Дуглас Кеннеди - Покидая мир Страница 22

Телефон зазвонил снова. Я не отвечала. Он продолжал звонить. Я переключила его на автоответчик. Потом достала другой бокал, решив, что сейчас мне поможет только водка. Я плеснула себе на два пальца «Смирновской». Телефон снова ожил. Вопреки голосу разума я ответила.

— Слушай, ты права, что ненавидишь меня, — раздался голос отца.

Я молчала.

— А уж когда я напиваюсь…

Он не закончил фразу, и снова повисло долгое молчание.

— Я позвонил извиниться. Не держи меня зла, о’кей? — сказал он.

Я ничего не говорила.

— Пожалуйста, скажи, что ты меня прощаешь.

Пауза. Потом я спросила:

— Зачем тебе это?

Мой голос звучал спокойно, но холодно. На том конце линии снова зазвякали льдинки.

— Затем что… Я сижу на мели, вот почему.

— Я думала, ты там работаешь консультантом.

— Работал… но это закончилось.

— Когда?

— Четыре года назад.

— Четыре года?

— Я же сказал.

— А с тех пор…

— Ничего.

— Как же ты жил все это время?

— Небольшое социальное пособие с родины — и Консуэла. Но она ведь просто парикмахерша…

— Стало быть, большой дом с бассейном и дворецким, и прислуга, и три жеребца, о которых ты все рассказывал мне, обещая, что в один прекрасный день я приеду покататься…

— Все это кончилось много лет назад.

И он ни разу не проболтался, всегда находя предлоги отложить мой приезд в гости, вечно рассказывая сказки о своей чилийской гасиенде, но не давая нам ее адреса, так что я всегда писала ему до востребования в Сантьяго.

— Значит, теперь, когда Консуэла от тебя ушла…

— Живу на шестьсот долларов в месяц — пособие от американского правительства.

— А где ты сейчас живешь?

— Там же, где жил последние три года.

— Это дом или квартира?

— Ну, что-то типа квартиры…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Малогабаритная однокомнатная квартирка, студия. Не больше двухсот квадратных футов32.

— Господи, папа…

— Ничего, скоро все изменится. У меня на мази надежный вариант, беспроигрышный. Здесь работает один молодой американец — Крейтон Кроули, — он занимается Интернетом, разрабатывает все эти dot.com для Латинской Америки. Он готов нанять меня в качестве бизнес-консультанта.

— И он готов тебе платить?

— Не совсем. Он обещал мне долевое участие в своей компании. Говорит, после первого публичного размещения акций мы мигом вернем все, что я вложил в нее за последние двенадцать месяцев, и даже получим втрое больше.

— Все, что ты вложил? Ты дал этому типу денег?

— Нет еще, потому что у меня их нет. Но он дает понять, что было бы хорошо, если бы я инвестировал в компанию какие-то средства.

— Сколько?

— Он просит пятьдесят кусков.

— Пятьдесят тысяч долларов? Господи, папа, ты что?

— Слушай, но если он обещает их утроить…

— И ты ему действительно веришь?

— Он толковый парень. Виргинский юридический колледж, несколько лет в крупной фирме в Вашингтоне.

— Где он явно не преуспел, иначе зачем бы ему тащиться в Южную Америку с каким-то сомнительным проектом?

— Да что ты понимаешь в бизнесе?

— Достаточно, чтобы отличить жулика.

— В отличие от тебя, я в бизнесе уже тридцать пять лет. В отличие от тебя, я профессионал, и у меня в мозгу встроенный детектор на всякое дерьмо. Уж кто-кто, а я первым почую, если кто-то попробует меня кинуть, и способен понять, когда кто-то честным путем пытается занять пустующую нишу на рынке.

Произнося эту тираду, отец все больше взвинчивал себя, я так и видела его покрасневшее от гнева лицо.

— Ну вот, опять я, — спохватился он.

— Да, — спокойно ответила я. — Вот, опять ты.

— Мне действительно срочно нужны десять штук, Джейн.

— Чтобы «вложить» в эту «перспективную компанию»?

— Чтобы расплатиться с кое-какими долгами.

— Ты задолжал этому мошеннику Кроули?

— Прекрати строить из себя большого босса, Джейн.

— Кому ты должен, папа?

— Одному типу.

— Что за тип?

— Тип, у которого я брал в долг.

— Друг?

— Если бы. Просто тип, который дает деньги в долг.

— Господи, только не говори, что ты одолжил деньги у бандитов и тебя поставили на счетчик!

— Я был в отчаянном положении. Мне буквально нечем было заплатить за жилье. А так на шесть тысяч я продержался почти два года…

— Ты жил на сто пятьдесят долларов в месяц?

— Подымай выше, на три сотни. Пособие, которое я получаю, — это шестьсот долларов, но из них четыреста пятьдесят нужно было отдавать еще одному типу, который мне помог…

— Так ты на крючке сразу у двух ростовщиков?

— Нет, с первым я уже почти расплатился.

— Господи боже, папа.

— Ну, давай скажи мне, что я — дерьмо. Ты же много лет об этом мечтала, ждала этого момента. И теперь, когда ты вся из себя важная шишка, менеджер хедж-фонда…

Какая уж там важная, папа, я же просто никчемная пустышка, и ты никогда не уставал напоминать мне об этом. Я та самая девчонка, которая работала каждое чертово лето и хваталась за любую чертову подработку, чтобы хоть как-то продержаться в колледже и аспирантуре, а ты в это время швырял на ветер деньги, которые зарабатывал там, в южных странах. Но в моменты отрезвления ты все это вспоминаешь и ненавидишь меня, ведь я заставляю тебя испытывать вину за то, что ты слабак, не способный взять на себя ответственность.

А может быть, подобно многим, очень многим людям, ты ухитряешься смотреть на правду сквозь кривое зеркало, и тебе кажется, будто в твоих дурных поступках виноваты другие люди. В конце концов, зачем отвечать за свои действия, если можно свалить все на окружающих?

— Десять тысяч помогут исправить ситуацию?

— Да-а, тот тип наверняка от меня отстанет.

— Так он тебе угрожает?

— Ну, а ты сама-то как думаешь?

Я думаю, что тебе скверно и страшно.

— Ну, откупишься ты от ростовщика, а что дальше?

— Если бы я сумел добыть пятьдесят штук, Кроули взял бы меня в дело.

Ага, и потом скрылся бы с твоими деньгами.

— Послушай. Завтра я переведу тебе десять тысяч.

— Эта его затея с dotcom — беспроигрышный вариант, Джейн. А Кроули… у него безупречные документы и характеристики.

— Лишних пятидесяти штук у меня нет. Но в любом случае, почему бы тебе не прислать мне уставные документы его компании?

— Я не нуждаюсь в твоей юридической экспертизе. И мне, поверь, не доставляет никакого удовольствия унижаться перед тобой и просить, и…

— Пришли мне реквизиты твоего банка, и я переведу деньги завтра. Когда получу документы, продолжим разговор.

Я бросила трубку. Плеснула себе водки, в которой сейчас отчаянно нуждалась. Устроилась в старом, продавленном кресле, покрытом дешевым чехлом из ткани с индейским узором, — я сама сшила его еще несколько лет назад. «Гарвардской шлюшке» давно пора было обновить хотя бы обстановку, если не квартиру. «Гарвардской шлюшке» не следовало соглашаться помогать деньгами отцу, но, оставив его в бедственном положении, она потом возненавидела бы себя за это. Тем более что сейчас перед ней забрезжила истина, которую она подозревала все эти годы, но гнала от себя любые догадки, не желая в верить в них: отец ее всю жизнь терпел неудачи во всем, за что бы ни брался.

Проснулась я наутро в странно приподнятом настроении. Облачилась в один из своих новых костюмов и даже наложила макияж. Потом отправилась на работу, снова ожидая обнаружить у себя на столе уведомление об увольнении. Вместо этого я увидела Триш. Она сидела за своим пультом, вперив взор в бегущие строки цифр на мониторе. Не поворачивая головы, она жестом показала мне на стул рядом с собой:

— Подбери все, что можно, по фьючерсам «Австралийского цинка».

Я отправилась выполнять поручение и к полудню положила данные ей на стол. Триш ознакомилась с данными за десять минут, выразила удовлетворение, после чего перешла к лекции о том, как эффективно отслеживать изменения курса различных валют — в данном случае речь шла о евро и иене — и оперативно оценивать диапазон его верхних и нижних границ. Как всегда, моя учительница блистала широтой кругозора и познаниями в самых разных областях — от величины ВВП Германии до колебаний курса акций Олл-Ниппон Эйрвэйз33. Когда она велела мне вычислить семь процентов комиссионных от трех тысяч восьмиста семидесяти пяти миллионов долларов, а у меня под рукой не случилось калькулятора, реакция была мгновенной и жесткой:

— Идиотка чертова, что ж ты ничему не учишься?

Я ничего не сказала в ответ. Просто протянула руку за калькулятором, оказавшимся у соседнего терминала, вбила в него нужные цифры и сообщила ответ: 287 000 долларов.