Алексей Слаповский - У нас убивают по вторникам Страница 21

— На что подписался, то и получишь, — понимающе вставил Галкин. И дополнил: — Симметрично.

— Вот именно. То же самое произошло в ее личной жиз­ни. За Катей ухаживали приятные молодые люди, но она опасалась, что за их внешним фасадом скрываются подвод­ные камни, которые скажутся в семейной жизни. Поэтому она вышла замуж за не очень красивого и довольно глупого мужчину, который оказался еще и бездельник. Зато она ни­чего от него не ждала, а через год без боли, даже с облегче­нием, развелась. Остался ребенок, сын, который быстро рос и пошел весь в отца, что Катю не удивило, потому что она привыкла, что ей достается все самое худшее. Она говорила об этом Ольге, а Ольга ей отвечала, что, если ей так плохо на работе и вообще в жизни, то надо уйти с этой работы и по­менять жизнь. В частности, поискать приличного мужчину для замужества. Но Катя возражала, что если о работе, то, кроме педагогики, она ничего не умеет, а если о замужестве, то мужчина ей наверняка попадется еще хуже предыдуще­го. «Это моя судьба, — говорила она. — Я училась в самой плохой школе, где никто нормальный не учился. В самом плохом классе. Даже когда я увлеклась волейболом и начала играть в школьной команде, мы всегда занимали последние места. Анализируя окружающее, я скажу тебе больше: я ро­дилась еще и в самой худшей стране, потому что такого кли­мата и такого отношения людей друг к другу нет нигде!»

— Фу ты, ну ты! — патриотично возмутилась Маша. — Прямо уж нигде! Это она в Африке не бывала!

— А ты бывала? — спросил Галкин с дружелюбным ехид­ством.

— Грамотные, газеты читаем! — отрезала Маша. — Там и СПИД, и голод, и все на свете. Ну, и чего?

— Ольга ей возразила, что она ведь тоже училась в той же школе и в том же классе и даже играла в той же школьной команде, но не теряет бодрого присутствия духа, несмотря ни на что. Катя на это сказала, что есть люди, которые уме­ют сидеть по уши в грязи и этого не замечать. Ольгу это оби­дело, но она не подала вида, а скромно заметила, что просто кому-то везет в жизни, а кому-то нет. Катя обиделась: «Ты хочешь сказать, что мне не везет, а тебе везет? В чем это тебе везет, имея не такую уж престижную и вредную работу стюардессы, маленькую квартиру, капризную дочь и мало­перспективного мужа?» Ольга с достоинством ответила, что зато она любит и свою работу, и дочь, и мужа. Кате на это нечего было возразить. Ольге было ее жаль и она, как могла, старалась скрасить ее депрессию и одиночество. В частно­сти, приглашала Катю и ее сына на дачу к матери Георгия, своего мужа. Катя охотно ездила, хотя и жаловалась, что у нее аллергия на растительность.

— Когда цветет? — уточнила Маша.

— Нет, когда ее вообще много. Деревья, цветы, трава.

— Ничего себе. Это где тогда жить, где вообще деревьев и травы нет?

— А она в таком месте и живет: двор асфальтом закатан, ни одного кустика.

— Всякое бывает, у меня вот на музыку аллергия, — ска­зал Галкин.

— Это как? — поразилась Маша. — Чего ты врешь, Гал­кин?

— Ни капли не вру. Не могу музыку слушать больше, чем пять минут. Потому что я ее тут же запоминаю — дословно. И она у меня начинает в голове играть целый день. Даже го­лова болит. Поэтому я избегаю, не слушаю. У меня в вагоне даже радиоточка только для объявлений, никакой музыки.

— И пассажиры не жалуются? — спросила Людмила.

— Обычно наоборот, жалуются, когда есть. Люди-то раз­ные, а музыка-то одинаковая. Тыц-тыц, дыц-тыц, — изобра­зил Галкин эту одинаковую музыку.

— Ладно, что там насчет дачи? — спросила Маши, пред­чувствуя драматический поворот сюжета. И не ошиблась.

— Был месяц июнь, когда еще цветут вишни и белые об­лака причудливыми очертаниями наплывают на окрестно­сти, — дала Людмила художественное описание времени и тут же прибавила описание места: — Дача утопала в зе­лени и белизне, и участок, имеющий шесть соток, казался безграничным и заколдованным пространством. В этом пространстве грустно бродила Катя, почесывая руки и на­блюдая, как на них возникает краснота. Ее сын занимался тем, что прятался в кустах, а потом выбегал оттуда и пугал Настю, дочь Ольги и Георгия. Настя убегала, но сын ее на­ходил и опять пугал. Ольга мягко намекнула Кате, что надо следить за поведением сына, но та ответила, что этого урода хоть ругай, хоть бей по голове палкой, ему все равно, поэто­му она терпит и ждет, когда он наконец вырастет и уйдет в армию, а может вообще сядет в тюрьму с такими наклон­ностями. Ольга в тот день была очень занята приготовлени­ем обеда, потому что мать Георгия чувствовала себя плохо и лежала в мансарде, а Катя сказала, что она может помочь, но только испортит, так как всегда все пересаливает, пере­жаривает, путает пропорции и ингредиенты.

— Прямо как я, — кивнула Маша.

— Будучи занятой, Ольга не обратила внимания на то, что вокруг стало тихо, будто жизнь куда-то на время исчезла. За­интригованная, она пошла посмотреть и увидела, что набегав­шиеся и уставшие дети спят в тени на одеяле. А Катя и Геор­гий, который занимался поливом грядок из шланга и был из-за жары полуобнаженным.

— Конкретно! — потребовала уточнить Маша.

— Ну в трусах.

— Так бы и говорила.

— Трусы — грубое слово.

— Почему? — удивилась Маша.

— Ну не знаю. Мне так слышится. В общем, — продолжи­ла Людмила, — они стояли и обнимались.

— Вот зараза! — тут же отреагировала Маша.

— Кто? — уточнил Галкин. Ему было искренне интерес­но, кого Маша считает заразой в данной типовой ситуации.

— Она, кто же еще!

Галкин удовлетворенно хмыкнул.

— Ольга тоже подумала, что виновата Катя, — согласи­лась Людмила. — Это легко проанализировать. Георгий за­нимался поливом и был занят, следовательно, она сама его нашла, сама подошла к нему и, возможно, была инициато­ром. Они не заметили Ольгу, только отпрянули друг от дру­га, услышав шорох, а Ольга бросилась к дому и там, продол­жая готовить обед, лихорадочно обдумывала, как поступить. Она много раз читала и слышала о таких вещах, но впервые оказалась сама в подобной ситуации. Весь день Ольга дела­ла вид, что ничего не произошло. Она смотрела на Георгия и не видела в нем никаких признаков случившегося. В Кате этих признаков было больше, она поглядывала на Георгия, а в машине один раз подмигнула ему через свое отражение в зеркале заднего вида. Несколько дней Ольга раздумыва­ла, а потом решила действовать напрямик. Она встретилась с Катей и сказала ей, что стал свидетельницей ее поступка.

Катя не смутилась и тут же объяснила, что она сама хоте­ла обо всем рассказать. «Я сделала это нарочно, — сказала она. — Я сделала это для твоей же пользы, чтобы ты не ду­мала, что твой Георгий отличается от других, чтобы ты была готова к любой ситуации. Наш школьный психолог даже де­тям читает лекции о том, что небольшие стрессы закаляют и делают человека выносливым по отношении к большому стрессу. Так что лучше тебе закалиться заранее, иначе будет трагедия». Ольга хоть и удивилась этому странному объяс­нению, но приняла его к сведению.

— А муж ведь уже от Ольги погуливал? — припомнила Маша прежние рассказы Людмилы.

— Нет, тогда еще нет. Следующим эпизодом было то, что Ольга пригласила Катю на свой день рождения. Она понима­ла, что рискует, но ей хотелось воочию убедиться, как реаги­рует Георгий на Катю. И она увидела, что Георгий реагирует адекватно, то есть практически никак, потому что ему было не до этого: он сделал домашнее вино и увлекся угощением этим вином гостей и себя. А Катя то посмотрит на Георгия с откровенным намеком, то на Ольгу с таким видом, что не беспокойся, я делаю это нарочно, для проверки твоего мужа. При этом она пила вино, хотя терпеть не могла алкоголя, но у нее была плохая наследственность в виде очень пьющего отца, и она боялась терпеть, боялась, что, если совсем не бу­дет пить, то когда-нибудь не выдержит, сорвется и сразу со­пьется. Предпочитаю плохое во избежание худшего, говори­ла она. Вечер был в разгаре, когда Ольга обнаружила мужа и Катю на кухне в такой же позиции, какая у них была в саду, то есть они обнимались. На этот раз Георгий увидел Ольгу. «Я рассказываю твоей подруге, какая ты хорошая!» — нело­гично заявил он и вышел из кухни неуверенными шагами. А Катя сказала: «Неужели ты думаешь, что мне нравится твой Георгий? Если бы это было так, я бы вышла с ним куда по­дальше, а не стояла тут практически на виду у всех». И Ольга сочла ее довод резонным.

— Она что, дура совсем? — спросила Маша.

— Нет, она была доверчивая. Тогда, по крайней мере. К то­му же, она считала, что лучше заподозрить человека в чем-то хорошем и ошибиться, чем в плохом и тоже ошибиться.

Галкин сморщил лоб, пытаясь понять, что сказала Люд­мила. Похоже, не понял, но переспрашивать не стал.

— Ольга не только приняла на веру слова Кати, но даже пыталась ей помочь с точки зрения жизненной позиции. Она пыталась ей доказать, что не все так плохо, а считать, что ты родилась не там, где хотела, работаешь не там, где нравится, и встречаешь не того, кого ищешь, это очень опасно и чрева­то постоянной депрессией. Катя возразила, что наоборот, де­прессия у тех, кто ходит в розовых очках, а потом им эти очки разбивает жизнь. Она же, поскольку ничего не ждет от жиз­ни, смело и даже весело глядит в глаза будущим неприятно­стям и даже их поторапливает, чтобы не мучиться и не ждать. Так, в частности, у нее зрел конфликт с завучем школы, ко­торая копила на нее компромат в виде якобы плохого запол­нения школьного журнала и отсутствия поурочных планов. Не дожидаясь, когда завуч начнет строить козни, Катя сама пошла ва-банк и при всех назвала ее старой занудой и уво­лилась, перейдя в другую школу, вернее, в очередную, так как она поменяла их несколько. «На твоем месте, — сказала Катя, — я бы не ждала, когда Георгий тебя предаст, а своими руками устроила это предательство, чтобы не обольщаться и не ждать удара из-за угла». — «Но почему ты так уверена в этом предательстве?» — спросила Ольга. Катя объяснила, что человек так устроен и что не только Георгий, но и сама Ольга может совершить такой поступок. Ведь ей кто-то нра­вится, кроме Георгия? Ольга призналась, что, хоть ей никого, кроме мужа не надо, но ей нравится один летчик, командир корабля, который неоднократно делал ей недвусмысленные предложения. «Согласись немедленно! — сказала Катя. — Это будет только легкое приключение. А если ты будешь терпеть и думать об этом, то твои чувства только окрепнут и все обернется трагедией!» И, странное дело, Ольга, кото­рая до этого думала о летчике хоть и часто, но мимоходом, почувствовала, действительно, что ее чувства усиливаются с каждым днем. Она даже попросила, чтобы ее перевели на другие рейсы, чтобы не пересекаться с летчиком, но после этого вообще начала постоянно думать о нем. Ольга подели­лась своей бедой с Катей, но та ее успокоила, что это не беда, а подтверждение ее теории. Надо, чтобы все произошло — и сразу станет легче, и она перестанет думать о своем летчи­ке после первого же контакта, потому что ей он, скорее всего, не нужен. Наверняка он окажется капризным подлецом, как все мужчины, но, чтобы это понять, нужно в этом убедиться. И Ольга чуть было не послушала Катю, но сдержала себя уси­лием воли. А однажды, вернувшись из рейса, она обнаружи­ла Катю уходящей из своего дома. А Георгий ее провожал из дверей, оба при этом были в состоянии легкого алкогольного опьянения. Ольга пошла провожать Катю, чтобы не сканда­лить при муже, но по дороге Катя сказала ей, что продолжа­ет действовать на пользу Ольги. Ольга должна убедиться, что Георгий готов предать ее, но не делать из этого трагедии. «Да, но как отнестись к тому, что ты фактически тоже предаешь меня?» — спросила Ольга. Катя сказала: «Нет, я не предаю, а показываю тебе, что бывает, когда лучшая подруга оказы­вается разрушительницей семейного очага. Это могло быть всерьез, а я тебе показываю репетицию, которая тебя зака­лит». — «То есть ты не всерьез и тебе не нравится Георгий?» — напрямую спросила Ольга. «Он мне нравится, — призналась Катя. — Но единственный способ разлюбить мужчину, это к нему приблизиться. Тогда разглядишь в нем пошлого подле­ца, с которым невозможно общаться». — «И ты уже прибли­зилась?» — спросила Ольга, задыхаясь от внутреннего волне­ния. «Нет, — ответила Катя, — но все к тому идет. На твоем месте я бы даже помогла, чтобы я быстрее раскусила твоего Георгия и прекратила с ним всякие отношения».