Катарина Масетти - Не плачь, Тарзан! Страница 21

В тот вечер мне не пришлось читать «Тайну четырнадцати крыс». Дети объелись свиными ребрами так, что ходить не могли, а затем впихнули в себя по «Тоблерону», которые Янне купил в самолете.

Позвонила Йенни и без передышки стала тараторить про Зорро. Они наконец-то решили встретиться! Он живет в другом городе, но приезжает сюда по делам, и завтра вечером они идут в ресторан, — конечно, если я соглашусь посидеть с Калле и Габби.

Я подавила тяжкий вздох и пообещала взять их к себе на ночь. А потом проговорилась, что у меня в гостях Янне. Йенни пришла в восторг и тут же стала планировать, как мы все вместе будем отмечать Рождество. Мороженщик, Зорро и мы с четырьмя детьми! Поежившись, я напомнила, что с Зорро она пока не знакома в реальной жизни, а на дворе еще только сентябрь. Но Йенни неисправимый оптимист, после каждого удара она весело вскакивает, как китайский болванчик. Это бесценное качество, хотя каждый год она снова и снова наступает на одни и те же грабли.

Янне остался на ночь, как будто это было в порядке вещей. Мы не сходили с ума от страсти, как в тот раз на балконе, зато неплохо провели время за изучением всевозможных изгибов и впадин. Все бы ничего, но через пару часов мы оба уснули — понять не могу, как такое случилось!

Посреди ночи в комнату прокралась Белла. Наверно, она долго стояла, глядя на мужчину, который лежал рядом со мной на животе, накрыв подушкой голову. Я проснулась оттого, что она прыгнула ему на спину с радостным криком:

— Папа! Папа вернулся!

Янне спросонья перевернулся. Мгновение они смотрели друг на друга, потом Белла закричала. Пришел сонный Билли, который, услышав Беллу, тоже начал рыдать. Я выскочила из постели нагишом — я всегда спала без ночной рубашки. Отвела детей в детскую и прочитала «Четырнадцать крыс» по крайней мере четырнадцать раз, пока всхлипывания окончательно не стихли. Когда я читала книжку в седьмой раз, то услышала, как Янне вызывает по телефону такси, затем из-за двери тихонько показалась его рука, помахавшая мне. Теперь-то он точно никогда не вернется.

«Папа за стеклом»

Мама все читала и читала. Наверно, мороженщик заколдовал ее, ведь рядом с ней лежал папа, и вдруг он превратился в мороженщика! А Билли вообще ничего не понимает, он спрашивает, можно ли ему поспать вместе с ними! Ночью мне приснилось, будто мы с папой сидим у нас в садике в разных комнатах — я в игровой, а он в комнате творчества.

Он что-то говорит мне, а я не слышу через стекло. Ты что, не видишь, ведь это медведь, говорит Тина. Я смотрю и вижу, что у него правда шерсть везде растет. Я испугалась, убежала, села на трехколесный велосипед и поехала изо всех сил. А по дороге шел папа, он шел прямо передо мной, и я ехала изо всех сил, но кругом были лужи. А дальше я не помню. Утром мороженщика уже не было, а я сказала, что не пойду в садик, потому что вспомнила свой сон. Мама заплакала и сказала, что если мы не пойдем в садик, то злой дядя из школы сделает так, что больше она не сможет зарабатывать деньги и тогда нам будет нечего есть. Тогда Билли заревел и сказал, что хочет есть. И мы пошли.

«Как два пушистых зверька»

На всех курсах для руководителей, которые меня заставил посещать мой американский шеф, поднималась проблема принятия решений. Последний лектор был стильный парень в свитере с высоким воротом, с лошадиным хвостом и козлиной бородкой. Он нудно рассказывал, что значит «Helping your Staff towards a Decision».[9] Поскольку он коверкал английский на южношведский лад, это звучало как «хелпинг йор стауф тодс э дисичон». Как бы то ни было, он говорил о том, что начальник должен чувствовать, когда наступил подходящий момент для принятия главного решения в проекте: идти дальше или сдаваться? Он принимает решение сам, а потом незаметно поворачивает ключик, и сотрудникам кажется, будто решение принято ими, так что все остаются довольны.

В последнее время я то и дело вспоминал эти дурацкие курсы. Это ужасно меня раздражало, но я не понимал почему. И вдруг за обедом меня осенило: я должен принять решение в проекте «Тарзан»! Идти дальше или сдаваться! Это будет моим решением, мне не надо манипулировать никакими сотрудниками. Тарзан имеет такое же право голоса, как и я, ей невозможно что-то внушить. Сначала я должен решить это для себя, а потом остается только надеяться, что к тому же решению придет и она.

Все аргументы говорили в пользу того, что надо сдаваться! Достаточно вспомнить крики Беллы и сопливый нос Билли. Ничего у меня не получится, плохой из меня отец. И потом, мне так надоела ее упертая гордость — то, что ей хочется, она купить не в состоянии, и никто другой ей это купить не смеет. Она нагло заявила, что ей нужен любовник, а я всего лишь молокосос с шикарным автомобилем, в который прыгнет любая красотка. Ей тридцать четыре, если опустить глаза, то можно увидеть живот с темными завитками внизу и…

На этом месте я окончательно расклеился. Мы играли в двух пушистых зверьков, которые обнюхивают друг друга: она — мою грудь, а я — ее курчавую муфточку. Теперь ни о чем другом я уже думать не мог.

Вдруг я увидел в другом конце ресторана две изящные ножки в блестящих чулках, одна из них подозрительно медленно скользнула поверх другой. Я поднял взгляд выше и увидел, что ножки принадлежали Шарлотте.

Давно мы не виделись. Я избегал ее после того вечера. И тут мне пришло в голову, что Шарлотта настоящая профи в принятии решений. Вот кто действительно умеет помочь коллективу сделать выбор! Прихватив чашку с кофе, я направился к ее столику. Шарлотта была одна.

Мы поболтали о том о сем, и вдруг, внимательно посмотрев мне в глаза, она сказала:

— Ян, ты ведь хотел что-то спросить, не правда ли?

И я запинаясь изложил ей краткий обзор своих отношений с Тарзан, утаив лишь некоторые детали. Кофе остыл. Официант назойливо вился неподалеку, и Шарлотта рассеянно протянула ему свою кредитную клубную карту.

— Methinks you protest too much![10] — подытожила она. — Ты слишком сгущаешь краски, а ведь мог бы выбрать любую девчонку. Это говорит о том, что в твоей Тарзан что-то есть. Ян, а может, ты просто не настоящий мороженщик? Может, ты просто живешь в своем замороженном мире? Расслабься и радуйся, что ты ей нравишься.

Официант принес ее карту обратно, и она черкнула подпись, попутно отчитывая его за то, что морские гребешки были пересолены. И вдруг она встала с гримасой боли на лице и схватилась за живот.

— Что с тобой, Шарлотта, тебе плохо?

— Вчера у меня был выкидыш, — коротко ответила она.

— Но… но… почему ты сразу мне не сказала?.. — начал было я, хватая ртом воздух, как аквариумная рыбка.

— Ты ведь не спрашивал, — немного резко ответила Шарлотта. — Не волнуйся, ты здесь ни при чем. — Лицо ее разгладилось, она потрепала меня по щеке. — Удачи, Ян! А теперь мне пора, — сказала она и исчезла.

В этот раз она помогла мне «тодс э дисичон».

«Surprise, kids!»

Всем понятно, что, когда у тебя месячные, выглядишь ты ужасно. Волосы свисают с башки, как жухлая трава, кожа становится потной и бледной, небольшая компания прыщей располагается на носу сбоку, а грудь становится настолько чувствительной, что без боли невозможно застегнуть бюстгальтер. Но в таком состоянии есть свои преимущества!

Раз в месяц я превращаюсь в саблезубого тигра. И это здорово! Заходя в кабинет, я чувствую, как глаза наливаются кровью, а из десен рвутся наружу острые клыки. Я нетерпеливо помахиваю розгами в поисках жертвы. В классе, где собрались ученики из разных потоков, многие из которых ждут урок рисования, чтобы хорошенечко отдохнуть, всегда найдется к чему придраться. Кто-то бросает на меня рассеянный взгляд, шум становится на пару децибел тише. Ага, учитель вошел в кабинет, so fucking what![11] Передо мной сидит класс, который и ухом не поведет, если сюда ворвутся солдаты в маскировочных касках с «Калашниковыми» наперевес. Я злорадно улыбаюсь. Surprise, kids!

Щелк, и у меня появились железные когти, я превращаюсь в нечто среднее между терминатором и робокопом и перехожу в атаку. А ну-ка, быстро перестал рисовать половые органы на дорогой акварельной бумаге, еще не хватало ее выкидывать! Только попробуй включить на уроке мобильный, я у тебя его вместе с ухом вырву! Сейчас вы у меня поиграете в карты, я из них конфетти сделаю! Будем пускать их друг в друга, черт меня подери, потому что сегодня у нас праздник: мы рисуем перспективу с двумя отправными точками, а у кого не получится, тому я руки оторву, как хвостик от свеклы!

Многолетняя практика в этой области научила меня держаться в рамках закона о правах ребенка и постановлений, принятых школьным профсоюзом. Я никогда не нарушаю границ, но пощады от меня ждать не приходится. Я не забываю покровительственно улыбаться тем слабым бедняжкам, которым всегда достается, поэтому они думают, что мой гнев прольется на них, но у меня совсем иные цели — просто надо вовремя уворачиваться, мои маленькие друзья, тогда все будут целы!