Масахико Симада - Хозяин кометы Страница 22

5.3

Теперь Каору ничего не оставалось, как прятаться во дворе, затаив дыхание. Тем временем стемнело. В комнате Фудзико и в комнате над головой Каору зажегся свет, послышался звук льющейся воды. Судя по всему, за стеной, к которой прижимался Каору, была ванная комната. Издалека донесся женский голос, наверное, матери Фудзико:

– Фудзико, прими ванну первой.

Через некоторое время в ванную вошли, заплескалась вода. Должно быть, за стеной принимала ванну обнаженная Фудзико. А по другую ее сторону, как крот, по ошибке вылезший на поверхность земли, затаив дыхание, трясся от холода голый Каору со связанными за спиной руками. Стена развела их на огромное расстояние друг от друга. Каору оказался здесь не по своей воле, и ему лучше было бы превратиться в прозрачную тень. Фудзико и представить себе не могла, что он стоит за стеной ванной комнаты.

Каору беззвучно позвал мать. Она всегда оберегала его, растворившись в воздухе, которым он дышал. Когда Каору не хватало на что-то смелости, когда он нуждался в терпении, когда ждал утешений, он вдыхал в себя воздух, в котором чувствовалось присутствие матери. Мамы здесь нет. Он не может вернуться в чайную комнату, не может вернуться в то время, когда она была там. Сейчас он очень далеко от нее. Но все равно Каору вызывал ее с того света, чтобы вспомнить о том, какой ужас он пережил, лишившись матери.

Однажды его уже охватывало чувство беспросветной тоски, ему нечего больше бояться. По сравнению с потерей человека, который любил его сильнее всех, никакое самое жестокое испытание не сможет причинить ему боль.

Каору вздохнул и посмеялся над собой, голым, трясущимся от холода. За кого бы его ни приняли: за маленького извращенца или за жертву хулиганов, – можно было только посмеяться над этим. Не дождавшись, пока ему улыбнется удача и решатся все его проблемы, он своим смехом поборол и беду и стыд. И в это мгновение ему показалось, что он превратился в невидимку. Его смех, вздохи, стыд, злость – все стало прозрачным и невидимым. Веревка развязалась, и его руки были свободны.

Каору надел брюки, натянул свитер и стал искать пути отступления. Через калитку, закрытую на ключ, на улицу не выйдешь, оставалось только перелезть через забор. По-кошачьи крадучись в тени деревьев, он подобрался к забору. Но забор оказался выше, чем он думал, и перемахнуть его, ухватившись за что-то или оттолкнувшись, оказалось невозможно. Обескураженный Каору решил: нет другого выхода – придется обратиться к жильцам дома. Но разве они поверят, что он не нарочно пробрался сюда, разве он сумеет доказать, что невиновен? Что бы он ни придумал, все будет воспринято так, будто он пришел подглядывать за голой Фудзико. Нет, сама Фудзико, скорей всего, ему поверит. Наверняка выслушает его, обо всем догадается и незаметно выпустит отсюда. Но как дать ей знать, что он здесь? Постучать в окошко ванной комнаты или позвать ее по имени? А если она все же не поверит ему, что делать тогда?

Как будто что-то взорвалось, осколки разлетелись в темноте, и один из них с дикой скоростью прокручиваемого назад фильма попал Каору в голову.

Если Фудзико не поверит ему, если возненавидит его, он не сможет передать ей свои тайные мысли и они бесследно исчезнут. А раз так – будь что будет – лучше открыться ей.

Каору вернулся к стене ванной комнаты и прислушался. Похоже, Фудзико мыла голову. Каору представил себе ее мокрые, падающие на плечи волосы, пенные струи, стекающие водопадом по ложбинке между грудей, и ему захотелось раствориться в воде, омывающей ее тело.

– Фудзико, Фудзико, – звал Каору, когда журчание воды немного стихало. Голос у него был хриплый, то ли от смущения, то ли от возбуждения. На мгновение в ванной комнате наступила тишина, возможно, Фудзико прислушивалась.

– Это Каору. Каору, младший брат Андзю Токива.

Его дрожащий голос напоминал жужжание комара. А Фудзико уже вышла из ванной, так и не услышав его. Теперь ее не догонишь. Каору пополз вдоль стены и вдруг наткнулся на бочку с дождевой водой. Он поднял голову – прямо над ним находился балкон комнаты Фудзико. Он влез на бочку и запрыгнул на балкон. Если этот извращенец Румяный сейчас навел окуляры своего бинокля на комнату Фудзико, то он наверняка его здесь увидит. Каору посмотрел в сторону комнаты Румяного, показал ему язык и изобразил жестами: «Чтоб ты сдох в аду».

Окно было открыто, и Каору удалось пробраться в комнату, где горел свет. Отважный поступок, о котором еще несколько минут назад он и подумать не мог, оказался легко осуществимым. Увиденный им в прошлом месяце сон воплотился в реальность. Каору спросил себя: неужели это наяву? Лицо его горело, кровь стучала в висках. Он перешел грань между сном и явью, которую нельзя было переступать. Каору еще раз позвал мать и попросил у нее прощения. «Я не раскаиваюсь. Мне не страшны позор и непонимание. Я просто пришел увидеться с Фудзико». Воздух, в котором пряталась мама, улыбнулся ему. По крайней мере, мама его прощала.

Каору разулся, осмотрел комнату и остановился в нерешительности, не находя места, где бы можно было приютиться непрошеному гостю. Простыни источали неуловимый аромат женщины, Каору казалось, будто он попал в запретный сад. Мучительно тянулось время: одна минута, десять, двадцать – комната неохотно поделилась с ним местом, где он мог оставаться незметным. Каору осторожно опустился на колени рядом с кроватью, на которой Фудзико обычно смотрела свои сны, и стал ждать ее.

5.4

Дверь открылась, и Фудзико вошла в комнату.

– Ой! – вскрикнула она и замерла.

Каору с мольбой посмотрел на нее и прошептал:

– Прости меня.

– Что ты здесь делаешь? Как ты сюда вошел?

К счастью, Фудзико не потеряла самообладания и, похоже, была в состоянии выслушать его.

– На меня вдруг накинулись хулиганы, связали и бросили к вам во двор. Я не смог оттуда выйти и пробрался к тебе в комнату. Очень прошу, выпусти меня, чтобы никто не заметил.

Фудзико пристально посмотрела в глаза Каору Под ее строгим взглядом любые тайные намерения станут явными.

– Ты на самом деле Каору? Не призрак, не привидение?

– Нет, я не призрак и не привидение. Будь я призраком, давно бы исчез.

Его спасло то, что Фудзико не особенно удивилась. Интересно, почему она сохраняла спокойствие? Снизу кто-то позвал ее. Она ответила звонким голосом, а Каору сказала:

– Посиди здесь еще немного. Я обязательно тебя выпущу, – и уже собиралась выйти из комнаты, когда Каору взволнованно попросил ее:

– Подожди.

Фудзико улыбнулась ему.

– Удивительно. Я почему-то почувствовала, что ты здесь.

Каору ждал возвращения Фудзико, сидя на коленях, выпрямив спину и не шевелясь. Хоть какая-то жертва с его стороны – свидетельство честности его намерений. Придумывая себе семью перед «стеной плача», он в своих фантазиях, подогреваемых снами и подглядыванием, превратил Фудзико в воображаемую старшую сестру – мечта, которой не суждено было сбыться. А сейчас он в одно мгновение стал ее младшим братом. Вряд ли когда-нибудь он снова окажется здесь. Как только он выйдет из этой комнаты, его Фудзико опять вернется в страну снов и фантазий. Каору так расстроился, что уткнулся лицом в ее подушку. Ему хотелось стать домашним призраком Фудзико.

Она вернулась в комнату, и, увидев сидящего в той же позе Каору, сказала:

– Похоже, ты хорошо себя вел. Когда я подам тебе знак, ты тихо спустишься по лестнице и осторожно выйдешь на улицу.

Каору молча кивнул и хотел было встать, но от сидения на коленях ноги у него затекли и не слушались. Раз уж так случилось, Каору попросил выслушать его и рассказал Фудзико о том, что ее комната – объект для подглядывания, и о том, что его старший брат Мамору тайком сфотографировал, как она переодевается, и о том, что он, Каору, спрятал эти фотографии и негативы. Фудзико нахмурилась и вздохнула. А потом Каору признался, что он не родной сын Токива. Фудзико улыбнулась и обняла его за плечи:

– Я знаю. Мне рассказала Андзю. Мне тоже хотелось, чтобы у меня был младший брат. Правда, я пока никому об этом не говорила. Давай сохраним в секрете то, что ты пробрался ко мне в комнату.

5.5

Как Фудзико восприняла неожиданный визит Каору?

Много лет спустя Андзю услышала об этом от самой Фудзико. Секрет двоих бережно хранился около пятнадцати лет, а потом стал достоянием Андзю.

– Мне тогда показалось, что у меня на самом деле появился младший брат. А спустя какое-то время я стала думать, что это мне приснилось.

– И ты не испугалась, когда увидела его в комнате?

– Я знала, что он там. Странно, правда? Перед тем как войти в комнату, я принимала ванну и думала о Каору. Когда я вошла, он тихонько сидел на коленях, словно говоря: «Я готов ко всему».

Наверняка у него было такое же выражение лица, как в тот день, когда он впервые пришел в дом Токива, – подумала Андзю.

Фудзико продолжила: