Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном Страница 21

– Только одно: мы хотим, чтобы он был осторожен не только с твоими родителями, но и вообще, понимаешь? И еще мы не хотим, чтобы ее сослуживцы и приятели знали, что мы ее ищем.

– А что мне делать, если он спросит, с кем она общается и какие у нее отношения с мужчинами?

– Ты знаешь ее знакомых или какого-нибудь ухажера, не считая Себастьяна?

– Н-нет. Несколько лет назад у нас были общие подруги, но теперь…

– Ладно, если он тебя спросит, ты так и ответь. Повторяю, тебе лучше быть во всем откровенной, кроме связи с Себастьяном. А если в какой-то момент не найдешься, как отреагировать, притворись, что сбита с толку, или отвернись, как будто хочешь скрыть слезы, а я буду тут как тут.

– Можно я выпью еще виски, пока он не пришел?

Я подумал, что даже, пожалуй, лучше, если она еще выпьет. Чем меньше она будет дергаться, тем лучше.

– Вьшей.

– А тебе еще налить?

– Я обычно не пью до вечера. Слушай, ты не против, если я на минутку спущусь в подъезд и переверну карточку почтового ящика? На тот случай, если он вздумает проверить имя или еще что… А ты пока предупреди Веронику, чтобы не пускала детей в гостиную.

Она не повернулась, наливая себе вторую порцию, но кивнула. Странно было подумать, что это та же Lady First, которая едва встречалась со мной взглядом на рождественских ужинах в доме моих Досточтимых Родителей. Она подчинилась мне, как послушная девочка, которая доверяет своему папе и просит у него разрешения выпить виски. Я думал об этом, пока ждал лифта, но как только дверцы открылись и я увидел себя в зеркале, то расхохотался, и хохот эхом раскатился по лестничной площадке: в зеркале отражался я как Доверенное Лицо и Представитель Урбанизма, едва ли не копия моего Неподражаемого Братца. Хороша шутка.

С табличкой на ящике пришлось немного повозиться. Она крепилась винтом, который наполовину удалось отвинтить кольцом от ключей. Потом мне пришло в голову, что лучше вообще убрать ее: совсем без таблички будет естественнее, поэтому я снял ее и положил поверх ящиков.

Когда я вернулся, на часах в гостиной было уже без пяти восемь. Похоже, Lady First решила схитрить и налила себе еще порцию виски, ее стакан был слишком полон даже по сравнению с первым. Я ничего не сказал и принялся внимательно разглядывать гостиную, пытаясь увидеть ее глазами Робельядеса. На верхней полке книжного стеллажа бросалась в глаза фотография в рамке, изображавшая моего Неподражаемого Брата и его супругу десятью годами моложе, одетых как новобрачные. Полагаю, что у The First и меня должно быть определенное сходство, но не такое, чтобы нас можно было спутать.

Я положил фотографию лицом вниз.

– Лучше ему ее не видеть.

– Мне страшно, – неожиданно проговорила Lady First.

– Страшно чего?

– Что я что-нибудь ляпну. Ты уверен, что мы ничего не забыли?

– Когда врешь, надо оставлять место для импровизации. Когда человек говорит правду, он тоже сомневается, разве кет? Ошибается и поправляет себя. Точно так же, как когда врет. Поверь мне, у меня есть опыт.

Я снова уселся в кресло и допил остатки виски. Lady First села напротив точно в такой же позе, что и накануне.

– Знаешь, редкий ты тип… Хотела бы я знать, кто ты на самом деле.

Боже святый. Признания в полумраке. Я пожал плечами.

– Я такой, как ты видишь.

– Но сейчас ты кажешься каким-то другим. Не знаю, как сказать, у меня всегда было ощущение, что ты… человек с двойным дном.

– Вот и хватит об этом. Каждый живет в мире, который сам для себя строит; в твоем мире у меня двойное дно – и баста.

Она на мгновение задумалась, пристально на меня глядя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что реальность – всегда вымысел.

В знак несогласия она подняла бровь, но меня спас колокольчик, а точнее говоря, режущий слух звонок домофона. Я сделал ей знак, чтобы она ответила, и проводил до двери. «Откройте, пожалуйста, сеньора Молукас. Это Энрик Робельядес», – обратился мужской голос к Lady First. В ответ она просто нажала на кнопку. Я видел, что она держится все еще немного напряженно, и сделал ей последнюю инъекцию бодрости.

– Спокойно. Следуй за мной и ничему не удивляйся. Все будет превосходно.

Приоткрыв дверь, я стал ждать, пока появится радушный амфитрион лифта. Из кабины, нерешительно оглядываясь по сторонам, вышли двое мужчин. Шедший первым явно походил на Робельядеса-старшего: низенький, полноватый, лет шестидесяти и с редкими волосами, росшими у висков и зачесанными назад. Следом за ним шел молодой человек лет под тридцать, более высокий и худощавый и с такими же залысинами, только в зачаточном состоянии. На обоих были темные костюмы и галстуки, у старшего коричневый, у молодого – синий.

– Сеньор Молукас?

– Да.

Поднявшись вровень со мной, он протянул мне руку.

– Энрик Робельядес. Это мой сын Франсеск, помогает мне в работе.

Ага, значит, у него по меньшей мере два сына, и Франсеск – старший.

– Моя супруга Глория.

Lady First тоже протянула обоим руку, пробормотав слова приветствия. Я старался, чтобы паузы возникали пореже. Показав обоим Робельядесам, где гостиная, я пригласил их войти.

– Садитесь, пожалуйста. Выпьете чего-нибудь? Рюмочку крепкого, кофе, сок? Глория, у нас есть соки?

– Да, думаю, да.

– Мы только что пили кофе в баре внизу, спасибо.

Отец говорил нараспев. Я предположил, что, пока он, как более опытный, собирает прямую информацию и занимает нас разговором, в обязанности сына входит присматриваться к деталям окружающего, что он и начал делать, сразу принявшись разглядывать гостиную. Оба продолжали стоять, так и не решаясь куда-нибудь сесть. Чтобы облегчить им выбор, я плюхнулся на диван, после чего они устроились в кожаных креслах. Посмотрев на Lady First, я указал ей место рядом с собой, несколько раз хлопнув по нему ладонью. Она на мгновение задержалась у мини-бара.

– Ничего страшного, если я выпью рюмочку?

– Пожалуйста, – ответил Робельядес-старший. Я испугался, что Lady First может вот-вот все испортить, и напустил на себя грозный вид.

– Тебе не помешает, дорогая. Выпей-ка рюмочку коньяку. А еще лучше – виски. У нас есть виски? Мы немного нервничаем, в конце концов, Для нас обоих это случай исключительный.

– Конечно, все понятно.

– Да, видите ли, дело в том, что мою супругу и ее сестру было водой не разлить… и так до сих пор. Она живет одна, и мы боимся, что с ней что-то случилось. Но не хотим обращаться в полицию, чтобы не волновать ее родителей. Они ничего не знают, и нам бы не хотелось беспокоить их попусту.

– Попусту?…

Не рой другому яму – сам в нее попадешь. Этот Робельядес был совсем не дурак, достаточно было бросить на него взгляд, чтобы в этом убедиться. Теперь, когда я мог его получше рассмотреть, я отметил пухлые, обвисшие щеки, отливающие синевой густой щетины, маленький нос с красным узором лопнувших сосудов, голубые глазки, в которых было нечто поросячье, необычайно блестящие, словно подернутые влагой. На мгновение я почувствовал себя второстепенным персонажем рассказа из «черной серии». Кто-нибудь когда-нибудь должен будет напирать историю Энрика Робельядеса, частного детектива, нанятого молодой парочкой из высшего общества, готовой врать на каждом шагу.

Но я решил не робеть.

– Я имею в виду, что… в конце концов, моя невестка еще молода, и… возможно, это всего лишь романтический эпизод, который мы переоцениваем… Вы меня понимаете?

Lady First подошла ко мне со стаканом и села рядом со мной. Она сделала это мастерски, иначе говоря, села не на отшибе, как могла бы поступить со своим тупоголовым деверем, а устроилась рядышком – так, словно мы одна команда.

– Прекрасно понимаю. Однако вы все же обратились к нам.

– Да, есть несколько странных деталей. Удивительно, что она исчезла, не позвонив даже в офис, где работает. С другой стороны, она вполне доверяет сестре, чтобы говорить с ней о своих знакомых… Короче говоря, ее исчезновение кажется нам достаточно странным, чтобы прибегнуть к помощи частного детектива, но не настолько, чтобы вводить чрезвычайное положение во всей семье.

– Понимаю. Ей уже случалось пропадать вот так, никого не оповестив?

– Боюсь, я не в курсе… Что скажешь, дорогая?

Lady First сразу вписалась в игру.

– Нет. Впрочем, какое-то время назад мы утратили тесный контакт, но за два года до этого виделись часто, и нет, никогда… Мы привыкли перезваниваться почти каждый день: встречались, вместе ходили по магазинам…

– Хорошо, я мог бы спросить вас, подозреваете ли вы, почему или с кем она могла уехать, но полагаю, что если бы вы что-то знали, то уже сказали бы мне, вы меня понимаете? Так что, если вы не против, то можете предоставить нам данные о себе, и мы постараемся закончить на этом первую стадию расследования. Она займет примерно пару дней. Если к этому времени мы не выйдем на след, то придется начать вторую… более интенсивную стадию. Вы меня понимаете? Наш гонорар – двадцать тысяч песет в день, плюс непредвиденные расходы: поездки и так далее, но если нам придется внести в счет хотя бы лишнюю минуту, мы оповестим вас предварительно.