Ник Хорнби - Смешная девчонка Страница 23

После того как в эфир вышла первая серия, с ее катастрофическими инсинуациями, Клайв решил, что нужно срочно создавать себе рекламу, основанную на бесчисленных романах, и по возможности – с наименее целомудренными женщинами. К тому времени, когда он добрался до красотки Бев, которую подцепил на банкете по случаю открытия нового кабаре на Глассхаус-стрит, вид обнаженного женского тела уже слегка ему приелся и близость не принесла желанного удовлетворения. Бев, как ему показалось, ничего не заподозрила. В конце-то концов, Клайв был актером и, в отличие от Джима, никогда не испытывал причудливых психологических и/или физиологических трудностей. Обладая почти сверхъестественной мужской силой, он редко спал с одной и той же девушкой более двух недель, а потому не успевал дождаться такого количества восторженных комплиментов, какого, по его мнению, заслуживал. Для него это стало веским доводом в пользу законного брака. Ведь если каждый вечер ложиться в постель с одной и той же партнершей, женщина оценит твою непревзойденную мощь и отзывчивость.

– Правильно будет сказать, что я тебя исцелила? – спросила тогда Бев.

– Исцелила? – Он прикинулся, будто не понял, о чем речь.

– В первой серии «Барбары (и Джима)» у тебя…

– Ах, вот оно что, – перебил Клайв. – Теперь понятно. Я и думать забыл.

На телеэкраны уже вышли вторая и третья серии, но ни в одной из них, по счастью, не упоминалось о супружеских неудачах; он требовал, чтобы Тони и Билл включили в текст упоминания о его супружеских достижениях (просто для того, чтобы у зрителей сложилась более полная картина этого брака), но до сих пор так и не сумел увлечь сценаристов своими идеями.

– Вообще-то, я исцелился к концу первой серии, – заметил Клайв. – Неужели ты не помнишь? Бой Биг-Бена и прочее?

– А я и не поняла, – призналась Бев. – Еще подумала: Новый год, что ли, празднуют?

– Нет, – ответил Клайв. – Мерные удары часов символизировали успешный половой акт.

– Как все сложно, – сказала Бев. – Но этот сериал я обожаю. По четвергам теперь сижу дома перед теликом.

Бев была не одинока. Вначале их аудитория насчитывала десять миллионов зрителей, а теперь прибавлялось по миллиону в неделю.

– Какая она в жизни? – полюбопытствовала Бев.

– Кто, Софи? Очень славная.

– Вот и замутил бы с ней.

В голосе Бев не было обиды. Она говорила скорее как телезрительница, а не как возлюбленная. По-видимому, некоторое разочарование все же подтолкнуло ее от второй ипостаси назад, к первой.

– Ты так считаешь?

– Конечно! Ты только представь!

– Что я должен представить?

– Вы с ней будете как Бёртон и Тейлор, только не в Голливуде, а на Би‑би‑си. Публика с ума сойдет.

– Да неужели?

– Я, по крайней мере, была бы на седьмом небе – притом что сейчас лежу с тобой в постели.

Это прозвучало вполне убедительно.

Однажды в субботу, после технического прогона, Клайв повел Софи в клуб «Тратт», на той же улице, где была ее новая квартира. По его словам, там постоянно тусовались Спайк Миллиган{35} и Питер Селлерс, но ни того ни другого они не застали. В отсутствие настоящих знаменитостей все посетители стали, перешептываясь, глазеть на Софи с Клайвом. Это так подействовало на обоих, что Клайв и Софи тоже заговорили шепотом.

– Почему все шепчутся? Потому что в зале появились мы с тобой? – спросила Софи.

– Наверное, – шепнул в ответ Клайв.

– Черт бы их побрал, – прошипела Софи.

– Да уж, – кивнул Клайв.

– Тебя и раньше узнавали?

– Что ты хочешь сказать? Когда я работал на радио, в «Нелепом отряде»?

– Странное чувство. Что будем делать?

Ей улыбнулась какая-то дама, сидевшая за спиной у Клайва. Софи ответила ей улыбкой.

– Дадим им пищу для сплетен.

Взяв Софи за руки, он стал смотреть ей в глаза. Шепоток в зале не усилился (клиентура здесь была не только хорошо одетая, но и хорошо воспитанная), а только участился; со всех сторон слышался звук «с», и вскоре зал уже шуршал, как сухие африканские заросли. Софи разобрал смех. Клайв обиделся.

– Извини, – спохватилась она. – Ты это серьезно?

– Ну, – ответил он, – да.

Так начались их отношения. В которых, разумеется, было и многое другое. Вино, деликатесы – и наблюдения Софи, подсказавшие, что Клайв и в самом деле необычайно красив. После ужина они, взявшись за руки, пошли по тротуару, Софи позвала его к себе, они выпили еще немного вина, а потом перешли в спальню; Клайв не растерялся. Никаких трудностей у него не возникло, а потому он не возражал, когда Софи потом в шутку напомнила ему о нервозности Джима в первой серии. Впрочем, шутка получилась какой-то неловкой. Будто они в первую ночь не достигли своей цели. Не смогли дать зрителям того, чего те ожидали, потому что зрителей рядом не было.

Когда сериал близился к концу, Билл и Тони поймали себя на том, что фантазия у них на исходе и все мысли вертятся в опасной близости от Гамболов. Для заключительного эпизода они родили только одну идею: как в офисе Джима на Даунинг-стрит появилась новая секретарша.

– Давайте я угадаю, – сказал Клайв, увидев титульный лист сценария. – Джим берет на работу новую секретаршу, и Барбара начинает ревновать.

Билл и Тони промолчали.

– Оригинально, – съязвил Клайв.

– Реплика за репликой получается смешно, – сказал Билл.

Закрыв глаза, Клайв наугад открыл рукопись.

– Не смей, паразит, – взвился Тони.

– Так ведь смешно, если реплика за репликой…

– Смешно, да только ты сейчас начнешь выделываться и загубишь нам всю работу.

– Ты хочешь сказать, это моя обычная манера? Вот спасибо.

Одну строчку он все же успел прочесть:

– «Я даже не понял, кто она – мужчина или женщина».

За столом наступило молчание.

– Повторить? «Я даже не понял, кто она – мужчина или женщина». Тут сам черт ногу сломит, – продолжал Клайв. – Подскажите, как выжать максимум юмора из этой конкретной строчки.

– Не тупи, Клайв. Ты сам знаешь: из диалога реплики не выхватывают.

– Тухлый ваш диалог, – бросил Клайв. – Про новую секретаршу сто раз уже было.

– Ты же не читал. Может, мы придумали совершенно иной поворот.

Тони взвыл.

– Ну и зачем ты это сказал? – напустился он на Билла. – Прекрасно ведь знаешь, что не придумали.

– Сценарий я впервые вижу, – сказал Клайв. – Но если попросите, изложу содержание.

Никто его не попросил, но он уже не мог остановиться.

– Джим взял на работу новую секретаршу. Барбара вбила себе в голову, что внешность у этой секретарши – как у Мэрилин Монро, а скромность – как у Фанни Хилл{36}. Под надуманным предлогом Барбара прибегает к Джиму на работу. И видит, что новая секретарша – вылитая училка воскресной школы: очкастая толстуха с заячьей губой.

На этот раз молчание затянулось.

– Чего ты добиваешься? Чтобы мы повесились? – спросил Тони.

– Фигню какую-то накропали, – отозвался Клайв. – Снова до Гамболов опустились. У Джорджа Гамбола чуть не каждые три недели – новая секретарша.

Гамболы уже превращались в заразную болезнь, наподобие кори или свинки. Когда Барбара начинала ревновать или Джим слишком долго возился с машиной, Тони и Билл понимали, что сценарий подхватил бациллу Гамболов.

– Ладно, – решился Билл. – Не будем впадать в тот грех, на который указал Клайв. Допустим, у Барбары все-таки есть некий повод для беспокойства.

– Это еще куда ни шло, – сказал Клайв. – Деннис найдет какую-нибудь шикарную куколку на роль секретарши, а…

– Кого? – спросил Деннис.

– Откуда я знаю? – ответил Клайв. – Таких кругом тучи.

– Назови хоть одну, – потребовал Деннис.

– Энн Ричардс – просто красотка.

Энн Ричардс была старинной подругой Клайва еще по ЛАМДИ, на днях он сводил ее пообедать. Она могла только мечтать о подобной роли.

– Просто красотка нам ни к чему, – возразил Деннис. – Нам нужна такая, чтобы все сразу с копыт долой.

– Почему же? Красотка вытянет роль.

– Барбару просто красоткой не проймешь, – напомнил Деннис. – У нас же центральный персонаж – блондинистый секс-символ двадцати одного года.

Билл и Тони содрогнулись. Софи тоже содрогнулась, когда поняла, что ляпнул Деннис.

– Центральный персонаж? – переспросил Клайв.

– Прости, я хотел сказать: центральный женский персонаж…

– Но не сказал ведь, – парировал Клайв. – Зачем я только согласился на эти чертовы скобки? Моя роковая ошибка.

– Опять двадцать пять, – вздохнул Тони.

– Хотите знать, что напишут на моем надгробии? – спросил Клайв, но никто, похоже, этого знать не хотел. – «Здесь покоится безвестный актер, напрасно согласившийся на скобки».

– Да, надгробие тебе скоро понадобится, – сказал Тони. – Ты и года не протянешь – я тебя укокошу.