Платон Беседин - Книга греха Страница 23

— А можно минет без презерватива?

— Это с доплатой, — сказала она. — В какой позе тебе нравится?

— Не знаю, — стушевался я. — А ты кто по знаку зодиака?

— Какая разница?

— Ну кто?

— Близнецы.

В Интернете есть забавный тест. Введи свой знак и знак зодиака партнёра. Узнай идеальную для вас сексуальную позицию.

— Вот эта, — я тыкнул пальцем на экран монитора.

— Понятно, — улыбнулась она. На мониторе мужчина был на женщине. Та обхватила его ногами за спину.

Я кончил два раза. Хотя я редко кончаю. Диана умела трахаться. Техника мастера. Без чувств. За чувства нужно доплачивать.

Когда в дверь позвонили, Диана, одетая, делала мне массаж. В дверном проёме стоял всё тот же рыжий детина. Я протянул Диане оставшиеся пятьдесят процентов оплаты.

— Пока!

— До встречи!

Марк Аронович встречает меня в красном атласном халате. Его волосатая грудь обнажена. На ней под электрическим освещением переливается золотой Купидон.

Он трепетно обнимает меня, прижимаясь всем своим пингвиньим телом.

— Проходите, проходите, Даниил.

— Спасибо, — переступаю порог.

Я захожу в просторную прихожую. Снимаю пиджак. Остаюсь в лазурной футболке и обтягивающих джинсах. Наряд мне помогла выбрать Инна. Для большей привлекательности.

Марк Аронович провожает меня в комнату. Дубовая мебель, отделанная под старину, украшенная изящной резьбой. Огромная панель плазменного телевизора, на экране лысый человек готовит бифштекс. Два мягких кресла, между ними изящный журнальный столик. И огромный красный диван, похожий на священный одр. На кровавый алтарь для жертвоприношений. Будто на этом диване заклали сотню жертвенных агнцев, и их кровь навсегда впиталась в него.

— У вас очень уютная квартира, — мой комплимент. Марк Аронович игриво смеётся и замечает:

— Одна из моих квартир.

Я усаживаюсь на диван. Ощущение, словно восседаешь на облаке.

— Выпьете? — предлагает мне Марк Аронович.

— Виски. С колой.

Я нахожу пульт от телевизора и переключаю каналы. Истошный крик комментатора: «Гол!». Марк Аронович приносит массивные стаканы с выпивкой. Усаживается рядом со мной.

— Вы футбольный болельщик?

— Нет, — выключаю телевизор.

— Перейдём на «ты»?

— Конечно.

Марк Аронович кладёт свою руку на моё колено. Проводит вверх по бедру. Я неуютно ёрзаю на диване. Он отнимает руку.

— Нервничаешь? — спрашивает Марк Аронович.

— Нет, — я вспоминаю, что специально купил коньяк, — у меня для вас… тебя подарок.

Довольный тем, что нашёл предлог выбраться с дивана, я приношу из прихожей бутылку дорогого коньяка. Марк Аронович улыбается и бормочет:

— Мило, мило, очень мило…

Коньяк вскрыт. Перед тем, как нести его Марку Ароновичу, я подсыпал в него седативные препараты. Мне показалось, что так возможность убийства будет более реальной.

Марк Аронович ставит коньяк в бар, продолжая потягивать виски.

— Устраивайся, Данечка, — говорит он, видя, как я неуверенно мнусь возле дивана. — Чего ты так напряжён, милый?

— Посвящение, — вру я, — ответственно и немного пугающе.

— Ой, прошу тебя! Всё очень мило и пристойно. К тому же ты уже наш.

Особенно мне нравится его «пристойно». Я допиваю виски. Необходимо напиться так, чтобы обрести решимость, но быть достаточно трезвым, не теряя координации движений и концентрации внимания.

Марк Аронович приносит бутылку виски на диван и включает на телевизоре режим DVD. На огромном плазменном экране развлекаются два парня и девушка. Я чувствую участившееся дыхание Марка Ароновича у себя над ухом.

48 % продукции мирового порно носит сугубо гомосексуальный характер. В 92 % порнофильмов обязательно присутствует гомосексуальная сцена.

На экране накачанный молодой блондин трахает в задницу поджарого брюнета, чей пенис обрабатывает красивая мулатка с силиконовой грудью. Слишком обыденно для меня. Порно как наркотик. Хочется всё больших извращений. Начинаешь с лесбиянок и заканчиваешь педофилией и копрофилией.

Мы пьём и смотрим порно. Краем взгляда я вижу, как под халатом Марка Ароновича проступает бугорок в области паха.

Что ж, сейчас всё и случится. Где же этот седативный коньяк? Неужели придётся переспать с ним, чтобы убить? И как убить?

— Может, коньяка? — едва ни кричу я.

— Можно и коньяка, — кажется, Марк Аронович теряет терпение. Он всё же приносит бутылку и разливает по коньячным фужерам.

Я даже не взял орудие убийства. Придётся искать прямо здесь. Нужно было подсыпать яду в коньяк. Нет, слишком глупо.

Марк Аронович расстёгивает пояс, и полы красного халата распахиваются. Стараясь не смотреть, я всё же замечаю его жирное, волосатое тело и толстый, в лиловых набухших венах член.

Неужели Марк Аронович трахнет меня? Я с ужасом представляю, как его член входит в мой анус.

Анальный секс может вызвать заражение инфекцией партнёра, геморрой, разрыв сосудов прямой кишки и парапроктит.

— Дай я поцелую тебя, Данечка, — Марк Аронович ищет мои губы своими. Я, словно истукан, замер в положении школьника за партой. Замер и перенёсся в детство.

Чувствую себя жирным ребёнком. Нельзя бегать. Нельзя потеть. Нельзя приставать к девочкам. Нельзя дурачиться. Можно ли мне быть рядом с гомосексуалистом, который культивирует вирус?

Более 55 % юношей-геев совершают попытки самоубийства.

— Неужели, сладкий, у тебя ещё не было с мужчиной? Марк Аронович валит меня своей тушей на диван. На экране мулатка и брюнет делают двойной минет блондину.

Согласно исследованиям доктора Кинзи, 34 % мужчин имели свой первый гомосексуальный контакт в возрасте от 12 до 14 лет.

Марк Аронович расстёгивает мне штаны, склоняется и обхватывает мой пенис своими толстыми, шершавыми губами. И всё же у меня встаёт. Против физиологии не попрёшь. Марк Аронович, довольный, отрывается от меня.

— Теперь ты, милый, — говорит он, поднося к моему лицу свой лиловый член.

Я вижу, что он обрезан. Согласно халахе, древней иудейской традиции, после обрезания кровь из ранки высасывается языком, а обрезанный кусочек плоти бросается в стакан с вином, из которого пьют все собравшиеся. Если всё делать по правилам правоверных. Так полагают неправоверные.

Я морщусь, когда запах члена Марка Ароновича ударяет мне в ноздри. Убей его, убей, пульсирует в моей голове.

— Только не так, — бормочу я.

— Почему же нет, сладкий? Что с тобой? Это же посвящение.

Это не посвящение. Это обычный гомосексуальный акт. Сейчас стошнит. Я отворачиваюсь от члена Марка Ароновича.

Библия, Левит: «Если кто ляжет с мужчиной, как с женщиной, то оба они сделали мерзость; да будут преданы смерти, кровь их на них».

Блондин кончает на брюнета и мулатку.

Марк Аронович приходит в бешенство. Он переворачивает меня на спину, то ли шипя, то ли что-то бормоча. Стоит ли сопротивляться? Марк Аронович прижимает меня к дивану, и его член касается моих ягодиц. Он трётся о них и стремится к анальному отверстию.

По статистике, 46 % геев испытали оргазм при гомосексуальном изнасиловании.

— Нет! — истошно ору я, переворачиваюсь и толкаю Марка Ароновича двумя ногами в живот.

Он жирной тушей летит на журнальный столик. Слышится звон бьющегося стекла. На миг мне кажется, что я уже убил его. Выполнил то ради, чего пришёл сюда. Но Марк Аронович вскакивает, ревя, как раненый лев. Его правый бок окровавлен.

Он кричит, не останавливаясь. Но я не слышу. Кажется, мир стал немым.

— Ты охуел? — всё же доходит до меня. — Сгною суку! Я шепчу что-то вроде «извините».

— Засунь свои извинения в жопу!

Марк Аронович вновь прыгает на меня. Переворачивает на спину. Он действительно хочет засунуть мне в жопу, но не извинения.

Отказ ему в сексе после такой встречи — это мой смертный приговор. Но я могу убить его. Прямо сейчас. И тогда никаких анальных сношений, никаких пыток от Яблокова.

Во мне нарастает животная ярость. Я переворачиваюсь и валю Марка Ароновича на спину. Он ошалело смотрит на меня, похожий на волосатого гиппопотама.

— Что ты делаешь? — кричит он.

— Молчи, пидор! Я вскакиваю с дивана. Озираюсь по сторонам. Из возможных орудий убийства разве что бутылка.

В этот миг в дверь квартиры звонят. По зале разносится мелодичная трель. Звук дверного звонка возвращает меня в реальность. Я смотрю на себя, будто со стороны, со спущенными штанами, с безумными, горящими инфернальным пламенем глазами.

— Кто это? — говорю я.

— Не останавливайся, возьми меня! — вдруг молит Марк Аронович.

Он подумал, что я играюсь: хочу трахнуть его сам, хочу быть активным. В дверь уже не только непрерывно звонят, но и настойчиво барабанят.

— Пошли вон! — яростно орёт Марк Аронович.