Лев Портной - Улавливающий тупик Страница 23

— Не боись, не развалишься, — огрызнулась тетя Люда.

Минут через пять Виталик вернулся, а с ним пришли еще трое. Катулис оказался коренастым мужиком, глядя на которого можно было с уверенностью сказать, что если бы он не стал строителем, то был бы сейчас бандитом. С ним пришел его приятель, который, казалось, отличался от Катулиса лишь тем, что не стал строителем. Из-за их спин выглядывал любопытствующий Еремин, колхозный электрик. Тот, наверное, был философом-богоборцем, потому что, судя по внешнему виду, всерьез задался целью вопреки божественному замыслу утратить человеческий облик. Он был пьян и небрит, его щеки заросли рыжими бакенбардами, а волосы топорщились так, как будто Еремин имел обыкновение зачесывать их с затылка на лицо.

Прораб протянул мне руку и представился:

— Катулис. Василий Васильевич.

А его друг молча вытащил из нагрудного кармана удостоверение и протянул его мне. Я прочитал его и понял, что это действительно не строитель, а капитан милиции Бугров Андрей Геннадьевич, следователь из областного управления по борьбе с экономическими преступлениями. Я удивленно поднял на него глаза, не понимая, чем обязан столь официальному представлению. Он встретил меня жестким взглядом и спросил:

— Вы хозяин этого дома?

— Я.

— Пройдемте, пожалуйста, — Бугров жестом показал в сторону строительного вагончика, стоявшего у дороги. — Нужно поговорить.

Недоумевая, я пошел следом за ним и Катулисом. Кристина проводила меня испуганным взглядом.

— Видите ли, Валерий Михайлович, — начал Бугров, — мы против вас ничего не имеем, и нам бы не хотелось портить с вами отношения.

Когда разговор со следователем начинается с такой фразы, поневоле на ум приходят мысли о длительной командировке в места не столь отдаленные. Сердце мое замерло, но я взял себя в руки и твердо решил валить все на главного бухгалтера фирмы за исключением, пожалуй, того, что, будучи старостой в третьем классе, украл двадцать копеек из взносов на школьные завтраки.

— А что, собственно, произошло? — как можно спокойнее спросил я.

— Видишь ли, — ответил вместо следователя Катулис, — мы построили вот это, — Василий Васильевич указал на нелепый параллелепипед и на мгновение умолк, соображая, как это поточнее назвать, но, так и не придумав, повторил еще раз, — вот это. По договоренности с Пафнутием. А он нам не заплатил…

— Ну да, — перебил я прораба, — потому что я еще не заплатил ему.

— Вот видите! — командно-укоризненным голосом рявкнул следователь. — В общем так. Строители жалуются. Официально. И пока деньги не будут заплачены, я буду вынужден дачу опечатать.

— Постойте-постойте, — пробормотал я, испытывая облегчение оттого, что даже за махинации с завтраками для бездомных поросят отвечать не придется, — а сколько Пафнутий должен был заплатить?

— Десять тысяч, — не моргнув глазом, объявил прораб.

Я замер от удивления, потому что не мог представить себе, чтобы в наше время за десять тысяч можно было хоть что-нибудь построить. А прораб добил меня тем, что, все-таки моргнув, уточнил:

— Рублей.

— Так давайте я заплачу, — предложил я.

Катулис немного помялся и нехотя согласился.

— Ладно, давай.

— Правильно, — поддержал его следователь. — И мне работы меньше.

— Валютой возьмете? — спросил я.

— Спиртом что ли? — оживился прораб.

— Да нет, долларами, — смутился я.

Катулис опять замялся, но согласился, правда, неохотно.

— Валяй, — пробурчал он.

Я сбегал к машине и принес им четыреста долларов. Прораб пересчитал деньги и положил себе в карман. И тут я вспомнил, что неплохо бы вообще выяснить, что же это такое построено?

— Извините, — обратился я к Василию Васильевичу, — а что это такое вы построили?

Катулис посмотрел на меня как на идиота.

— Как что? — воскликнул он. — Что заказали, то и построили.

— Но я ничего такого не заказывал.

— Это вы с Пафнутием разбирайтесь. Нам что нарисовали, то мы и построили. Всего доброго. До свиданья, — прораб пожал мне руку.

— Постойте, — промолвил я.

Но тут мою руку перехватил следователь. Он крепко пожал ее и решительно попрощался:

— Простите, Валерий Михайлович, мы очень спешим. До свиданья. Всех благ вам.

Они повернулись и быстро зашагали прочь. Любопытствующий Еремин, все это время пытавшийся завести разговор с Кристиной и нашими друзьями, побежал следом за прорабом и следователем, на ходу выкрикивая что-то философски-нечленораздельное.

Глава 3

Мы еще с полчаса бегали вокруг Пафнутьевского параллелепипеда, пытаясь выманить из него кошку.

Потом Головлевы ушли к себе, а мы занялись хозяйственными делами, предоставив Анфисе право решать свою судьбу самой. Через минуту она влетела в дом, чтобы выпросить у Кристины порцию «вискаса».

Целый день нам докучали Головлевы. От них то и дело кто-нибудь прибегал к нам с какой-нибудь дребеденью. То Настя яиц принесет, то тетя Люда — маринованных огурцов, то Николай Иванович придет — на водку попросит.

Вечером мы затащили в дом несколько брусков, положили на них доски и начали накрывать на этот импровизированный стол, предвкушая праздничный ужин. Денис установил дивидишник, который мы привезли с собой. На экране появилась Чичолина, и тут со двора Головлевых донеслась разухабистая музыка. Кто-то наяривал на гармони.

— Хорошее сопровождение для этого фильма, — сказал Денис.

К Чичолине проник в постель усатый детина, и она начала нелегкий путь к вершине власти.

Я куплю на рынке минуи в кровать жене задвину.Если враг туда прорвется,он на мине подорвется!

— Пьяным голосом вопил Николай Иванович.

— Надеюсь, они не всю ночь горлопанить собираются! — раздраженно воскликнула Кристина.

— Надо было б им водки побольше дать, чтоб поскорей напились и вырубились, — сказала Наташа.

— Вот еще, — фыркнула Кристина, — будем мы местных алкоголиков приваживать.

В этот момент в дверь постучали.

— Этого еще не хватало! — всплеснула руками Кристина.

— Пришел посланник по культурному обмену, — хмыкнул Денис.

Я встал и открыл дверь. На пороге стоял Виталик, судя по внешнему виду которого можно было заключить, что Николай Иванович как человек культурный один не пьет.

— Послушайте, — запинаясь, пролепетал он, — пойдемте к нам. Ничего с собой не берите, просто пойдемте.

Я вопросительно оглянулся на Кристину и Дениса с Наташей. Они в ответ пожали плечами. И я остался стоять в нерешительности, не зная, что предпринять: то ли выставить Виталика за дверь, то ли пойти вместе с ним и участвовать в деревенском празднике.

Николай Иванович продолжал орать как сумасшедший:

По деревне мы проходимв девяносто пятый раз!Неужели нам, ребята,по шеям никто не даст?!

И, словно обеспокоенный тем, что Николай Иванович получит по шее без меня, я сказал:

— Ладно, Виталик, мы сейчас придем.

— Давайте-давайте, приходите. Не пожалеете, — он застыл на пороге, застенчиво улыбаясь, и почесывал свое брюшко.

— Ладно-ладно, — с этими словами я вытолкал его из дома. — Сейчас придем, не волнуйся.

— Ну что, давайте сходим к ним минут на десять, а то не отвяжутся, — предложил я, закрыв за Виталиком дверь.

— Давайте, — неохотно согласилась Кристина.

— А что, как мероприятие — это даже интересно, — подхватил Денис.

Мы выключили видео и пошли к Головлевым. У них во дворе собрались почти все жители деревни, состоявшей всего из трех домов, если не считать нашего. На скамейке сидел гармонист, мужчина лет сорока, с которым мы знакомы не были. Рядом с ним сидел Виталик, и лежало нечто большое и черное, похожее на пятьдесят килограммов картофеля. Это нечто издавало нечленораздельные звуки, в которых любопытство сочеталось с досадой из-за невозможности принять участие в происходящем, и при ближайшем рассмотрении оказалось Ереминым. Напротив них в отдалении стояли Николай Иванович с Настей и тетя Шура, жена Еремина. Они образовали круг, в центре которого плясали тетя Люда с Машей. Когда мы пришли, возникла неловкая пауза. Гармонист продолжал играть, но Николай Иванович больше не пел, тетя Люда с невесткой приплясывали, глупо улыбаясь, и все виновато поглядывали на нас, словно стесняясь своего веселья. И тогда я пустился в пляс с тетей Людой и Машей и запел:

Смотрит девица в окнои на солнце ленится.Кто допрыгнет до нее,тот на ней и женится.

Эх, дужка ведра,буду прыгать до утра!Эх, дужка ведра,буду прыгать до утра!

Разбежался, прыгнул, раз —ухватил за косу.А коса оторвалась,я остался с носом!

Эх, Васька-матрос,а зачем мне без волос?!Эх, Васька-матрос,не нужна мне без волос!

Обстановка сразу разрядилась, и мы еще полчаса по очереди орали, вспоминая всяческие частушки. Потом тетя Шура попрощалась и потащила мужа домой, который нечленораздельно протестовал, очевидно, опасаясь, что пропустит что-нибудь важное.