Последний снег - Джексон Стина Страница 22

— У меня никогда не было постоянной работы. Руки не доходили. Но я много чего умею и быстро учусь. У меня есть дочь. Ей почти шесть. Матери у нее нет, потому что она предпочла дочери наркотики. У малышки есть только я. И я обещал, что буду о ней заботиться. Как положено. Мне нужна работа. Если вы меня наймете, я обещаю вас не разочаровать. Я буду работать как конь.

Его словно прорвало. И, наверное, Ниила почувствовал, что для Лиама это очень важно, потому что он не рассмеялся в ответ на его тираду и не попросил уйти. Но ответить ему не дали две девушки, вошедшие в магазин. Лиам отодвинулся, пропуская их. Они долго бродили между полок. Ниила молчал. Ждал, пока девчонки заплатят за журналы и сладости и покинут заправку.

— Я знаю, кто ты, — сказал наконец он. — И брата твоего знаю. Братья Лилья из Кальбуды.

Лиам забыл, как дышать. Его словно обухом ударили. Ну конечно, он знает. Все знают. Ему придется искать работу в другом конце Швеции.

— Вы с братом торгуете наркотой. Мои кузены покупают у вас травку и таблетки.

— Я завязал с продажами.

— А наркотики ты принимаешь?

Лиам покачал головой. Лицо вспыхнуло. Он сгорал от злости и стыда. Ему хотелось схватить Ниилу за шею и размозжить о прилавок. Будет знать, как задавать вопросы. Но перед глазами возникла Ваня, и он застыл. Стоял неподвижно и ждал, когда унижение закончится.

Ниила задумчиво почесал затылок. Из-под воротника выглянула татуировка.

— Вообще-то нам нужен человек на выходные, — сказал он. — Но не больше, чем на десять — пятнадцать часов. По крайней мере, для начала.

— Ничего. Я на все согласен.

— Приходи в субботу к десяти утра. Посмотрим, на что ты годишься.

Они пожали руки. Во рту у Лиама пересохло. Он мог только кивнуть и улыбнуться.

Пока он был внутри, снова пошел снег. Выйдя на улицу, он поднял лицо к небу и почувствовал, как снежинки тают на коже. Из горла рвался крик, но он сдерживался, пока не вернулся обратно в машину и не закрыл дверь. Только тогда он ударил кулаками по рулю и издал радостный вопль.

И тут он заметил человека на заправке, наблюдающего за ним. Капюшон скрывал бледное лицо, но Лиам оцепенел. На секунду ему показалось, что это Видар Бьёрнлунд стоит там. Живой-живехонький.

Крики разносились по лесу на километры вокруг. Снег прекратился. От преющей на солнце земли поднимался пар. Пот тек ручьями. Они шли по тропинке, огибающей озеро. Симон далеко впереди, а Лив семенила за ним, стараясь не упустить сына из виду: боялась, что он тоже пропадает. Райя бежала рядом, то и дело скрываясь в кустах, в блаженном неведении цели этой неожиданной прогулки. Интересно, почему Видар от нее не избавился? Он не выносил глупых собак.

Ноги увязали в мокрой земле, покрытой остатками снега и прошлогодней пожухлой травой. Лив шла, морщась от хруста сучков под подошвами. Ей почему-то казалось, что звук похож на хруст костей. Что она идет по костям покойников, разлагающихся под землей. Повсюду ей мерещился Видар. Он смотрел на нее из-за сосен и причмокивал тонкими губами. Казалось, что он в любую минуту вынырнет из кустов и схватит ее своими крючковатыми пальцами.

Крики Симона разносились над черной гладью озера, проникая в каждый уголок деревни. Вскоре к ним присоединились соседи. Первой появилась Серудия. Они и не заметили ее среди елей, пока она не начала звать Видара неожиданно зычным голосом.

Потом подоспели Мудиги, принеся запах навоза и бешеную энергию. Глаза у Фелисии, как обычно, были жирно подведены черным, синие волосы распущены. При виде Лив уголки накрашенных губ приподнялись в улыбке, словно все происходящее ее забавляло. Эва предусмотрительно вооружилась лыжными палками, чтобы меньше увязать в мокрой земле. За ней пыхтел красный Дуглас.

— Они вызвали поисковую бригаду? — спросил он.

— Собаки уже в пути.

— В пути. — Сплюнул Дуглас в мох. — Да мы его унюхаем намного раньше, чем они доедут.

Они достигли болота, тянувшегося за озером. Эва палками указывала дорогу, Дуглас шел по пятам за Лив. Она слышала за спиной его сопение и чавканье грязи под подошвами. Йонни тоже присоединился к поискам, сперва спросив, что происходит. Вид у него был такой, словно он только проснулся. Небритая щетина и растрепанные волосы. Когда Лив сказала, что Видар пропал, у него на лице промелькнула обида.

— А почему ты меня не позвала?

— Я заходила, но тебя не было дома.

Она попросила его осмотреть место подальше от нее. Ей не хотелось, чтобы он был рядом, не хотелось, чтобы он касался ее. Не сейчас.

Единственный, кто не вызвался помочь, был Карл-Эрик. Он стоял на границе своего участка, скрестив руки на груди, и, щурясь от солнца, следил за ними. Когда Дуглас позвал его, тот повернулся к ним спиной и исчез в кустах, будто его и не было.

Симон поднял палку и швырнул ему вслед.

— Почему он не помогает искать?

— Потому что он конченый лентяй, — ответил Дуглас.

— Пропади он, твой дед тоже не стал бы его искать, — тихо сказала Лив.

На щеке Дугласа дергалась жилка, выдавая волнение. Для него поиски Видара были волнительным приключением. Он был как шхуна, идущая на всех парусах.

— Может, человек умирает где-то в лесу. Это просто скандал, что Карл-Эрик не хочет помогать, — возмущенно заявил он.

Лив пожала плечами и сфокусировала взгляд на деревьях. В ярком свете лес не выглядел таким уж угрожающим, но все равна ей повсюду мерещился Видар. Ей казалось, что он лежит с пустыми глазами на бурой траве или на белом ягеле. В ушах звучал его голос, вызывая бег мурашек на коже. Видар был везде и нигде.

По прибытии полицейских собак они сделали перерыв. Присели отдохнуть у заброшенного дома. У Серудии был с собой термос с кофе, и он оказался кстати. В заброшенном доме раньше жил мясник, но это было давно. Но теперь никто не претендовал на сгнившие доски, только ветер и полевки, расплодившиеся в стенах.

На заднем сиденье полицейской машины радостно пускала слюни овчарка. Приехавшая женщина назвала свое имя — Аня Свэрд и стала задавать те же вопросы, что и Хассан. Симон обнимал Лив за плечи, когда та отвечала и показывала тропинки, где они уже искали. Ане нужна была какая-нибудь вещь Видара, чтобы собака взяла след. Лив отвела ее в дом, где сняла с крюка старую кофту отца. Перед тем как протянуть кофту женщине, она поднесла ее к носу, чтобы убедиться: запах отца, похожий на запах падалицы, все еще там.

Она смотрела в окно, как они уходили. Черная овчарка рвалась с поводка, словно уже взяла след. Воздух вибрировал от напряжения.

За спиной раздался голос Симона:

— Они его найдут. Собака возьмет след.

Лив ничего не ответила. Она не осмелилась повернуться и встретиться взглядом с сыном. Боялась, что он прочтет ее постыдные мысли. Мысли о том, что ей будет лучше без Видара. Что лучше бы он не возвращался.

СЕНТЯБРЬ 2001 ГОДА

Раздолбанная тачка с опущенными стеклами останавливается рядом с ней. Волосы падают водителю на глаза. Редкая бородка, крупный рот, выцветшая драная одежда — вся в коре и хвое. Пожирая ее глазами, он тянется и открывает пассажирскую дверь.

— Поедешь?

Девушка стоит на обочине. Осенние березы окрасились в золото. Ветер взметает опавшую листву и бросает ей под ноги. Старая тачка дрожит от нетерпения на гравийной дороге. Впервые что-то ее останавливает. Но шум приближающейся машины заставляет быстро принять решение. Не говоря ни слова, она садится и закрывает дверь. Тачка так резко срывается с места, что ее вжимает в кресло. В нос ударяет запах выхлопных газов. Не спрашивая, куда ей надо, мужчина сворачивает в лес. Девушка делает радио погромче, чтобы скрыть, что ей страшно. Глупый шлягер играет из приемника. Водитель присвистывает в такт.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает он.

Девушка кивает.

— Это ты убил своего брата.

Он фыркает, словно она сказала что-то смешное. Дорога разбитая, вся в ухабах и лужах. Все окна сразу оказываются в брызгах. Она не знает, куда они едут, и ей это неважно. Мужчина выключает радио, смотрит на нее.