Филип Дик - Разбитый шар Страница 21

Она кивнула.

— Давай я отвезу тебя домой. Не буду я к тебе заходить. Оставлю машину у дома и уйду.

— А как ты вернешься сюда? К своей машине?

— Прогуляюсь. Или такси возьму.

— Нет, так не пойдет.

— Тогда давай тебя домой на такси отправлю.

— Не надо. — Она ухватилась за его руку, впившись в нее ногтями. — Там темно. Я не хочу туда. — На ее щеках блеснули слезы. — Как страшно жить одной. Я вынуждена выйти замуж за Боба Посина — разве ты не понимаешь? Не могу я одна жить. Просыпаться одной по утрам, одной ложиться спать, есть в одиночестве — не могу.

Опершись коленом о сиденье, он обнял ее и притянул к себе. Целуя ее, он сказал:

— Тогда поехали ко мне.

Какое-то мгновение — длиной с одно дыхание — казалось, что она согласилась. Но все же, не отстраняясь от него, сказала:

— Не могу.

— И что же делать?

— Я… не знаю, — уныло сказала она.

Слезы падали ему на лицо, щекотали нос.

— Не надо было разрешать тебе оставаться у меня на ночь. Я не могу так больше, мне нужен кто-нибудь.

— Кто-нибудь! — разозлился он.

— Ну, ты. О боже. Ладно, вези меня к себе, ляжем в постель и покончим с этим. Поторопись, — отпрянув, она сделала усилие, чтобы освободить место для него. — Поехали. Отвези меня. Я устала, сдаюсь.

Он вздохнул.

— А знаешь что, — вспомнил он. — У меня есть двое друзей. Молоденькая пара.

Она повернула голову и посмотрела на него. Он физически чувствовал силу этого взгляда, устремленного на него в темноте.

— Вчера вечером они пригласили меня на ужин. Может, зайдем к ним, посидим немного? Ты и протрезвеешь. Давай? Они хорошие ребята. Бывали у нас на радиостанции. Ты их, наверное, видела как-нибудь.

Пэт ничего не сказала. Но он понял, что внутри ее происходит мучительная борьба.

— Она беременна, — сказал он. — Ей семнадцать лет. Парню восемнадцать. Живут в старенькой квартирке в Филлморе. У них совсем нет друзей, с родней поссорились. Денег у них тоже нет, они будут рады, если к ним кто-нибудь заглянет.

После долгой паузы Пэт спросила:

— Какие они? — И, трезвея, добавила: — Она красивая?

— Очень, — ответил он.

Все это время он так и опирался коленом о сиденье и теперь поднялся. Все тело у него затекло, онемело.

— Очень милая, умненькая, — сказал он.

— Не похоже, что сильно умненькая. Могла бы и предохраняться, — Она помолчала. — А ты как с ними познакомился?

— Они пришли на радиостанцию. Я позвал их пообедать вместе.

— Как… как их зовут?

— Рейчел и Арт.

Пэт отодвинулась к самой двери. Он поднял ее пальто и сумочку и положил ей на колени.

— Как мне станет получше, сразу уйдем, — сказала она.

— Хорошо.

С чувством облегчения он сел за руль и запустил двигатель.

— Я ту машину не помяла? Никогда еще ни в кого не въезжала.

— Жить будет, — успокоил он ее.

Он дал задний ход на ее «Додже» и выехал со стоянки.

9

Субботней ночью неоновые вывески баров и магазинов на Филлмор-стрит беспорядочно сверкали цветными огнями. В сегодняшнюю мозаику их сложили многолетние труды деловых людей. Пятна от жевательной резинки образовали темные круги на асфальте у входа в кинотеатр и кегельбан, у освещенной двери кафе.

В этот поздний час мимо магазинов двигался поток людей — белых, негров, мексиканцев. Некоторые отделялись от общей массы у входа в ресторан или магазин. В основном это были парни — в черных кожаных куртках и джинсах, по большей части худые, как щепки. Они стояли, засунув большой палец в задний карман, и, вертясь, не пропускали ничего из того, что происходило в потоке, как будто там их ждал какой-то сюрприз. Они поднимали головы при звуках выхлопов, слушали, приоткрыв рот, им нужно было уловить все сигналы. Потом они снова рассматривали отдельных людей, оценивали их. Никому было не укрыться от этих наблюдателей, и о каждом у них было свое мнение.

В середине квартала Джим нашел дом с забором и железной калиткой, отступавший от тротуара.

— Это здесь, — кивнул он.

— Может, они спят, — сказала Пэт.

Ему удалось припарковаться у дома. Вдвоем они пошли по тротуару, он открыл калитку, и за ней их окружила тьма, внезапно стихли уличные звуки. Вперед вела бетонная дорожка, но ее не было видно. Он взял Пэт за руку, чуть сжал ее холодные пальцы.

Справа от крыльца в окне подвального этажа виднелась полоска света.

— Еще не легли, — сказал он.

— В такой поздний час…

Пэт споткнулась, и в сторону откатился какой-то металлический предмет — блеснув, жестяная банка исчезла в сорняке.

Оставив Пэт, он спустился по ступенькам. Уличные огни подчеркивали ее стройность и миниатюрность. Укутавшись в пальто, она ходила кругами с поднятой головой, отчетливо цокая каблуками по бетону. Он постучал.

Дверь открылась, и наружу хлынул свет. Рейчел узнала Джима.

— Ой, здравствуйте. — Она отступила, держа дверь открытой. — А мы в карты играли.

— Я хотел вас попросить об одолжении. Я не один, моя спутница неважно себя чувствует. Мы тут надумали зайти к вам ненадолго. Вы, наверное, уже спать ложитесь?

— Нет еще, — похоже, она проявила понимание. — Входите.

Он вернулся за Пэт, провел ее вниз по ступенькам, и они вошли в квартиру.

— Это нам вдруг в голову пришло. Если что, гоните нас сию же минуту в шею.

По массивному дубовому столу были разбросаны карты и фишки для покера. Что-то показалось ему странным в этой комнате, и он тут же понял, что: на стенах — ни картин, ни фотографий.

— Патриция Грей, — представил он Пэт.

Он не стал уточнять их отношений. Он не помнил, что именно рассказывал им.

— Кажется, я встречал вас н-н-на радиостанции, — выдавил Арт.

Он уже протянул было руку, но вдруг спохватился и сунул ее в карман.

— Хотите кофе или поесть? — предложила Рейчел.

Стоя радом с Пэт, она слегка поклонилась, словно в стародавнем реверансе. На ней было ситцевое платье — яркое, летнее, без бретелек, обнажавшее плечи. Кожа у нее была белее, чем у Пэт, волосы гораздо светлее и намного короче подстрижены. Может быть, она была миниатюрнее, но из-за большого живота трудно было сравнивать.

Джим помог Пэт снять пальто.

— Тепло у вас, — сказала она. — Хорошо.

— Правда, хорошо, — подтвердил он.

— Какие у нее чудесные глазищи, — сказала Пэт и повернулась к Рейчел. — Мне снова хочется взяться за кисть.

В первый год после их женитьбы она несколько раз мыла кисти, набросала пару эскизов, но ни одну работу не довела до конца. Набор красок то ли лежал в кладовке, то ли уже угодил на помойку. Она давно отказалась от планов достичь чего-либо в искусстве.

Арт прижал к себе Рейчел.

— Она ребенка ждет.

— Да ты что — вот эта прелестная девчушка? — воскликнула Пэт. — Она меня наповал сразила, — сказала она Джиму.

— Ты, оказывается, не только пьянчужка, но еще и к женщинам неравнодушна, — пошутил он.

— Нет, правда. Я хотела бы когда-нибудь написать ее портрет. Эти глаза… — тут она отошла в сторону.

Он, последовав за ней, спросил:

— Что тебе поможет? Кофе?

— Да, — согласилась она.

Джим пошел с Рейчел на кухню.

Рейчел поставила на плиту кофейник и стала доставать чашки и блюдца.

— Ей сейчас очень тяжело, — сказал он.

— Она вся на нервах, да? — заметила Рейчел. — Она, кажется, нравится мне.

— Вы так добры, что приняли нас, — сказал он. — Я вам благодарен. А то нам некуда было приткнуться.

— Долго вы были женаты?

— Три года, — ответил он.

— Мне хотелось с ней познакомиться. Я рада, что вы пришли. Я знаю, что она много для вас значит.

— Это действительно так, — сказал он.

— Догадываюсь почему, — сказала Рейчел.

Она, по-видимому, робела и старалась вести себя так, чтобы не допустить какого-нибудь промаха. Она принесла чашки в гостиную и стала освобождать место на столе.

— Во что вы играли? — спросил он.

— В «двадцать одно». — Она собрала карты в колоду и положила их в футляр. — Мы даже как-то в Рино[40] ездили… Ночевали там. Играли за разными столами.

— Она в покер здорово играет, — сказал Арт. — Серьезно к этому относится — один раз Ф-ф-ферд Хайнке у нее даже по очкам схлопотал за то, что дурачился.

Парень волновался и избегал смотреть на Джима и Пэт. Он нервно перебирал в руках фишки для покера, как бы не обращаясь ни к кому конкретно.

Он несколько раз видел Пэт на радиостанции «КОИФ». Она казалась ему красавицей — как женщины из рекламы модной одежды. И вот такая женщина пришла к нему в гости — как тут не разволноваться! Рейчел лишь раз в жизни пришлось надеть туфли на высоких каблуках — в день их свадьбы. Он то и дело поглядывал на Пэт; ее темные волосы, яркие губы не давали ему покоя. Косметика, подумал он. Сколько же ей, интересно, лет? Она сидела у стола, а он не мог оторвать взгляда от ее длинных, точеных ног. А может, она и впрямь модель? Она была так хорошо одета, так красива, что он вышел в другую комнату и попробовал прикинуть, как бы ему себя облагородить. Выбрал одну из своих спортивных курток и свободные брюки.