Бернард Вербер - Древо возможного и другие истории Страница 21

Вертолеты распылили над лесом различные штаммы вирусов. Первой умерла Люсетт. Тем не менее Фред отказался сдаваться.

Старикам срочно нужна была вакцина, но власти предусмотрительно уничтожили все ее запасы. Эпидемия стала неизбежной. Люди начали умирать.

Спустя три недели, когда полиция пришла арестовывать тех из "Белых лис", кто еще оставался в живых, она не встретила никакого сопротивления. Фреда схватили люди из нового филиала ЦОМР, все — бойцы моложе двадцати.

Легенда утверждает, что перед тем, как погибнуть от смертельного укола, Фред холодно посмотрел в глаза своего палача и бросил: "Однажды ты тоже станешь старым".

Прозрачность

Многие годы я, сотрудник лаборатории генетики, посвятил выведению свойств прозрачности. Я начал с выделения кода ДНК, позволяющего сделать прозрачным растение. В природе эта ДНК есть у водорослей. Чтобы изменить пигментацию растения, достаточно было ввести цепочку генов определенного типа. Я вывел прозрачные розы, прозрачные абрикосовые деревья, маленькие прозрачные дубы.

Затем я стал работать с животными. На этот раз я взял гены прозрачности у аквариумных рыбок гуппи. Ввел их в ядро клетки и получил прозрачную лягушку. Вернее, лягушку с прозрачной кожей и прозрачными мышцами. Видны были все ее вены, внутренние органы, а также скелет. Потом я вывел прозрачную крысу.

Зверек был жутким, я даже коллегам его не показывал. Затем последовали прозрачная собака и, наконец, прозрачная обезьяна. Так я повторил логическую цепочку эволюции жизни — от простейшего растения до животного, стоящего наиболее близко к человеку.

Сам не знаю почему, но в конце концов я провел эксперимент над самим собой. Может быть, потому, что каждый ученый испытывает непреодолимое желание во что бы то ни стало удовлетворить свой научный интерес. А также потому, что я знал: ни один подопытный не согласится на то, чтобы его кожа сделалась прозрачной. И однажды ночью, когда в лаборатории никого не было, я сделал решительный шаг — испробовал на себе свое открытие. Эксперимент удался.

Я видел сквозь собственную кожу желудок, печень, сердце, почки, легкие, мозг, сеть вен. Я походил на пособие, украшавшее когда-то наш кабинет биологии. С той лишь разницей, что я был живой. Живой с содранной кожей.

Увидев себя в зеркало, я не смог сдержать крика ужаса, который вызвал прилив крови к моему сердцу. Оцепенев, я наблюдал его последствия: артерии усиленно пульсировали, легкие раздувались и опадали, как кузнечные мехи. Бледно-желтый адреналин придал крови оранжевый оттенок. Лимфатическая жидкость неслась по венам, словно ее гнал паровой двигатель.

Так вот что такое стресс…

Особенно поразили меня собственные глаза. Мы привыкли видеть только миндалевидный сегмент глаза на лице, а тут я различал обе жемчужные сферы орбит, продолженные мышцами и нервами. Это было поразительно.

Когда я пришел в себя, я заметил, как комки пищи раздувают мой кишечник. Я стал следить за их продвижениями, заранее предвидя тот момент, когда мне нужно будет пойти в туалет.

Когда я размышлял, кровь приливала к мозгу, проходя через сонную артерию. В зависимости от того, холодно мне было или жарко, кровь приливала к капиллярам кожи.

Я разделся, чтобы рассмотреть свое тело целиком. Я был абсолютно, совершенно голым.

И вдруг мне пришло в голову: я же не знаю, как запустить обратный процесс. Сейчас я прозрачен, но как мне снова стать таким, каким я был? Я лихорадочно принялся извлекать гены непрозрачности у одного из моих подопытных животных. Я забыл о времени и работал до самого утра. Когда уборщица распахнула дверь в мою лабораторию, она потеряла сознание.

Нужно было одеться, пока не появились мои коллеги. Как им объяснить, что куча органов, трепещущих под похожей на пластик оболочкой, это я?

Первое, что пришло мне в голову: одеться с головы до ног, поднять воротник и нацепить очки, как это делал человек-невидимка у Герберта Уэллса.

Я поспешно оделся. Все было спрятано, кроме щек, но я покрыл их жидкой пудрой из косметички уборщицы.

Послышался шум. Шли люди.

Я бросился на улицу. На станции метро молодой хулиган стал угрожать мне ножом. Пассажиры равнодушно наблюдали, считая, видимо, что насилие — это мелкая повседневная неприятность.

Движимый инстинктом самосохранения, я распахнул пальто. В первую секунду хулиган, вероятно, решил, что имеет дело с эксгибиционистом, но то, что я выставил на его обозрение, было куда более интимно. Мой обидчик смог увидеть не только мое тело, но и вены, и большую часть моих превосходно работающих органов. Он пошатнулся и упал. Пассажиры тут же бросились ему на помощь. В нашем мире все перевернулось с ног на голову. Люди спокойно относятся к насилию, совершаемому на их глазах, но каждый, не похожий на них, вызывает у них отвращение.

Я был в бешенстве. Мне захотелось разоблачиться перед этими людьми, беспокоившимися о насильнике больше, чем о жертве.

Их реакция была бурной.

Меня чуть не линчевали.

Я показал им их самих, я напомнил им, что мы существа не только духовные, что мы состоим из сокращающихся мышц, из сплетения кишок, работающих без перебоя, проталкивая неприятные жидкости к разноцветным органам. Я открыл им то, что мы есть на самом деле под нашей кожей; я был воплощением истины, которой никто не готов посмотреть в лицо.

Но когда радость победы улеглась, я понял: отныне я пария, худший, чем любой монстр.

Я брел по городу, спрашивая себя: кто сможет вынести мой вид? В конце концов ответ нашелся. Есть люди, все время ищущие именно такие, доходящие до чудовищности, отклонения от нормы и зарабатывающие этим себе на жизнь. Владельцы цирков.

Я бросился искать ближайший цирк. Судьбе было угодно, чтобы я попал в «Магнум». В афише я прочитал, что тут можно увидеть самых странных, возможно, даже самых отвратительных существ на Земле. Директриса, знаменитая лилипутка, приняла меня в своем роскошном кабинете. Восседая на горе подушек, наваленных на красное бархатное кресло, она окинула меня профессиональным взглядом:

— Итак, малыш, ты хочешь у меня работать. Какая у тебя специальность? Воздушная гимнастика, фокусы или дрессировка?

— Стриптиз.

Она удивленно замолчала и пристальнее посмотрела на меня.

— Ты ошибся адресом. Мы не устраиваем эротических шоу. Мой цирк считается одним из самых респектабельных в мире. Выход там.

Лучше один раз показать, чем сто раз объяснять, и я снял перчатку с правой руки, словно желая попрощаться рукопожатием. Не произнося ни слова, она спрыгнула с кресла, схватила меня за руку и поднесла ее поближе к свету неоновой лампы. Она долго разглядывала сеть красных прожилок, все более и более тонких к кончикам пальцев.

— Все остальное в том же духе, — сказал я.

— Все? Вы марсианин или как?

Я рассказал ей, что всего-навсего землянин, и даже уважаемый коллегами ученый, которому слишком удался его последний опыт. Директриса следила за приливами и отливами подчиняющейся сердечному ритму крови.

— Я встречала немало необычных людей, но такого никогда не видела. Дайте-ка я покажу наш новый аттракцион остальным! — воскликнула она. Она позвала артистов. Человек без рук и ног, гуттаперчевая женщина, самый толстый человек на планете, сиамские сестры-близнецы, шпагоглотатель и дрессировщик блох собрались в кабинете.

— Черт, а я не знал, что печень работает не только во время еды, — заметил человек без рук и ног.

— А эта железа, это надпочечник, что ли? — спросила лилипутка.

Самому толстому человеку на планете почки показались до смешного маленькими. Но зрелище заинтересовывало их все больше и больше.

Гуттаперчевая женщина, грациозная кореянка, первая протянула палец, чтобы потрогать мою кожу и понять, какая она на ощупь. Она смотрела мне прямо в глаза, я отвел взгляд. Палец у нее был холодным. Ее смелый жест был встречен аплодисментами.

Она мне улыбнулась.

Я был взволнован. Я чувствовал, что нашел новую семью.

Они быстро помогли мне подготовить номер, в котором я, сняв несколько слоев одежды, избавлялся под конец и от фальшивой кожи из латекса.

Каждое представление производило фурор. Обнаженность — зрелище, представляющее интерес только для одного животного, постоянно прячущегося под разнообразными тканями — человека. Так как зрители видели это в цирке, они не пугались. Принимая меня за фокусника с новым трюком, они искали разгадку. Известные иллюзионисты приходили посмотреть на мой но- мер, пытаясь понять, какая игра зеркал в нем используется.

Я привык к моей новой коже.

Мне стало интересно изучать себя. Я нашел объяснение некоторым явлениям в своем организме, например, таинственным спазмам желудка, происходившим по ночам. На самом деле их вызывали надпочечники. Порой часами я наблюдал в зеркале сосуды моего мозга.