Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад! Страница 23

Данилову невропатолог Гаспарова напоминала наседку — невысокая, полная, подвижная и все время чем-то озабоченная. Полной ее противоположностью была окулист Мария Сергеевна — высокая, худая, спокойная до полной непробиваемости. Правда, пациентам удавалось и ее вывести из себя. Но нечасто — раза два в неделю, не больше.

— Там не лед виноват, Аида Ашотовна, а какой-то придурок, — продолжила рассказ Козоровицкая. — Пьяный в дребадан вызвал, чтобы получить больничный, а когда Букина ему отказала, набросился на нее с кулаками.

— Ой!

— Хорошо хоть ей удалось вырваться и выбежать на лестничную площадку. Так он и там ее бил, пока соседи не вмешались. Хотел с лестницы спустить.

— Вот сволочь! — высказала общее мнение Гаспарова. — Сажать таких надо!

— Надо, обязательно, — согласилась Козоровицкая. — В милицию его, во всяком случае, забрали, посмотрим, чем закончится. А Букину увезли в сто пятнадцатую больницу. Она звонила из приемного, мобильник у нее разбился. Хочет домой, кому охота Новый год в больнице встречать. Говорит, что уже ничего себя чувствует, как она выражается: «проблевалась и оклемалась». Невропатолог смотрел, травматолог смотрел, ждет, когда поведут на рентгенснимок черепа.

— Слава богу, что ничего серьезнее не случилось! — Гаспарова перекрестилась, Козоровицкая последовала ее примеру. — Я вообще удивляюсь — почему врачам не дают средства самообороны. Хотя бы травматические пистолеты.

— Ими надо уметь пользоваться, — сказал Данилов. — Даже баллончик со слезоточивым газом требует навыков, а уж травматические пистолеты…

— Да, Аида Ашотовна, — поддержала окулист. — Представьте себя с кобурой под мышкой. И на раз-два вам надо вытащить пистолет, прицелиться и выстрелить.

— Боже упаси! — отмахнулась Гаспарова. — Я хоть по квартирам не хожу. У нас все надомные выезды Маняка делает. Ему доплачивают, он рад, а я еще больше рада. Тут на приеме сидишь — и то людей боишься.

— Да, к вам самые нервные и идут, — посочувствовал Рябчиков. — Впрочем, все они психи.

— А я думаю, что если считаешь всех пациентов психами, то в медицине делать нечего, — сказала Козоровицкая.

— Юлия Павловна! — невропатолог чуть не подавилась только что откушенным куском торта. — Уж вам ли не знать, что представляет собой наше население. Они же все чуть что — сразу к вам бегут, правды искать! Здоровые на голову по поликлиникам не ходят, им работать надо. Так, раз в год придут за справкой или больничный по радикулиту откроют. А девяносто процентов ходят сюда, как в клуб. Выговориться, поскандалить, таблетками затариться. У моей подруги недавно свекровь умерла, инвалид второй группы. Так после нее огромная тумбочка лекарств осталась. Четыре здоровых ящика, набитые битком — капотен-мапотен, пирацетам-мирацетам… Короче говоря, подруга все это наследство собрала и к своей знакомой аптекарше подкатилась. Не выкидывать же. Та, конечно, взяла за треть цены, но восемь тысяч с чем-то подруге заплатила. Как раз пригодилось на поминки. А в коридорах только и скулят — врачи жадные, мало выписывают, мы таблеточки пополам делим, чтобы до новой выписки дотянуть… Можно подумать, что мы это от жадности. Я один раз бабульке, которая на дачу уезжала, выписала таблеток на полтора месяца, вошла, называется, в положение, так меня Пахомцева потом месяц мурыжила…

— Она умеет! — вставила окулист.

— «Как вы могли? Это же перерасход! А если она умрет за это время?». Я не выдержала и спросила: «А если я сейчас тут умру, Татьяна Алексеевна, тогда что? Вам не стыдно будет, что из-за трех копеечных рецептов вы мне уже который день мозг сверлите?» А ей хоть бы что! «У меня работа такая!» — вот ее ответ. Работу, между прочим, каждый сам себе выбирает и каждый сам для себя решает, останется он на этой работе человеком или собакой станет. Юлия Павловна, ничего, что я при вас, секретаре главного врача, критикую его заместителя.

— Критикуйте на здоровье, — улыбнулась Юлия Павловна. — Во-первых, я не наушничаю, здесь и без меня есть кому это делать. Во-вторых, светлая личность Татьяны Алексеевны даже у Антона Владимировича вызывает подобные эмоции, и это ни для кого не секрет. В-третьих, мы же уже не на работе, не так ли? Давайте поговорим о чем-нибудь праздничном! Например, о том, как кто планирует провести новогодние каникулы…

— Мой школьный товарищ зовет меня в Карелию, — сказал Рябчиков. — Лесной пансионат, зимняя сказка, настоящее Берендеево царство. А воздух какой… И пансионат не совковый, а новострой, со всеми полагающимися современными прибамбасами. Только вот он с женой едет, а мне одному как-то не в кайф. Вот если бы было с кем, то я бы поехал.

Увы, его прозрачнейший намек, да еще подкрепленный пламенным взором, пропал втуне — Козоровицкая и бровью не повела.

— Я дома буду сидеть, — усмехнулась Гаспарова. — Для меня это не каникулы, а каторга. Гостей встреть, гостей накорми, гостей проводи. И все я одна, у меня ни дочерей нет, ни невесток — только два сына-оболтуса. Слава богу, хоть за продуктами их с собой брать можно, чтобы сумки самой не таскать.

— А я на дачу уеду, с мужем, — сказала окулист Юнусова. — Отдохнем денька три от цивилизации, в баньку сходим, может быть, рискну в прорубь нырнуть.

— А я еще ничего так и не решила, — сказала Козоровицкая, старательно избегая взгляда Рябчикова, чтобы он не принял ее слова за намек на согласие. — Первого проснусь и решу. Спонтанно. А вы, Владимир Александрович, чего молчите? Или у вас жутко секретные планы на отдых?

— У меня, как и у вас, Юлия Павловна, нет никаких планов, — ответил Данилов. — Для меня понятия отдых и планы несовместимы.

Он на самом деле не знал, как именно проведет «каникулы». Знал только, что проведет их хорошо. Вместе с семьей.

Полностью дошедшая до кондиции основная масса сотрудников нестройно запела:

«Хэппи нью еаХэппи нью еаМэй уи ол хэв э вижн нау энд дэнОф э уоrлд уэйr эвери нейбор из э фрэнд…»

— Какой прогресс! — восхитился Рябчиков. — В поликлинике на окраине Москвы сотрудники поют на английском!

— Нам пора, — Козоровицкая встала и одернула халат. — Скоро начнется оргия.

Глава восьмая

Эпидемия

— Владимир Александрович, вас ждет Надежда Семеновна! — сказала Лиза, стоило Данилову появиться в кабинете.

— Что, прямо так вот сразу? — удивился Данилов и пошутил: — Я в этом году еще ни дня не работал и, кажется, провиниться не успел.

— Не волнуйтесь, — Лиза приняла его слова всерьез. — Дело не в вас, а в эпидемии, которую объявили с сегодняшнего дня. Когда только успели?

— И что теперь?

— Участковые терапевты формально работают каждый день на час меньше, хотя это ни у кого не получится, но выходят в полном составе по субботам. А некоторые врачи-специалисты, такие как вы и ревматолог Воронова, отправляются на участок. На все время эпидемии. Приема у вас не будет, только вызовы.

— И все субботы тоже?

— Нет, у вас будет только одна рабочая суббота в месяц. Можете считать, что вам повезло, если по двадцать вызовов в день с трех участков можно считать везением.

— Переживем! — бодро сказал Данилов. — Как отдохнула-то?

— Прекрасно, — не слишком-то радостно ответила Лиза.

Данилов переоделся, переобулся и пошел к Литвиновой за инструкциями.

— Вы, Владимир Александрович, в терапии, конечно, разбираетесь?

— Вроде как да, — Данилов пожал плечами. — Как-никак на «скорой» работал.

— Вот и я так же думаю. Возьмите у Юлии Павловны свою личную печать, инструкцию по выписке больничных листов, инструкцию по выписке льготных рецептов и правила поведения при экстренных ситуациях на вызовах. Порядок экстренной госпитализации из дома вам известен?

— Конечно. Выписать направление и получить наряд на «ноль-три».

— Ну да, вы же со «скорой». Тогда, значит, к Юлии Павловне за печатью и инструкциями, а потом к Ирине Станиславовне. Она введет вас в курс дела. На время эпидемии вы прикрепляетесь к первому отделению. Настроение боевое?

— Рабочее, Надежда Семеновна.

— Вот и хорошо. Идите. Удачи вам.

— Спасибо.

Козоровицкая уже подготовила для Данилова отдельную папку с копиями инструкций.

— Распишитесь в журналах, где галочка, что вы ознакомились, чтобы потом не подниматься…

Данилов расписался.

— Получите печать, — Юлия Павловна вручила Данилову печать в плоском завинчивающемся металлическом футляре. — Штемпельную подушку вам лучше купить за свой счет. В поликлинике выдают кусок губки и флакон самой паршивой штемпельной краски. На вызовах — крайне неудобно, перепачкаете все, что только можно.

— Подушка не проблема, — заверил Данилов.

За печать пришлось расписаться аж в двух местах.