Александр Иванченко - Монограмма Страница 23

— А, все быстрей, — тряхнула кудрями Марина. — Не могу больше тут с вами, сосланными!

Дашутка не обиделась, подарила ей на прощание губной карандаш и зеркальце. Марина пошла на вокзал и просила не провожать ее. Так целые сутки со своим узелком в обнимку и просидела на станции, перемогая свое неожиданное счастье. Узелок был маленький, невидный, почти все раздала подругам, не пожалела. Ей теперь легче. Взяла только с собой недавно пошитое зимнее пальто с лисой, жаль было оставлять. Завернула воротник вовнутрь, надела на себя — и на вокзал. Время и не заметила, как до утра пролетело. Утром взяла билет и поехала домой, на милую Украину, ощупывая то и дело под грудью свой дорогой документ.

№ 1. Наряду с другими философскими системами, в Индии существовала и весьма непопулярная у индийского народа материалистическая школа чарвака, или чарвака-локаята. В сознании народа термин «чарвака» всегда олицетворял собой нечто недостойное, аморальное, низменное. Гунаратна, комментатор Харибхадры, описавшего чарваку среди других традиционных философских систем Древней Индии, прямо производит название этой школы от глагола «чарв» — «жевать», «глотать», так как эта школа «проглотила» такие категории, как «нравственность», «добро», «зло», «Бог» и т. д. признаваемые другими школами. Харибхадра говорил, что для чарваков нет ни Бога, ни Освобождения, ни дхармы (добродетели, нравственного закона), ни адхармы (безнравственности, беззакония), ни добра, ни зла, ни кармического воздаяния за добро и зло. По утверждению локаяты, существует лишь мир, воспринимаемый чувствами, все остальное — выдумки философов. «О прекрасная, прекраснобедрая! Приди! Будем веселиться и наслаждаться, ибо прошлое не принадлежит нам, — возглашает поэт-чарвак. — Поистине прошлое не возвращается». Поэтому отказ от видимого ради невидимого чарваки считают глупостью и лицемерием этого мира. Сущность этого учения выражена одним героем в пьесе «Прабодхачандрадая»: «Локаята — это единственная в своем роде шастра (учение), авторитетными для которой являются только свидетельства чувств. Земля, вода, огонь, воздух — элементы природы, участвующие в наслаждении; богатство и удовольствие являются целью человеческого существования. Никакого другого мира и счастья нет. Смерть — конец всему».

Поскольку чувственное восприятие признается единственно верной формой познания, материя является для локаятиков абсолютной реальностью. Бога — нет, загробного мира — тоже, нет ни небес, ни ада, ни добра, ни зла, все сущее оценивается лишь в терминах гедонизма, даже страдание может быть наслаждением, если относиться к нему как к удовольствию. Религия, мораль, этика — глубокое заблуждение, болезнь разума. Бог лишь мешает объяснению мира, вовсе не необходим для концепции мироздания. Всякая апелляция человеческого духа к Абсолюту — свидетельство несостоятельности разума. Всякая вера в потустороннее и запредельное объявляется признаком лживости, бессилия, феминизма и малодушия. Добродетель является иллюзией, реально только чувственное удовольствие. Наслаждения духа — выдумки бессилия. Подавлять или обуздывать свои страсти — значит извращать свою человеческую природу. Всякое моральное установление имеет своей целью лишь ограничить наслаждение и поэтому противоестественно. Бессилие и ограничение — всегда рядом.

Неограниченный гедонизм является этическим идеалом чарваки. Все доброе, возвышенное, милосердное, чистое, совершенное, всякая мысль жалости и сострадания объявляются уловками бедных, богатой немощи или лицемерием власти, стремящейся наслаждаться в одиночку. Счастье — только здесь и только у сильных, и сильные должны охранять его от слабых. (Привет Ницше.)

Из записей Лиды. Если бы пракрити, природа, принадлежала самой себе всецело и не знала бы высшего над собой, то она бы, наверное, не допускала страдания, ее сущностью должно было быть тогда вечное счастье — ведь только удовольствием, только наслаждением, только блаженством она привязывает к себе — не болью, не страданием. Значит, именно дуккха (страдание) в ней — от Бога, и любовь к страданию — это любовь к Богу и высшему в Нем.

Или, может, страдание — ее лучшее наслаждение? И тогда природа лишь еще сильнее привязывает нас к наслаждению (то есть к себе) через боль, давая нам передохнуть, не утомляя нас ни тем ни другим, и единственным выходом было бы выпасть из круга — не знать ни того ни другого? Соединимость (единство) добра и зла — самое загадочное в природе и Боге.

МЕДИТАЦИЯ ЛИДЫ: АРИЯСАЧЧА. Четыре Благородные Истины (Ариясачча): Благородная Истина о существовании страдания (дуккха-ариясачча), Благородная Истина о происхождении страдания (самудая-ариясачча), Благородная Истина о прекращении страдания (ниродха-ариясачча), Благородная Истина о Пути, ведущем к прекращению страдания (магга-ариясачча), — составляют фундамент буддийской этики и философии, и все учение Будды разворачивается вокруг этих четырех истин. Благородные Истины были постигнуты Буддой в момент Просветления и провозглашены им затем в первой проповеди Дхаммы пяти брахманам, с которыми он практиковал ранее, до своего Просветления, строжайший тапас (аскетизм) в лесу Урувела и которые отреклись от него из-за того, что, как им казалось, Учитель изменил своему предназначению. Будда же отказывался лишь от крайностей неблагородного, изнурительного аскетизма и потворства страстям, крайностям мирской жизни. Это и есть Срединный Путь (маджджхима-патипада) Будды. Темой первой проповеди были эти Четыре Благородные Истины, зафиксированные затем в «Дхаммачаккаппаваттана-сутте» — «Приведении в движение Колеса Дхаммы». Истины называются «благородными» потому, что полностью они понимаются только «ариями», или «благородными» (учениками).

Значение Благородных Истин трудно переоценить. В течение всех 45 лет своего учительства Будда неустанно возвращается к ним, убеждая своих последователей никогда не забывать о них. Даже на смертном одре его последними словами были: «И раньше, и даже теперь я говорю вам: страдание и освобождение от страдания. Все обусловленные вещи преходящи. Трудитесь усердно над своим спасением». И Просветленный учил: «Тот, кто видит страдание, видит также и причину страдания и видит также и Путь, ведущий к прекращению страдания» (Самьютта-Никая). В этих простых и вечных словах Учителя сосредоточен огромный смысл: мир страдает именно потому, что не видит, не распознает страдание как универсальный принцип бытия, а не видя зла, он не видит и Пути, на котором он может быть избавлен от зла. Со смирением и кротостью Учитель напоминает нам об этом, и мир внимает ему:

«И где бы он ни шел в мире, он знает, он видит Четыре Благородные Истины — Благородную Истину о страдании; Благородную Истину о происхождении страдания; Благородную Истину о прекращении страдания; Благородную истину о Пути, ведущем к прекращению страдания. Он знает, он видит: „Это — страдание“. Он знает, он видит: „Это — происхождение страдания“. Он знает, он видит: „Это — прекращение страдания“. Он знает, он видит: „Это — Путь, ведущий к прекращению страдания“.

И так он идет, свободный, не привязанный ни к чему в мире, и мир не касается его.

И вот, о бхиккху, Благородная Истина о страдании: рождение — страдание; старость — страдание; болезнь — страдание; смерть — страдание; отделение от приятного — страдание; соединение с неприятным — страдание; неполучение чего-либо желаемого — страдание; короче говоря, пять кхандх (агрегатов) схватывания (привязанности): рупа (кхандха формы, материи), ведана (кхандха ощущения), санкхара (кхандха ментальных склонностей и воли), саньня (кхандха восприятия), виньняна (кхандха сознания) — связаны со страданием. Это, о бхиккху. Благородная Истина о страдании.

И вот, о бхиккху, Благородная Истина о происхождении страдания. Это — страстная жажда (танха), ведущая к перерождению, соединенная с вожделением и страстью, ищущая удовлетворения там и тут, то есть жажда чувственных удовольствий, жажда существования (перерождения), жажда не-существования.

Но где, о бхиккху, эта жажда берет свое начало, где она обитает? В вещах этого мира, о бхиккху, которые являются приятными для нас, которые являются дорогими. Здесь эта жажда берет свое начало, здесь она обитает.

Какие вещи этого мира являются приятными для нас, какие вещи являются дорогими? Чувство зрения, чувство слуха, чувство обоняния, вкуса, осязания, представления — они являются приятными для нас, они являются дорогими. Здесь эта жажда берет свое начало, здесь она обитает.