Джонатан Коу - Невероятная частная жизнь Максвелла Сима Страница 22

Тревор и Линдси, навалившись на стол, уставились на меня. Я переводил взгляд с одного на другую. Их губы одновременно сомкнулись, беззвучно выговаривая первое слово слогана и как бы подталкивая меня следовать их примеру.

— М-м-м…ы… — неуверенно выдавил я, и, когда оба ответили радостным кивком, я приободрился и закончил фразу: — Мы заходим дальше всех.

Тревор откинулся на спинку стула и раскинул руки, на его мясистой добродушной физиономии сияла горделивая улыбка.

— Просто, да? Просто, но прекрасно. ТО 009 заходит дальше всех, очищая зубы и десны, и наша компания заходит дальше всех географически. Дистрибьютор работает с производителем в идеальной гармонии.

Он принялся в подробностях рассказывать о рекламной кампании, которую они задумали. Команда из четырех торговых представителей стартует на четырех машинах в понедельник ровно в полдень из офиса фирмы в Рединге. Каждый возьмет с собой полную коробку образцов товара, цифровую видеокамеру, с тем чтобы вести видеодневник путешествия, и двинет к одной из четырех крайних точек Великобритании. Тому, кто первым вернется в офис после выполнения задания, вручат приз (впрочем, победителя было угадать не трудно, поскольку Лоустофт находится куда ближе к Редингу, чем прочие пункты). Однако торговых представителей никто не подгоняет, — напротив, пусть поколесят вволю, хотя и в разумных пределах: фирма оплачивает пять ночевок в гостиницах. Самое главное — видеодневники, они должны быть максимально интересными. Когда все четверо вернутся, из отснятого ими материала сделают двадцатиминутный фильм, который будут безостановочно показывать на стенде «Зубных щеток Геста» в дни ярмарки Британской стоматологический продукции.

— Фильм — это здорово, — искренне сказал я.

— Еще бы, — отозвался Тревор. — Народ обалдеет. Понимаешь, что это значит? Радикальный прорыв в дизайне зубных щеток, подкрепленный захватывающими кадрами британской глубинки, самой ее дикой и недоступной части. У меня встает, как только я представлю себе эту картину. Вот только… у нас есть проблема. Нам не хватает одного человека.

Он исподлобья поглядел на меня, и тут в моих мозгах начало проясняться.

— «Зубные щетки Геста» — маленькая фирма, — пояснила Линдси. — Алан видит нашу компанию такой, и он не желает расширяться. Нас всего десятеро, а в отделе продаж работает только один человек.

— Его зовут Дэвид Вебстер, — встрял Тревор. — Отличный малый. Первоклассный торговый представитель. Он едет по северо-ирландскому маршруту.

— А как насчет других направлений?

— Ну, кое-кто из нас отправится месить грязь. Я поеду на Силли, а наш великий и ужасный бухгалтер смотается в Лоустофт. Но что касается Шетланда, мы должны нанять кого-нибудь на неделю. Кого-то с опытом работы в торговле, ясное дело, и в настоящее время нигде не работающего. Вот почему, Максвелл, — он хлопнул меня по колену, — я сразу вспомнил о тебе, моем старом кореше.

Я глянул на Тревора, потом на Линдси, потом опять на Тревора. Мой друг смотрел на меня просительно и взволнованно, как щенок спаниеля, которому не терпится отправиться на прогулку. Взгляд небесно-голубых глаз Линдси был тверже, но под его неподвижным блеском я улавливал нечто более настойчивое, чем просто просьба, более сильное и нетерпеливое — настоящую жажду (а возможно, и отчаянную жажду) моего согласия и содействия. Я не мог толком разобраться в сложных эмоциях, таящихся под этим взглядом, но было в нем что-то устрашающе повелительное.

— У меня нет машины, подходящей для сельской местности, — сказал я.

Тревор рассмеялся — с облегчением:

— Мы берем напрокат четыре автомобиля специально для путешествия. Четыре одинаковые черные «тойоты приус». Тебе приходилось ездить на такой?

Я покачал головой.

— Прекрасные машины, Макс. Прекрасные. Водить их — одно удовольствие.

— «Тойота приус», — серьезным тоном добавила Линдси, — идеально сочетается с этическими принципами, которые пропагандирует «Гест». Это гибридный автомобиль, то есть он передвигается как на бензине, не содержащем свинец, так и на электричестве, а компьютер на приборной доске постоянно следит за работой этих двух источников энергии, обеспечивая их эффективное взаимодействие. Словом, это современный, легко управляемый автомобиль и принципиально инновационный. И конечно, в смысле охраны окружающей среды это просто фантастическая машина.

— Как и наши зубные щетки, — подхватил Тревор. — Если разобраться, «приус» — все равно что… зубная щетка на колесах. Ты согласна, Линдси?

Линдси задумалась, а затем решительно мотнула головой:

— Нет.

— Да, ты права. Отбросим эту идею. — Он снова положил руку мне на колено: — Итак, Макс, что скажешь?

— Даже не знаю, Трев… Я уже давно не работаю разъездным агентом. Когда вы собираетесь отправляться?

— Стартуем в следующий понедельник. И мы заплатим тебе штуку, а если пересчитать эту сумму на дневной заработок, то это прямо-таки шальные деньги. Ты ведь сейчас не работаешь в магазине?

— Я не был там уже несколько месяцев.

— Вот же! Что тебя держит?

Действительно, что меня держало? Я сказал Тревору и Линдси, что мне надо все взвесить и вообще утро вечера мудренее. Но что тут было взвешивать? А кроме того, я до сих пор не оправился от смены часовых поясов и плохо отличал утро от вечера. В ту ночь я совсем не спал и думал о Поппи, о том, что снова увижу ее через два дня. Но не только о Поппи, я обнаружил, что думаю и о голубых глазах Линдси Ашворт, и о ее тонких руках, а потом я вдруг вспомнил, как она описывала «тойоту приус» — «современная, легко управляемая машина и принципиально инновационная», — и не мог понять, почему эта фраза кажется мне такой знакомой. О самой поездке я особо не размышлял, хотя бы потому, что уже принял решение. На следующее утро я позвонил Тревору из «Старбакса» и сказал, что я в деле. Было приятно услышать, с какой радостью и облегчением он воспринял мои слова. Да и я не мог унять легкую щекочущую дрожь при мысли о том, что всего лишь через две недели я буду плыть на пароме к Шетландским островам.

10

Пятница началась на высокой ноте — такого оптимизма и бодрости я давно не испытывал. И закончилась тяжким разочарованием.

С дамой, ведающей охраной здоровья персонала в универмаге, мы договорились встретиться в 10.30 утра. В 8.19 я сел на поезд в Уотфорде и прибыл в Лондон в 8.49, то есть с семиминутным опозданием. Я выехал так рано из-за Тревора: он тоже собирался в Лондон и предложил позавтракать вместе где-нибудь в центре города.

Мы встретились в сетевом кафе «Nero» на Вигмор-стрит. На завтрак я взял панини с яйцом, беконом и грибами. Когда я заказывал панини, парень за прилавком, итальянец, сказал, что «панини» означает множественное число и, если я хочу одну штуку, нужно попросить «панино». Он долго поучал меня, но мне показалось, что парень чем-то расстроен, каким-то личными неурядицами, и я не стал с ним спорить.

Пока мы ели наши панини, Тревор поведал кое-что интересное, имеющее прямое отношение к моему визиту в отдел охраны здоровья персонала.

Тревор решил, что я должен быть в курсе последних событий в «Зубных щетках Геста». Он только что узнал, что Дэвид Вебстер, единственный торговый представитель в штате, вот-вот уволится. Его берут на работу в «ГлаксоСмитКлайн». А значит, фирма скоро примется за поиски другого торгового представителя, и, если я покажу себя с хорошей стороны в шетландской командировке, Тревор не видел причин, по которым я не мог бы занять должность Вебстера. Окончательное решение будет принято совместно Тревором и Аланом Гестом — это обычная практика, — так что если я произведу благоприятное впечатление на Алана, то должность, можно сказать, у меня в кармане.

Жизнь становилась все лучше и лучше.

Я обмозговывал эту новость по дороге в универмаг, который еще полгода назад был моим постоянным местом работы. До универмага было рукой подать, и я отправился пешком; солнце наконец-то соизволило появиться, и сегодня надежда на скорое наступление весны не казалась такой уж беспочвенной. Шагал я непривычно легко, и вряд ли эта легкость означала, что я всей душой стремлюсь в «родной» магазин. Ничего подобного. Впрочем, особой тревоги я тоже не чувствовал. От директора отдела охраны здоровья, любезной, обходительной дамы, я до сих пор не видел ничего, кроме сочувствия и понимания. Мы встречались с ней уже трижды, в первый раз в середине августа прошлого года. Примерно месяцем ранее Каролина уехала, забрав Люси. Конечно, дело давно к тому шло, и все же… шок, ужас, когда сознаешь, что то, чего ты так боялся, — то, чего ты страшился больше всего на свете, — в конце концов стало реальностью… Это меня раздавило — в лепешку. Недели две я пытался держаться, но однажды утром, проснувшись, не сумел вылезти из постели и пойти на работу: мое тело буквально отказывалось шевелиться. Ощущение такое же, как в том фильме ужасов, который я видел в детстве: человек заперт в комнате-ловушке, и на него медленно, неумолимо надвигается потолок. Весь день я провел в кровати, встал только под вечер, часов в семь, когда уже изнемог от голода и желания попасть в туалет. Дома я оставался до конца рабочей недели, в основном лежал в постели или на диване перед телевизором, а в пятницу позвонил мой непосредственный начальник. Выяснив, что со мной, он направил меня прямиком к Хелен, в отдел охраны здоровья; так мы с ней встретились в первый раз. От нее я почти сразу попал к врачу и с ранней осени начал глотать всякие разные таблетки, но ни один препарат мне не помог. Я перестал понимать, зачем все это нужно, и не видел перед собой будущего. Верно, толчком послужил отъезд Каролины с Люси, но очень скоро я дошел до такого состояния, когда все на свете вгоняло меня в депрессию. Абсолютно все. Мир пребывал на грани финансовой катастрофы, газеты пестрели апокалиптическими заголовками, предвещавшими скорое крушение банков, в результате чего мы все потеряем деньги, а западной цивилизации, какой мы ее знаем, наступит конец. Я понятия не имел, правду они говорят или нет и что лично я должен предпринять. Я находился в том же положении, что и большинство моих знакомых: и близко не выплаченная ипотека, внушительные долги по кредитным картам, ноль сбережений. Плюсы это или минусы? Никто не мог мне объяснить. Целыми днями я смотрел новости по телевизору, ничего в них не понимая, кроме одного: люди охвачены дурными предчувствиями и каждый норовит поделиться с окружающими своими смутными тревогами. Постепенно и я пал жертвой всеобщей паники, которая очень хорошо сочеталась с моим вялым отупением. Возвращение на работу постоянно откладывалось. Хелен направила меня к психиатру, тот два часа задавал вопросы, а затем вынес вердикт: депрессия. Я поблагодарил его за диагноз, он выслал счет универмагу, а я вернулся домой. Проходили недели, месяцы. Все продолжалось в том же духе, пока однажды, проверяя электронную почту, я не увидел письмо от «Экспедиа», в котором сообщалось, что до моей поездки в Сидней остались считанные дни. Я и не знал, что еду в Сидней. Каролина забронировала мне билет незадолго до своего отъезда. В моем тогдашнем состоянии перспектива лететь в Австралию меня мало привлекала, но Хелен не сомневалась, что путешествие пойдет мне на пользу, и уговорила ехать, несмотря ни на что. Вот так я полетел в Сидней, повидался с отцом, а дальше вы все знаете. Или, по крайней мере, все то, что я счел уместным вам рассказать.