Александр Потёмкин - Кабала Страница 23

Инспектор вернулся в дом и изложил окончательное решение. Он даже не ожидал, что оно будет принято без существенных коррекций.

Партнеры выпили по паре рюмок за начало коптильного сезона. Говорили мало — сохранялось напряжение. Наконец Леонид Иванович решился закончить молчаливое застолье. Он встал и пошел домой с одной мыслью в голове: как найти надежного и дешевого коптильщика. Утром надо было отправлять посылку в С-ский федеральный округ. Товар должен быть отменным. Особые надежды он возлагал на вкуснейшие тайменьские балыки. Новый административный ресурс очень интересовал господина Ефимкина. Проходя мимо дома скончавшейся Фатеевой, он постоял, поразмыслил и, бросив: «Заберу я тебя, обязательно заберу», с чувством возросшего достоинства побрел к себе.

Спал он тяжелым сном. Вроде заснул довольно быстро, но в середине ночи проснулся, а дальше не мог сомкнуть глаз. Одно за другим лезли в голову воспоминания, притом обрывочные, разного времени и как бы даже не связанные между собой в последовательность. Но иногда казалось, что все выстраивается по заранее подготовленному плану. Итак, господин Ефимкин очнулся после того, как представилось ему, что он сказочно разбогател. Впрочем, в последние безработные годы такое снилось ему не так уж редко. Но на этот раз богатства не только не радовали свежеиспеченного госчиновника, а скорее угнетали самым беспардонным образом. «Как это так! — вполне искренне возмущался Леонид Иванович в сонном состоянии. — Почему вдруг все так радикально изменилось?» Он лишился спокойствия и никак не мог продолжить ночной отдых. Уже наяву его стала мучить другая напасть — память.

На первое дело его послали с опытным инспектором. При выезде из города джип «Мицубиси» насмерть сбил двух пешеходов: мать и сына. Необходимо было вместе с сотрудниками ГИБДД осмотреть место происшествия. По дороге старший, сославшись на какие-то неотложные дела, вышел из машины и поручил ему «набивать руку и обогащаться практикой». Приехав на место, Ефимкин, к своему изумлению, встретил одного представителя дорожной милиции и то лишь в звании младшего сержанта. «Ведь по инструкции здесь должны быть офицеры», — подумал он тогда.

— А где водитель джипа? — спросил он.

— А я почем знаю. То ли сбежал, то ли пропал… Вот, возьми наши первичные замеры, недописанный протокол, а мне на пост надо…

— Где офицеры?

— А я почем знаю, разъехались… Да и мне пора. Мне передали, чтобы ты самостоятельно завершил сбор всего необходимого. Пока!

— А «скорую» вызвали — увезти трупы? — спросил Леонид Иванович.

— Да, она сейчас будет. Так я пошел…

Ефимкина удивило, что в протоколе осмотра не указан номер и марка автомобиля. «Профессионалы, а простых вещей не знают». Когда сбор материалов закончился, он прибыл в отделение. Начальство не торопилось брать дело, чтобы передать его следователям. Через пару дней стало известно: наезд на пешеходов осуществил не джип «Мицубиси», а неизвестный грузовой автомобиль, скрывшийся с места наезда. «Да у меня же все улики, давайте вызовем владельца машины на допрос…» — настаивал Ефимкин. Один доброжелатель шепотом сказал ему в коридоре: «Коллега, забудь об этом деле. Мертвых не вернешь, а наезд совершил сын очень высокого начальника…»

Он торопился на вызов. Из районного центра Облученска в отделение поступил сигнал, что какие-то предприниматели насильно задерживают немых людей и отправляют в цех по производству шариковых авторучек. Относятся к ним как к крепостным, заставляют работать по семнадцать часов за похлебку и ночлег. Ночной бунт инвалидов был подавлен частной охранной структурой, но двум-трем несчастным удалось сбежать. Где они находятся, неизвестно, но с чьей-то помощью дежурный отдела милиции получил по телефону сообщение. Инспектор уголовного розыска Леонид Ефимкин, получая задание, знал, что больше половины такой информации не соответствует действительности. На проверку решил поехать один. Служебная двадцатилетняя «Волга» плелась сорок километров больше часа. Районные центры в сибирских медвежьих углах похожи друг на друга. В лучшем случае, найдутся один-два каменных малоэтажных здания, все остальные старые, покосившиеся дома. «Где тут можно разместить пятьдесят работников?» — въехав в Облученск, скептически оценил ситуацию Ефимкин. Муниципалитет был уже на замке, почта тоже. Леонид Иванович решил направиться в магазин. Он был сравнительно молодым инспектором уголовного розыска, но понимал, что торопиться с собственным представлением не следует. Можно взять баранку, бутылку воды и поболтать.

— Привет, блондинка, — входя в помещение, бросил он. — Что можно попить?

— Ты откуда такой неместный?

— Ехал мимо, думаю, передохну, съем бублик или булку.

— А куда же ты мимо ехал? В Облученске дорога заканчивается. Дальше тайга… Не за грибами ли? — инспектор почувствовал, что женщина немного пьяна.

— Невесту приехал искать. Говорят, у вас в поселке красивых девок полно… — Он вытащил банкноту и продолжал: — Дай-ка чего-нибудь выпить, только не спиртного.

— Что за мужик без спиртного?

— Я за рулем.

— А у нас, хоть за ним, хоть без него, всем водка рекомендована. Короче, зачем приехал?

— Что, не поверила?

— Кто поверит? Из девок я тут одна на всех. Есть, правда, малолетки… Одной одиннадцать, другой девять, ха-ха!

— Ты дашь выпить?

— Водка пожалуйста, безалкогольное пойло мужикам не отпускается. Вон, на двери большая табличка висит… Знаешь, что я тебе скажу, вали отсюда да побыстрее. Что, не вижу я, что ты мент? Только они у нас трезвенники, а тоже не все, а чужие. Приехал трезвый мужик, лимонад спрашивает… Что я должна думать о нем? Артист? Зачем ему к нам? Коммерсант? Здесь бизнеса нет! Почтальон? Он здешний, пешком ходит. Водитель трамвая? Ха-ха! Кем же может быть неизвестный мужик да еще трезвый, а пуще всего на задрипанной «Волге»? Мен-тя-ра! Ментяра! Или проваливай, или признавайся: зачем приехал? Один мой сигнал — даже твои потроха в ссадинах и синяках будут. А кости разобьют вдребезги как пустую бутылку…

— Есть сигнал, что у вас в поселке незарегистрированные граждане.

— Слышь, Вовка, о чем говорит приезжий? О нелегалах!

Из подсобки вышли трое плотных парней под мухой:

— Признавайся, по чем приехал? Бить будем, по чем? — басом спросил один из них, оскалив пасть.

— Я же сказал, проверяю наличие в поселке незаконных мигрантов…

— Что ты нас дуришь, говори, по чем прибыл, спрашиваем? — повторил мужик со звериным оскалом.

Милиционер молчал. Он лишь дивился тому, как сам не похож на этих людей.

— Придется выбить признание… Давай-ка приготовим кулаки, — дал команду тот же мужик. Трое пошли на инспектора.

— Осторожно парни, я вооружен…

— Ах, еще вооружен, за что же мы вам платим, вошь поганая… Чтобы на нас с оружием шли! Получай…

Ефимкин очнулся поздно ночью. Он лежал на заднем сиденье служебной «Волги». Пистолет и служебное удостоверение не прощупывались. Во рту ощущался вкус водочного перегара. Леонид Иванович почувствовал себя чем-то вроде разбитой бутылки. Казалось, его разъяли на части и бросили в этом салоне. Он долго собирался с силами, наконец привстал. С трудом выбрался через заднюю дверь, чтобы сесть за руль. Когда открыл дверь водителя, в машине зажегся свет. На сиденье лежал лист бумаги. Протокол! Ефимкин отбросил бумагу в сторону. «Сволочи! Влили в меня водку и составили акт…» Инспектор включил двигатель и двинулся в отделение. Он жаждал поднять всю оперативную бригаду и не медля броситься на поимку преступников. Через семь километров на посту ГИБДД его остановил патруль. Никаких документов Ефимкин предъявить не мог. От него несло спиртом. Лицо было в крови. Левая передняя фара разбита, капот примят. В наручниках его доставили в отделение, в котором он служит. На следующее утро рапорт Леонида Ивановича о случившемся разбое начальство не приняло. Зато в отделении появился некий пенсионер, участник войны, свидетельствующий: Ефимкин купил бутылку водки, а вместо денег оставил под залог служебное удостоверение. За вторую бутылку, со слов пенсионера, Леонид Иванович отдал оружие. Продавщица заявляет, что покупатель бранился, приставал и хотел ее изнасиловать. Коллеги понимают, что все это чистая липа, но сделать ничего не могут. Кто-то дал команду дело замять, а молодому сотруднику объявить строгий выговор…

Не успел Леонид Иванович после той ночи оправиться, даже повязку с руки еще не снял, как произошел другой инцидент. В Барабинске открылась новая гостиничка на двадцать семь номеров. По местным меркам событие значительное. Достраивали ее турки, мебель везли из Китая, персонал обучали в Екатеринбурге. Вскоре это учреждение стало постоянным объектом городских сплетен. Как-то утром Ефимкин получил указание замнача расследовать скандал в гостинице: «Какая-то буза, персонал просит помощи. Сходи. Только не нарвись…» Милиционер отправился на место происшествия пешком, дело казалось несложным. «Или клиент отказывается платить, или недоволен обслуживанием и бурно выражает чувства», — думал он. Однако все обернулось иначе. Накануне в номерах веселились дюжина солидных господ, прибывших на шикарных автомобилях в город на какую-то проверку от Этой партии. Вначале подъехали молодые люди с ящиками всевозможной снеди и выпивкой, а уж потом заявились сами постояльцы. Гульба шла всю ночь, дым стоял коромыслом. Утром гости уехали, а служащие гостиницы ахнули. Пиво открывали о столы, кровати и тумбы, новая мебель была поломана, люстры побиты, матрасы изрезаны, скатерти прожжены окурками, белье измазано то ли кровью, то ли вином. Из переполненных ванн вода протекла на нижние этажи, несколько унитазов были сколоты. На зеркалах красовались намалеванные помадой призывы: «Голосуй за Эту партию!» Ковры были загажены раздавленными кусками свинины и овощами. Ключи от номеров исчезли… Слезы и истерика персонала и хозяев гостиницы были понятны: требовался срочный ремонт и полное обновление оборудования. Владелицы — две вдовы погибших в горячих точках офицеров — просили о помощи. Жесткие сроки выплаты кредита не позволяли им закрыться даже на неделю. А тут надо было повесить замок на предприятии на несколько месяцев, брать новые займы… Инспектор пригласил понятых и составил протокол, фиксируя ущерб. Он трудился над этим больше трех часов. Потом запросил фамилии жильцов злополучных номеров. Оказалось, они поселялись по заявке Этой партии следующего содержания: «Просим разместить участников конференции «Дума-2008» в количестве 14 человек». Чтобы установить личности постояльцев, пришлось звонить в региональное отделение. Инспектор представился, рассказал о происшествии и поинтересовался именами посетителей, ночевавших в барабинской гостинице. Что тут началось! Он не представлял агрессивный размах государственной машины.