Ольга Коренева - Не грусти, гад ползучий Страница 21

- Земные лидеры, люди, далеки от совершенства, - продолжал Уэндр. - Физически они похожи на карикатурное изображение лвага. Почему они отлились в такую форму? Неужто опять виной межгль вэбов?

Длюмк качнулся на дрене, как в гамаке, сказал:

- На замороженной, покрытой кристаллами Земле были миражи, вот что удивительно! В атмосфере остался оттиск вэбов, который разрастался, множился, искажался, витал... Не знаю, сыграло ли это роль...

- А я бы хотел привезти домой какое-нибудь галактическое животное. Например, человека, - улыбчиво сказал Уэндр. — Как бы это сделать?

Бывший боцман Степан Матросов с тех пор, как началась экологическая катастрофа и пересохли водные бассейны планеты, существовал на нищенское пособие, как, впрочем, и все его товарищи. С утра он поднимался с жесткой койки "Морского общежития" и спешил на биржу труда. В киоске возле метро покупал дешевую газетенку "Ночной листок", в котором печатались сводки происшествий и прогноз погоды. Происшествия были стандартные: убийства, грабежи, без вести пропавшие (таких сообщений было очень много, и Степан удивлялся, почему сам-то он до сих пор не пропал), транспортные катастрофы. Да и о погоде сообщалось одно и то же: без перемен, что вызвано "парниковым эффектом".

В этот день ему с утра везло - в метро досталось свободное место. Сквозь стеклянный купол подземки тускло серела выгнутая глубина неба, по которому незаметно полз солнечный помидор, напоминающий пасхальное яйцо. Реклама того, чего давно уже нет - ни яиц, ни помидоров не видали даже прадед и прабабка Степана, а что уж говорить о нормальном солнце, которое изображают в рекламных проспектах... К чему такая реклама?

Плюхнувшись в мягкое изопреновое кресло, он расслабился, прикрыл глаза и задремал. Мягкие волны шелестяще окутали его мозг, тело, запутали мысли, и все доселе виденное и слышанное с тихим плеском покатило его, как камушек, как раковину... А может, как маленькую морскую звезду... Отставной боцман погружался на дно ненужной сейчас информации, в убаюканном сознании всплывали причудливые образы, тихо проплыл обрывок старой газеты, теряя размокшие строки: "Армия - это наши основные интеллектуальные и материальные вложения. По численности она огромна — самая большая в мире. Такой размах ни одному государству не снился. Неимоверными усилиями наша армия оснащена. Но для того, чтобы она выполняла свои задачи, нужен и соответствующий контингент. А откуда же ему взяться, если по интеллектуальному развитию мы находимся на сорок третьем месте в мире? Наша молодежь запущена в результате того, что страна... "

- Да, наша военная диктатура охо-хо! -сказал лихо шагающий по пенным барашкам червяк в футболке с надписью: "Меня зовут Рош". Червяк был молод, жизнерадостен, приплясывал на ходу, гибко раскачиваясь. Потом Степан увидел солдата, убитого на ученьях, детские рисунки, где был изображен дождик, картинки опали с осеннего клена... Вместо кленовых листьев - рисунки с дождем...

Они выстроились в карточный домик, только очень большой, похожий на здание не то госбезопасности, не то федеральной разведки, и полковник в штатском предложил "престижную работенку":

- Тут у нас, понимаете ли, перенаселение, демографическим взрывом попахивает весьма ощутимо, товарищ Матросов. В наши спецгруппы требуется пополнение, люди нужны крепкие, выносливые и без комплексов, вроде вас. Зарплата хорошая. Работа не сложная: лишнюю часть населения оперативно убираем в электромясорубный блок. Делаем это, повторяю, оперативно и без лишнего шума. А полученную продукцию - колбасно-сосисочные изделия - в пищеблоки доставляют сами роботы. Учтите, работа строго секретная, так что подпишите документ о неразглашении....

"Так вот куда люди деваются", - подумал Матросов, отер со лба холодный пот и... проснулся.

В вагоне никого, кроме него, уже не было. Погас свет. Мелькнула незнакомая станция. Кажется, он проспал свою остановку!

Степан вскочил и ринулся к дверям. Вышел на какой-то станции. Поезд бухнул дверями и уехал...

Матросов удивленно озирался. Станция была без названия, без переходов на другие линии, и даже в обратную сторону поезда не шли - рельсы были разобраны. Допотопные облупленные стены, низкие своды, под полуистлевшей табличкой с надписью "дежурный" - пыльный телефон сталинской эпохи. Степан тряхнул головой, стал щипать себя, и понял, что все это — явь. Заметался, натолкнулся на каменные ступени выхода в город, потом оказался на эскалаторе... Наверху, между эскалатором и дверями, валялся порыжелый скелет собаки. Двери подгнили и обвалились, в проеме виднелся черный в трещинах асфальт, руины в темноте... Степан постоял у входа, тронул носком ботинка скелет, который тут же рассыпался. Зажмурившись, Степан шагнул в город, споткнулся о выбоину, вздохнул... Резко ожгло легкие, судорога скрутила кишки, Матросов, теряя сознание, повалился вбок...

Упругие световые пучки держали его на весу. В полубессознательном состоянии Степан ощутил, как тело его пронзали тонкие упругие лучики, отчего внутри, в самой его глубине забегали мурашки. Потом все ощущения погасли, будто выключенный экран.

Очнувшись, обнаружил, что завис в ярком выпуклом пространстве, пустом, если не считать переливы непонятных сияний. Дышалось легко, но Степану показалось, что это не воздух, а нечто совершенно иное. Что?

И тут он увидел их. Они висели в пространстве на ажурных, тонких как паутина, овальных креслах. Их одежда ниспадала с голов, разделяясь на плечах наподобие прядей длинных густых волос, и свободно облегала тело. Она, видимо, не имела веса...

В мозгу Степана вдруг возникли непривычные доселе, а теперь такие понятные, естественные словесные образы — не слова, а именно образы понятий, имеющие форму пульсирующих вспышек и разноцветно мигающих точек. Мгновенно он ощутил объемную информацию: эти лваги спасли его, когда их робот обнаружил труп в узле сворачивания временного и пространственного поля. Такое произошло из-за нарушения хвенами (людьми) экологического равновесия. Степан был перемещен на межгль и восстановлен в несколько измененном, адаптированном виде. Это пришлось сделать, чтобы пришелец с Хэвы (Земли) смог существовать в новой для него среде.

Корабль лвагов проходил между Землей и Солнцем, когда на силовом экране запульсировал сигнал опасности. Роботы всех отсеков выключили ротропы и включили ромцеры на полные смещения. Длюмк и Уэндр ринулись в отсек ротропных узлов. Степан глянул на овальные экраны и увидел космическую глубь, пламенный шар Солнца, и родную Землю - Землю, которая вдруг стала багроветь и выгибаться! И тут межгль дернулся, круто рванул в бок...

Морсорош ходко ввинчивался в землю. Почва мягко скользила по длинному мягкому телу, приятно щекотала, пахла влажной душной долготой. Поглощенный движением и воспоминаниями, Рош не замечал ни кротовых коридоров, ни личинок медведки, ни ступенчатого червя Бори. Остроугольный сморщенный Бори хищно притаился на пути Морсороша, готовясь обвиться петлей вокруг будущей жертвы. Когда-то он имел человечье обличье и даже занимал руководящую должность. Незаметно как-то превратился в ступенчатого червя и переселился в почву. Уход из жизни людской произошел для окружающих тихо и неназойливо, место его занял другой ступенчатый, в конторе их было много...

А Морсорош, весь в мечтах об ином пространстве, куда однажды на звенящие мгновенья заброшен был странной силой, и о тающей тиши Звезд, двигался прямо навстречу гибели... Он не заметил, как земля вокруг вскипела, вспенилась и разом выплеснулась в ту самую безмерную высь, о которой он только что думал...

Блуждающую звезду Мирэ столкнул с "трассы" силовой всплеск. Она, крутясь, меняла траекторию движения, когда на поверхность плюхнулся шмоток плазмы. Плазма пузырилась и дымилась в густом ворсе цветущих и зреющих трав. И тут же травы никли и обугливались...

...Потом к Морсорошу вернулось сознание. Его чувства начали распачковываться. Он ощущал себя Рошем, и чашеобразным межглем из биосветовых зротонов, и двумя лвагами, а также человеком, осколком астероида, космической пылью, горсткой земного пепла... Он понял, что все это спеклось в единый плазменный комок, и теперь все это - он, Рош...

Однажды он неловко, по-медузьи, переполз на поросший новой травкой участок. "Я передвигаюсь... Передвигаюсь! Живу!.. " - пронеслось в пульсирующих клетках, промерцало внутри. Вспышки радости дали силу. Двинулся дальше, в цветочные дебри. Кругом кишели примитивные многоножки в панцирях. Появление Роша не вызвало у них беспокойства. Многоножки с челюстями на задней части панциря вяло пережевывали зеленую массу. Рош некоторое время рассматривал их, потом двинулся к  полусъеденному цветку внизу...

Было очень тепло, легко дышалось, растительность оказалась вкусная, сочная...