшать. Если вы свои молодые мозги расшевелите, то кто знает, возможно, тот домик на сопочке в будущем посетите не как наблюдатели, а как хозяева. А сейчас согласно распорядку дня и докладу вахтенного офицера «готов ужин», приглашаю вас в кают-компанию его откушать, - подвёл итог дискуссии командир корабля.

Традиционное питание на «бачках» для мичманов и личного состава срочной службы наконец-то ушло в историю! – на «Ладушке» была предусмотрена столовая.

Кают-компания для офицерского состава увеличилась в размерах, но это не исключало, как и предусмотрено организацией несения службы, трёхсменный порядок приёма пищи, тем более, что сейчас на корабле присутствовало фактически два экипажа.

Неизменным и святым оставалось правило: командирское кресло за столиком не занимал никто, даже его начальники. Это ещё раз подчёркивало, что на подводной лодке, несмотря ни на какие «ранги» командир один и единственный. Правда, как в народе говорится «в семье не без урода», бывали случаи, что некоторые начальники это кресло занимали...- сами понимаете, что на них смотрели так же, как нам говорит пословица.

- Помощнику командира, заместителю и врачу, прошу задержаться. Погода располагает и у меня к вам есть вопросы, - упреждая их уход, распорядился командир.

- Антон Владимирович, наверно хотите выслушать наше мнение об организации и качестве питания на корабле? – сразу же нашёлся замполит.

- Александр Николаевич, до чего же ты молодец! Не то, что с полуслова, но как заправский экстрасенс начинаешь читать мои мысли. Молодца! Я понимаю, что в силу своей занятости этот важный вопрос отдал на откуп вам. Ежедневные доклады о том, что пища приготовлена, проба взята я получаю и даю «добро» на её употребление. Машина корабельного устава в этом вопросе заведена и работает. А вот подробности хочу услышать от вас. Начнём с врача. Прошу, «к барьеру».

- Товарищ командир, если не рассусоливать и кратко, то пища сносная, разносолов пока нет, - начал докладывать врач. Помявшись: говорить или не говорить? - он махнул рукой и дрогнувшим голосом выложил: - Ежедневно коков в душ загоняю силой. А вот Горячковский – «лапы» грязные, ленивый, ни черта не умет делать, шкодливый, как кот, забывший облизать сворованную сметану. - Шохин – сплошная безответственность, в провизионке хозяйничает Горячковский. Объявленная форма одежды при приёме пищи в столовой, да и в кают-компании не редко не соблюдается. Некоторые подводники в рабочей форме одежды, списывая всё на спешку, стремятся откушать и убежать.

- Очень хорошо, Тимофей Григорьевич, то есть с вашего доклада следует, что не очень, но хорошо уже то, что докладываете всё как есть, - выпутался командир из положения «что хорошо, а что плохо». А вы, Николай Фёдорович, что доложите?

- Антон Владимирович, по вашему указанию при получении продовольствия основной упор мы сделали на полуфабрикаты. Коки у нас не опытные и пока такая предусмотрительность нас спасает. Блинчики с творогом, консервированная картошка, сосиски, тушённые с капустой, хлеб и батоны на спирту, консервированные заправки и прочее, большого ума в приготовлении не требуют – их разогрел и на стол. Консервы рыбные – от красной икры и осетровых балыков до бычков в томате выдаём на стол в соответствии с нормами. Короче, народ не жалуется. Но Горячковский – плут, а Шохин – рохля. Их нужно менять и списывать с корабля.

- Александр Николаевич, порадуй меня хоть ты, - обратился командир к своему замполиту. – Дам я указание старпому: в кают-компанию офицерам заходить только в кремовых рубашках. Личному составу срочной службы  вход в столовую – в чистых разовых рубашках, мичманам – в кремовых рубашках.

Вестовых и коков мыть ежедневно, для них пресной воды не жалеть. А уж за чистотой рук, дорогие товарищи: и за своими, и за руками подчинённых - следите сами. Врачу же на первых порах этот вопрос взять под личный контроль.

- Антон Владимирович, товарищ командир, Шохина нужно убирать и не только со старшины команды снабжения, но и списывать с корабля, никакого толку с него не будет, - согласился Белорусов с предыдущими выводами врача и помощника командира. Наше «заботливое» командование сократило должность командира службы снабжения, а зря. Этого  «рационализатора» на подводную лодку хотя бы на недельку поставить на камбуз у горячей плиты да в штормовую погоду – он бы запел совсем другую песню. Сокращать дармоедов нужно на берегу, а не на кораблях. Ладно, это отступление – крик души, который никто не желает слышать. Тут я «пошёл с шапкой по кругу» - поговорил со всеми подходящими кандидатами из состава экипажа. Нужно дожать: командира БЧ-5 - чтобы отпустил, а мичмана Лютикова – чтобы согласился из турбинистов перейти в службу снабжения на должность старшины команды. Механик соглашается отдать Лютикова без возврата ему Шохина. Кроме того, на списание с корабля у него есть ещё пара кандидатов не потому, что они плохо служат, а потому, что служить на подводных лодках они не хотят вообще. Да и с других боевых частей таких потенциальных кандидатов наберётся немало, в том числе и среди офицеров. Кроме всего прочего, Антон Владимирович, я заметил, что некоторые товарищи из состава заводской команды ходят выпившими явно более хмельного стограммового градуса вина, которое мы выдаём через сутки. И пустых бутылок мы выбрасываем за борт что-то многовато.

- Ну что ж, как говориться: «спасибо за то, что хотели скушать, но не смогли проглотить!». Дайте мне фамилии тех кто замечен «во хмелю» и через главного сдатчика завтра же они переселяться на заводской буксир. Помощнику командира, ещё до прихода в базу проверить наличие и расходование продовольствия. Отчёт проверки предоставить мне. Шохина с корабля будем списывать. Это, Александр Николаевич, нам работы по самое горлышко: хлебнём мы с тобой вонючей ухи отписок «верхов» - воспитывайте сами. Командира БЧ-5 перевести на одноразовое питание: сухари да вода – прибежит быстро и Лютикова отдаст! Конечно, я шучу. Остальных недовольных службой будем воспитывать сами. Во всяком случае, попробуем – с одного разу всех этих «Горячковских» и отказчиков списать с корабля не получиться. Хоть  по делу – скатертью им дорога и попутного ветра! Но сами знаете – сейчас такого ветра нет. Полнейший штиль и кажущееся благополучие. Что ж: солнце пока светит, Земля вертится, а кушать хочется! Пойдём на ужин, - закончил командир маленькое совещание по решению  текущих вопросов, которых – больших и малых, ждущих своего решения на корабле, возникало множество.