Себастьян Фолкс - Там, где билось мое сердце Страница 22

В строевом каре раздался гул голосов. Парням льстило, что им доверили такую важную операцию, но было страшно. Все уже знали, что такое немцы. Вариан подождал, когда народ успокоится и продолжил:

– Ну, хорошо. Теперь немного подробнее. Заранее прошу прощения, если скажу то, что уже известно. Но вряд ли известно каждому. Итак, с начала сентября американцы и наши парни вместе с ними пытаются прорвать немецкую оборону по всей поверхности итальянского «сапога». Дерутся в горах, форсируют реки, бьются в прибрежных долинах, но преимущество на стороне врага. Немцы пока на высоте. Кое-где – в буквальном смысле слова, я имею в виду город Кассино, в девяноста милях к юго-востоку от Анцио. Немцы удерживают монастырь на вершине холма, Монте-Кассино, что вместе с еще целым рядом высот значительно стопорит наступление союзников.

Вариан обвел взглядом подчиненных, хотел убедиться, что все его слушают.

– Высадка в Анцио позволит нам проникнуть в Рим как бы с черного хода. Врагу придется перебросить часть сил от Кассино, и мы наконец прорвем там оборону. Покинув плацдарм в Анцио, мы соединимся с американцами, которые подходят с юга. Обойдем противника с флангов, захватим толпы пленных и двинемся к Риму уже без особых хлопот, скорее всего не встретив серьезного сопротивления.

Вариан откашлялся и заглянул в свои бумажки.

– Операция предстоит рискованная, но это не просто ловкий стратегический фокус. Наши государственные лидеры уверены, что потеря Рима станет серьезным ударом по амбициям Германии. И когда будет открыт Второй фронт… знаю, что вас всех уже тошнит от этих слов… но рано или поздно его откроют, иначе и быть не может. И вот тогда союзники, наконец, десантируются в северной Европе, неважно, где именно, главное, они это сделают и враг будет окончательно деморализован. Однако нынешняя итальянская кампания – наша с вами кампания – не просто промежуточный маневр, уловка, чтобы оттянуть часть немецких соединений из Франции. Ничего подобного. Это жизненно важный этап противостояния, полный глубокого смысла. Вы станете первыми освободителями оккупированной Европы, начавшими ее избавление от нацистов. Так что вам будет чем гордиться, друзья мои.

Тут он опять сделал паузу, давая ребятам возможность порадоваться высокой миссии. Удивительным человеком был Ричард Вариан. С его страстью к сигарам и томикам поэзии, с его порою колкой иронией он меньше всего напоминал вояку. И однако же был блестящим офицером и настоящим солдатом. Страшно смущался, когда ему вручали орден «За боевые заслуги», говорил нам, что эта награда за доблесть всему батальону. Но мы-то сколько раз видели его в деле и точно знали: орден он заслужил.

– Противник будет зубами и когтями удерживать завоеванные позиции, – снова продолжил Вариан, – но вот что я хочу вам сказать. Лучше уж воевать здесь, бок о бок с теми людьми, которых вы давно знаете. Гораздо лучше, чем партизанить в джунглях Бирмы, как это выпало бедолагам из третьего батальона, откомандированного бить японцев. Обещаю, что пайки станут гораздо качественнее. Мы будем действовать совместно с американцами, а вы знаете, что это означает. Гарантированное питание. Десантируемся сегодня на берег. Нам предстоит двигаться по суше, между береговой линией и горами. Возможно, там будет довольно сыро, зато дорога плоская, а значит, наш второй эшелон не отстанет.

В нашем полку всегда любили хорошо поесть, поэтому вышеозначенные гастрономические перспективы грели душу. Ричард Вариан закончил свою речь традиционным призывом вспомнить историю полка, в том числе и войны с Наполеоном, а потом выразил надежду на то, что наши храбрость, чувство локтя и железная дисциплина и впредь останутся неизменными.

Когда нам приказали разойтись, меня нагнал Роланд Суонн и схватил за рукав.

– Готовься, старик, – изрек он. – Раз Ричард заговорил о храбрости и чувстве локтя, потери предвидятся колоссальные.

После общего сбора состоялась беседа с узким составом, куда вошли «надежная пятерка» (то есть Сидвелл, Пирз, Суонн, Пассмор и я, так нас называл Вариан) и все замы командиров рот. Нас пригласили в каюту Вариана. Обстановка была самая неформальная, на столе виски, сигареты.

– Ну что ж, обсудим итальянскую кампанию, эту нашу итальянскую авантюру. Строго между нами, чтобы никому ни слова за дверью этой каюты. Чую я, что наше командование заносит не в ту сторону. Мало нам было провала на Галлиполи в пятнадцатом году. Все эти совместные операции… ну, не знаю. Я не имею ничего против американцев, но у них свои приоритеты. Этот их генерал Кларк, похоже, теряет терпение, может и дров наломать. И вообще, слишком много на нас начальников, ребята. Главное командование союзных сил, политические деятели. Они правят бал, сразу ясно по этой фразе – «серьезный удар по амбициям Германии». Политикам приспичило затеять сражение, нас, солдат не спросили. А задачка-то будет намного сложнее, чем тогда в Тунисе. Успех зависит от слаженности действий, стало быть, от качества коммуникаций, и от фактора скорости. Действовать надо быстро. Ну и, само собой, от главного фактора. От какого?

Это мы все знали отлично. От удачи.

– Помните плач пророка Иеремии? «Преследовавшие нас были быстрее орлов небесных; гонялись за нами по горам, ставили засаду для нас в пустыне»…[22] и чем скорее мы покинем плацдарм высадки, тем лучше для нас. В противном случае… гм. Полагаю, в каждом подразделении есть мастера рыть окопы. Атака будет серьезной, рыть надо быстрее. К тому же рельеф местности таков, что не исключен ближний бой с противником.

– Ну а если мы там, на плацдарме, застрянем, сэр? – спросил Брайан Пирз.

– Тогда задействуем все наши ресурсы, подумаем, как быть. Главное – исправные коммуникации. Проверьте заранее. Чтобы никаких сюрпризов с радиосвязью.

– Все когда-нибудь случается впервые, – выдал вдруг Пассмор.

– Разумеется, – отозвался Вариан. – На это мне возразить нечего. Но постарайтесь предусмотреть все форс-мажорные ситуации.

– Ладно. Предусмотрели, окопались, – сказал Дональд Сидвелл. – Мне тогда сколотить разведгруппу, чтобы выявить расстояние до позиций противника?

Ричард Вариан раскурил сигарету и откинулся на спинку стула.

– Мой дорогой Дональд, вы в своем уме?

Когда мы встали из-за стола, Вариан обернулся ко мне:

– Минутку, Хендрикс.

Все ушли, а я остался.

– Еще виски?

– Спасибо. Мне чуть-чуть. – Виски я никогда особо не жаловал, но знал, что это напиток для избранных.

– Как только мы завершим высадку на плацдарм, – продолжил Вариан, – я назначу Николса командиром базовой роты. И мне потребуется новый адъютант. Как вам этот вариант? Получите звание майора.

– Нельзя бросать майора Суонна в такой момент, сэр. Когда на носу высадка.

– И не надо. Поможете ему переправить вторую роту на берег и окопаться. А потом он назначит своим замом Белла. Белл ведь хороший парень, верно?

– Парень классный.

– Не стоит так переживать, Роберт. На войне постоянно происходит перетасовка кадров. Поймите, командиров рот я сейчас трогать не могу. И напрасно вы беспокоитесь, что пропустите драку. Ничего мы не пропустим. Работы хватит на всех.

Стоя под палубами среди синюшно-бледных, сотрясавшихся в рвотных конвульсиях парней, я обдумывал предложение Вариана. Я был горд тем, что меня не выворачивало наизнанку, но пот лил с меня градом и дрожали колени, в любой момент могло подкатить. А пока я еще что-то соображал. Ясно, что подъем уже скоро, иначе мы просто не успеем пересесть на десантные баржи. Впрочем, смерть от пули, возможно, будет не так мучительна, как эта жуткая дурнота…

Раздался свисток, потом чей-то окрик. Вразнобой застучали по металлу подбитые гвоздями подошвы.

…И вот мы на палубе, после света дневных ламп ночь кажется угольно-черной. Я минуты две глубоко вдыхал соленый воздух. Осмотревшись, заметил сзади очертания громадных кораблей с поднятыми пушками, готовыми по сигналу открыть огонь. Прежде я их видел только на солидном расстоянии, в гаванях, а то и вовсе на открытках. А эти левиафаны были здесь, рядом, я и помыслить не мог о том, что увижу их так близко. Их привели сюда по распоряжению политиков, которые сейчас далеко-далеко, скорее всего, лежат в теплых постелях. Только в тот момент я осознал масштабы нашей замершей на рейде армады. Впереди тральщики, которые проложили путь эсминцам и сторожевым кораблям, чьи громады я только что рассмотрел. Ближе всего к нам находились суда поменьше, охранявшие конвой, и сотни десантных барж. Увидев такое количество мощных кораблей из самой твердой стали, я даже немного успокоился. Но ненадолго. Раз сюда нагнали целый флот, да еще высадят на берег пятьдесят тысяч живой боевой силы, то… каким же крепким должен быть орешек, по которому собрались долбануть такой гигантской кувалдой?

Сделав еще один глубокий вдох, я приказал себе отвлечься от орешка. Попытался представить итальянских обывателей, живущих в городе и за городом. Странно было, что совсем неподалеку от нас копошится почти мирная жизнь: спят в деревянных кроватках дети, по двое, а то и по трое в одной; бабушки в черных вдовьих платьях; фермеры, уже отдавшие свой скудный урожай врагу. Лодочные мастера и крестьяне… Кто еще смог бы как-то выживать среди без конца марширующих солдат? А совсем скоро Юпитер Всемогущий нашлет громы и молнии на долы и равнины Лацио, знаменитого предместья Рима.