Надежда Майская - Разбитая ваза Страница 23

Все выяснила и тут Агапову взорвали машину? Следствие по взрыву зашло в тупик. Ни улик, ни свидетелей. Каково? А вот второе покушение на нее выводит. А что? Денег у нее, похоже, много. Вполне могла нанять убийцу. Мотив надо выяснить.

Зуева Людмила Васильевна с первого взгляда не понравилась Иванову. Холеная, улыбчивая, ни один мускул не дрогнул, совсем как его бывшая жена Инга.

Он так и не женился, когда она ушла. Очередную головную боль наживать? Увольте. Три года в кошмаре провел, все думал, с кем она развлекается, пока он на дежурстве.

Не удивилась Людмила Васильевна его приходу, а зря. Почему? Нормальный человек всегда удивится, что это им милиция интересуется. Будет отвечать на вопросы, а сам думать, что я натворил?

Иванов отказался от предложенных напитков, выбрал тон знающего всю подноготную, сурового исполнителя закона и приступил к допросу.

— Вас, Людмила Васильевна, мы беспокоим связи со взрывом автомобиля Агапова.

— Не понимаю, о чем вы! Какое я имею к этому отношение?

Иванов записал ее слова в протокол.

— Что вы можете рассказать мне про Агапова Вячеслава Михайловича, как вы с ним познакомились?

— Не знаю я никакого Агапова! Вы меня спутали с кем-то.

Зуева держалась уверенно. Иванов записывал.

— Где вы работаете, кем?

— РЖД, заместитель начальника АХО. Сейчас в отпуске.

— Никуда не поехали?

— Нет, хотелось отдохнуть дома, в родных стенах.

— Значит, факт знакомства с Агаповым вы отрицаете?

— Категорически отрицать не могу, мне надо поднять записи в ежедневниках, посмотреть, возможно, когда-то мы пересекались по делам, я со столькими людьми сталкиваюсь по службе, разве всех упомнишь.

Иванов записал ответ Зуевой. Он не торопился. Ждал, когда занервничает. Стал подробно выспрашивать о служебных обязанностях, чтобы Зуева немного расслабилась, на его удивление, она занервничала. «Воруешь, голубушка? Я не из ОБЭП, зря разволновалась. А может не зря? Квартира богатая, за хорошие деньги отделана и обставлена».

— Скажите, Людмила Васильевна, вы так и не вспомнили, где познакомились с Агаповым?

— Нет, не припоминаю.

Иванов записал.

— Жаль, что не припомнили, тогда другой вопрос. Зачем вы наняли агентство «Русский сыск» следить за ним? Две недели следили. Вот копия квитанции об оплате за услуги.

Людмила Васильевна молчала. Иванов подождал, попросил расписаться в протоколе допроса, предупредил, что ее вызовут к следователю и ушел.

— Майкл, тебе нельзя лететь, перегрузки, не выдержит сердце, постарайся дозвониться, не спеши.

— Оставь меня, Маргарет.

Агапов-старший чувствовал непрекращающуюся боль в груди, сердце не сдавалось, но работало с трудом.

Агапов повторил попытку. Он набирал номер телефона Стаса каждые полчаса.

«Гений» сидел в кабинете Круглова. Все документы были убраны в сейф, карточки с инструкциями, как должно вести дознание, Илья выучил наизусть. С работой милиции он был знаком только по фильмам и книгам. Для него многое стало откровением. Особенно инструкции.

И кабинеты были не как в кино. Конечно, кабинеты начальства отличались от кабинетов подчиненных, но все они были какие-то мрачные. В кабинете Круглова имелся стол, за которым работал майор, книжный шкаф, сейф и разношерстные стулья по обеим сторонам стен. В углу стойка-вешалка. На подоконнике чах грустный цветок. Илья знал только одно название, герань. «Слушай, дурень, перестань, есть хозяйскую герань», запомнилась фраза из мультика и Илья для простоты все растения на подоконниках называл геранью.

На стенах висели плакаты и портреты. Похоже, майор коллекционировал их. Портреты Ленина, Сталина, Дзержинского и Путина Илья, конечно, узнал, но некоторые его смущали. Какой-то мужик, увешанный орденами, отечески поглядывал на Илью из-под кустистых бровей. Кто это, спрашивать Илье не хотелось. Он понимал, что его только терпят из-за протекции генерала и дополнительно демонстрировать свою неграмотность он избегал. Он добросовестно выполнял все приказы Круглова. И ему очень хотелось учиться дальше, но аттестат не давал никаких шансов.

Слишком увлекла его свобода и компания, тусовки. Детский возраст затянулся, а потом оказалось, что его приятели где-то учились, добывали средства на жизнь работой. Илью такие мелочи не интересовали, у него всегда все было. Спасибо папиному другу, пропихнул в школу милиции, а потом к Круглову. Илья словно прозрел, он старался, как можно больше читать, но знания были отрывочными, сумбурными и не очень помогали.

Ему нравились плакаты, на которых строгая женщина сообщала, приложив палец ко рту, что «Болтун, находка для шпиона» и он с этим соглашался, другая грозно спрашивала «Ты записался добровольцем?» и Илье хотелось сообщить ей, что он записался. Плакат, на котором сидящему за столом офицеру подносили рюмку водки, а тот, строго глядя, осуждающе даже, ладонью отодвигал эту рюмку, был без текста. Илья придумывал разные названия, например «На службе ни грамма» или «Пьянству бой», пока зубоскал Струнин не пояснил, что мужик возмущен, не пьет он из мелкой посуды.

Заняться Илье было нечем, поэтому он читал детектив. Круглов забыл, что должен был дать Илье задание. Телефон пострадавшего Агапова затрезвонил. Круглов ушел из кабинета, его вызвали к руководству, да так и не вернулся, поехал прямиком в госпиталь, а про телефон забыл.

— Алло?

— Стас, это ты? Слава Богу! Я переволновался. Почему не предупредил, что откладываешь приезд? И на звонки не отвечаешь. Ты слышишь меня?

Голос мужчины звучал рядом. Илья испугался. Он не знал, как поступать. Прикинуться Стасом? Сказать правду? Он нажал отбой и со своего мобильного позвонил Круглову.

— Круглов слушает.

— Владимир Никитич, это Илья. Отец Агапова звонил, меня принимает за сына. Я отбой нажал. Он будет звонить сейчас. Как мне быть?

— Значит так, представишься и попросишь перезвонить на мой сотовый. Выполняй.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— И вот что, Илья, не злоупотребляй ты этими обращениями. Ты дядю Колю тоже только генералом называешь?

— Нет. Понял, това…, Владимир Никитич.

— Молодец, действуй.

Состояние Агапова врачи определяли как стабильно тяжелое. Если ничего не изменится, через пару дней должен начать выкарабкиваться.

Мужика молодого было жаль. Чем больше Круглов узнавал о нем, тем увереннее становился, что Агапова заказали. Если взрыв можно счесть за попытку навести страх, то стрельба в упор не оставляла сомнений.

Круглов вошел в палату, куда перевели Катерину Лобанову. Кроме нее в палате находилось еще две женщины, особо не поговоришь.

Девушка выглядела сегодня более живой, но лицо было измученным. Катерина открыла глаза. Взгляд печальный и усталый.

— Я рад, что вы очнулись, меня зовут Владимир Никитич. Я вчера у вас был.

— Я помню.

— Вам жена моя передала бульон, вот лимон и вода, врачи разрешили. Налить?

— Воды. Спасибо. Жажда мучает.

— Это от наркоза, я знаю. Так лучше?

— Скажите, что со Стасом? Он не умер? Врачи мне не говорят, сестры тоже.

— Катя, вы не волнуйтесь, это все, что я могу вам сказать. Поверьте мне и перестаньте волноваться. Вам нужно поправиться. Мы вашей матушке ничего не сообщили, не знаем, где ее искать.

— Это хорошо. Она уехала в отпуск, недалеко, в Лугу. Ничего ей говорить не надо, я позже сама расскажу. Как вы думаете, через две недели я буду дома?

— Гораздо раньше, Катя, здесь никого лишнего дня не держат. Может вам что-нибудь надо?

— Если можно, пусть придет Семен, он прислал записку, его не впускают. Он не пострадал?

— Немного. Я к вам приду завтра. Вы мне расскажете, как все произошло, договорились? Когда вам разрешат вставать? Не плачьте, Катя, что это вы?

— Я не знаю. Слезы льются сами, от бессилия. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Извините. Доктор сказал, что после обеда надо вставать, хотя бы пробовать.

— Вот и славно. Семен будет рад вам помочь. Отдыхайте, сил набирайтесь.

Круглов вышел из палаты. Агапова и незнакомца навещать, смысла нет, они без сознания. Сколько продлится такое состояние, может сказать только Боженька. Лобанова подставилась под пулю, защитив Агапова. Собой прикрыла его сердце. Второй выстрел убийца делал второпях, Агапов наклонялся, чтобы поддержать падающую Лобанову. Пуля попала в верхнюю часть грудной клетки, а это чревато осложнениями. Но будем надеяться, будем надеяться.

«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне — спасся я в степи на лихом коне», — завертелась в голове песня. Круглов поморщился, теперь не отвяжется, зараза.

Он договорился, чтоб пустили Кора Семена Ивановича. Или его фамилия склоняется? Дело на него заводить не будем, вынужденная самооборона. Парень молодец, не дал уйти сволочи. «Вот пуля просвистела…» Ну, же зараза!