Дуглас Коупленд - Рабы «Microsoft» Страница 23

Я смотрел на экран, заполненный словами, и вдруг они растворились и потеряли смысл, как бывает, если долго повторять одно и то же. Все становится бессмысленным вне контекста! Репликация — один из простейших способов войти в мир нематериального.

СУББОТА

С деньгами или без, жизнь снова превратилась в программерский кошмар. Только на этот раз мы корячимся на самих себя, а не на огромную компанию, для которой мы значили не больше, чем дешевые пластмассовые игрушки PlaySkool.

Мы включились в работу на следующий же день после приезда. Код Майкла элегантный, его интересно совершенствовать. А еще он очень и очень большой, так что работы нам хватает. Про планирование мы тоже не забыли: у всех на стенах висят графики с обозначенными этапами.

Работа успокаивает, внушает, что наша жизнь в норме. Мы живем в предсказуемо сегментируемом времени/пространстве кодирования. Упорный труд создает чувство стабильности, хотя внешние элементы (как то: зарплата, отсутствие офиса и т. д.) в лучшем случае рандомны.

Баг нас удивил внезапно открывшимся талантом: он генерирует идеи и изящные программные решения. Итан даже прозвал его Берджес-Шейлом[56] новых идей. Баг нашел себя — это в тридцать два-то!

У Майкла более или менее отдельный офис, за звукоизолирующей перегородкой. Этот офис они делят с Итаном, но тот приходит всего два раза в день, на «живое общение» с Майклом: поговорить утром и подвести итоги ближе к вечеру. Главный недостаток изолированного помещения — в нем скапливаются все отмершие частички кожи Итана. От перхоти пол у них в офисе напоминает горнолыжный курорт Вейл в штате Колорадо.

Майкл часто бросает нас и уходит в нердовский запой или, как мы выражаемся, в «программирование с тарзанкой». В результате получается классный код. Мы не обижаемся: так уж Майкл устроен.

Спросил маму, что она знает про работу отца. Она ответила, что эта информация под грифом «совершенно секретно», но подкинула мне зацепку: по вечерам у отца пальцы красные и болят.

— Только не волнуйся! Он счастлив, и если к нам не нагрянут федералы, пусть так и будет.

Ну вот, спрашивай-не спрашивай…

Сегодня опять рассматривал мамину коллекцию камней. Все равно ничего не понимаю. Что ж, у каждого свое представление о красоте!

Тодд побил рекорд — выжал лежа четыреста фунтов — и решил это дело отметить, угостив всех протеиновым коктейлем. Коктейль вонял гниющим мясом. Мы притворились, что нам очень вкусно, а сами по эстафете передали стаканы к раковине.

Я посмотрел на руки отца: и вправду красные и натертые!

Сьюзен встречается с парнем из Intel, но вряд ли у них что-то выйдет. Очень уж странная в Intel корпоративная культура.

— Они как борги,[57] — рассказывает Сьюзен. — У них коллективное сознание. Напоминает мне фантастический фильм, где, если один ребенок в деревне учился чему-то новому, это перенимали все остальные. Разум улья. Такое чувство, словно где-то за пределом слышимости постоянно играет запись: «Сопротивление бесполезно… вы будете ассимилированы…» И вообще, все больше узнаю Microsoft! Все компьютерные гиганты похожи друг на друга.

Ездили с Итаном в пивной ресторанчик на Эмерсон-стрит.

Итан заявил:

— У Долины нет центра в прямом смысле слова. Нет Большого Брата. Снаружи красиво, а внутри вакуум. Это королевство тысячи принцев без короля.

Я понимаю, о чем он. Здесь не хватает настоящих лидеров, а без них тоскливо. В смысле, если подумать, жители Долины работают, спят, работают, спят, работают, спят, и в какой-то момент грань между реальностью и сном стирается. Как будто все хором решили больше не поклоняться Кумиру, но не от отчаяния, а потому, что мечтают о Настоящем. Об Антихристе.

А это их крохоборство! А подписки о неразглашении! А бешеные бабки, которые получают счастливчики, выигравшие высоченный IQ в лотерее жизни! В Долине, на месте абрикосовых садов, шпинатных ферм и коневодческих ранчо рождается постиндустриальная экономика. В «научных парках», промзонах и зеленых пригородах проектируются, моделируются, чертятся от руки и в CAD самые соблазнительные новые технологии. Милостью компьютеров миллионы людей морально устаревают за ночь.

Со стороны Пало-Альто — неприметный городишко, но за неброским фасадом всегда КИПИТ ЖИЗНЬ.

Работал до полчетвертого утра. Потом пошел прогуляться по Ла-Креста-драйв. Дул ветерок; было так тихо! Я впал в какое-то медитативное состояние. Мое внутреннее «я» оказалось гораздо ближе к поверхности, чем обычно. Приятное чувство, какое бывает только в тишине.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Майкл заставил нас пойти на семинар «Интерактивные мультимедиа и разработка продукта: 2000 г.». Семинар проходил в Сан-Хосе, в отеле из сети Hyatt.

Майкл надеялся, что мы получим «широкое представление об отрасли». Мы еле дождались конца.

Надо сказать, на следующий день Майкл купил всем по надувной игрушке «Сан-Хосе Шаркс», чтобы искупить свою вину. (Кстати, «Шаркс» здесь *очень* популярны. Я уже и сам как-то проникся.) Если в этом году разбогатею, то куплю билеты на следующий сезон. Поскорей бы!

Отправил Эйбу конспект с семинара.

Некоторые думают, что интерактивность разрушает «приостановку недоверия».

Мультимедийные семинары посещают не те, кто занимается разработкой игр. У «семинаристов» выглаженные рубашки и новенькие кожаные папки, они бесконечно серьезны и похожи на сотрудников крутых инвестиционных компаний. Пока это просто блеф, но скоро они прозреют и станут духовными лидерами.

Вымышленные истории (сюжеты) традиционно приходят к четкому концу (в отличие от жизненных). Мы любим фильмы и книги за то, что они дают нам чувство завершенности, то есть за то, что они кончаются.

Доходы от мультимедийных продуктов могут оказаться неприлично малы (это как настольные игры по всяким телепрограммам и сериалам, которые через год уже никто не помнит).

Интерактивность дает «иллюзию авторства» людям, которые иначе не могли бы ничего создать.

Мысль: возможно, потребность слушать истории похожа на потребность в сексе. Сказку хочется слушать, сидя у костра, а не писать самому.

Неприятный эпизод: я поднял глаза и заметил, что все в кровь расцарапали себе прыщики на лбу! Похоже на стигматы. Кошмар! Даже Карла.

В компьютерной индустрии наблюдается эндемическая неспособность рассчитать время, необходимое на реализацию проекта программы. (ВЕРНО!)

Сетевые игры, когда один человек играет с другим — замечательно, потому что не надо тратиться на разработку искусственного интеллекта. Бесплатный ИИ поставляют сами игроки.

Восемь моделей интерактивности (в моем понимании):

а) аркада

Как в «Терминаторе»: убей, или убьют тебя.

б) альбом на журнальном столике

Входи и выходи в игру в любом месте; в конце нет цели; вероятность повторного прохождения игры равна нулю.

в) миротворчество

Я тебя сотворил, я тебя и убью.

г) бинарное дерево

Ограниченный набор опций; читается слева направо; строго управляемые мини-сюжеты.

д) рыцарь на распутье

Поцелует ли герой блондинку Хизер Локлир? Решай сам! Дорогое удовольствие. Развлекательность не проверена. Аудитория платит деньги не за то, чтобы работать.

е) РПГ (ролевая игра)

Для подростков: не полностью сформированные личности толпами бродят в поиске себя.

ж) а-ля Агата Кристи

Загадка, которую нужно решить, исследуя разные уровни, обнаруживая улики и гоняясь за свидетелями.

з) симуляция реального опыта

Авиасимуляторы, спортивные игры.

Я вот думаю, не переоцениваем ли мы власть книг над собой. Это как-то сентиментально.

Голливудские студии пытаются одурачить авторов и прячут права на мультимедиа в шаблонные контракты. Это интеллектуальное браконьерство. Они утверждают, что «делали так всегда», имея в виду «с июля».

Огромная затратность мультимедийных игр по идее должна не пускать стартапы на рынок, но почему-то оказывается, что производители хитов — мелкие компании. У нас есть надежда!

Во время обеденного перерыва мы с Карлой познакомились с женщиной по имени Айрин. Она очень классно выглядела. Мы вместе выпили кофе. Выяснилось, что она работает гримером на съемках фильмов для мультимедийных игр и хочет сама заняться производством. Карла всплеснула руками: