Сердар Озкан - Сердце розы Страница 23

Диана сдула пыль с обложки и, усевшись прямо на пол, открыла книгу.

Два часа спустя она все так же сидела на полу, опираясь о стену, и размышляла о том, как изменилась книга. Потом потянулась к своему дневнику и записала:

Дорогая Мэри!

После стольких лет я только что снова перечитала «Маленького принца». Ты права, книга стала совсем другой.

Думаю, я тоже начинаю понимать, что значит «приручить розу». Но еще не факт, что у меня по лучится. В этом и есть различие между нами. Ты можешь приручить свою розу. Ты гораздо раньше меня поняла, что твоя роза утеряна и сделала все, чтобы найти ее. И ты приручила ее…

Знаешь, о чем я думаю, Мэри? Лучше бы отец забрал меня, а ты остаюсь с мамой. Из нас двоих ты больше заслуживаешь этого.

Теперь я понимаю, что мама не тебя мне доверила, а скорее меня тебе. Она знаю, что ты будешь нужна мне. Теперь и я это знаю. Именно поэтому ты должна прийти сюда. Ты снова должна поверить, что мы можем встретить маму и в этом мире. Ты должна понимать, что она с Господом, а Господь всегда с нами.

Вспомни, когда ты была маленькой… Помнишь, что ты ответим Иным? Когда они говорили, что твоя мама умерла, что она далеко, что ты не встретишься с ней в этом мире? Разве ты не верила, что есть другой ответ?

Так что же случилось? Почему ты вдруг изменяюсь? Неужели потому, что вдруг стала взрослой, как и я?

И все же я не теряю надежды, что ты найдешь меня здесь. Так подсказывает мне сердце. Оно говорит: «Мэри искала тебя задолго до того, кок ты начала искать ее».

Диана.

42

Едва она открыла дневник, как в дверь позвонили. Диана бросилась открывать.

Разумеется, это был почтальон Габриэль. В руках у него была огромная бандероль.

— Доброе утро, Диана. Для вас экспресс-доставка из Стамбула. Чье сердце вы похитили там?

— Надеюсь, мне это удалось, — ответила Диана, думая о госпоже Зейнеп.

Бандероль быта гак перевязана и стянута лентами. что больше напоминала мумию. Кроме того, Габриэль вручил Диане письмо.

Улыбкой попрощавшись с почтальоном, Диана вскрыла конверт.

Дорогая Диана!

В бандероли ты найдешь Сократа, а на его ветке венок Мэри, сплетенный из роз. Мэри считает, что услышит голос матери только после того, как услышит Сократа. Надеюсь, ее желание скоро исполнится.

И еще одно. Желтый Цветок просит тебя кое о чем. Она специально переработала одну из историй о Ходже Насреддине для Мэри и хочет, чтобы ты прочитало эту историю, когда вы обе наконец-то встретитесь. Когда Мэри услышит стихи Сократа, ей понадобится ключ, чтобы понять их, а ключ можно найти только в этой истории.

Однажды Ходжа Насреддин потерях ключ к своему сокровищу. И хотя он мысках и свою улицу, и все соседние улицы, и даже дорогу, ведущею в деревню, ключа так и не нашел. Тогда он поэтах соседей, чтобы они помогли ему найти ключ. Они тоже обысках и все село, но ничего не нашли. Тот словно сквозь землю провалился. К счастью, никому из соседей пришло в голову спросить Насреддина:

— Ходжа, а ты уверен, что потерял ключ на улице?

— Нет, конечно, — ответах Ходжа. — Я уронил его в доме, но на улице светлее и легче искать.

Желтый Цветок говорит, что Мэри не следует искать к ключ к своему сокровищу вокруг себя, лучше поискать его в себе самой…

Или в ящике ночного столика у изголовья кровати.

Мы с Желтым Цветком от души благодарим тебя, моя дорогая.

Зейнеп.

43

Когда Диана наконец распаковала бандероль, оказалось, что Сократ был еще укутан серебристой материей. Диана бережно поставила вазу на стол, а потом, словно открывая статую, сдернула покрываю.

Сократ!

— О Боже, — прошептала Диана и упала на колени. — О Господи!

Она не могла отвести глаз от Сократа. Это был розовый куст с четырьмя черными розами.! Четыре черные розы!

Диана, онемев, смотрела на Сократа.

Четыре черные розы!

Она вскочила и подбежала к серебряной рамке, которую подарила ей мама. Потрогав четыре черные розы, украшающие ее, по одной в каждом углу, Диана перечитала стихи, выгравированные там:

Это не то, что ты думаешь.Ты не теряешь меня.С тобой говорю отовсюду,Буду я рядом всегда.

Ее словно унесло в прошлое. Она вспомнила, о чем Мэри писала в своих письмах… Как Мэри сказала Иным: «Это не так». И слова, которые мама говорила ей во сне: «Ты не утратила меня». И как розовая роза сказала Мэри: «Твоя мама говорит с тобой отовсюду…»

Диана вспомнила дни, проведенные в саду. Вспомнила Артемиду и Мириам, которые переплелись в своей вазе, и в ушах эхом зазвучали отголоски их спора. Она вспомнила, о чем ей рассказывала госпожа Зейнеп. То, о чем писала Мэри и говорила госпожа Зейнеп. было очень похоже на стихи мамы.

Диана вспомнила, как увидела маму в голубых глазах госпожи Зейнеп. И сейчас ей казалось, что она снова смотрит ей в глаза. И это глаза ее мамы…

Диана вспомнила, как все спрашивала маму о ключе к своему «сокровищу» и как мама всегда отвечала, что у нее нет ключа. И еще все те сказки и истории, которые она слышала от нее в детстве… Истории Желтою Цветка… И те желтые розы, что принесла мисс Джонсон на могилу.

Каждая строчка стихотворения напоминала об одном из писем Мэри, и Диана чувствовала, что с каждым мгновением она все ближе к исчезнувшему письму.

«Это не то, что ты думаешь», — строчка напоминала первое письмо Мэри, когда она отвечала Иным: — Нет, это не так. «Ты не теряешь меня», — это второе письмо, где мама произносит то же самое во сне Мэри. А строчка «С тобой говорю отовсюду» относится к третьему письму, где об этом Мэри говорит розовая роза. Значит, четвертое письмо скрыто в последней строке.

Диана снова и снова повторила ее вслух.

— Буду я рядом всегда… Буду я рядом всегда…

Она вдруг умолкла, потом подошла к серебряной рамке, сняла ее со стены и повернула. В правом углу была маленькая замочная скважина. Она не ошиблась! Диана положила рамку па стол и побежала в свою комнату. Открыв ящик ночного столика, она дрожащими пальцами принялась перебирать какие-то 5у- маги, ручки, пока наконец не наткнулась на маленький ключ, приклеенный скотчем ко дну ящика.

Лиана крепко сжала его в руке.

— Спасибо тебе, Желтый Цветок, — прошептала она.

Вернувшись в гостиную, она взяла венок из плотно сплетенных белых роз, висевший на одной из ветвей Сократа, и осторожно надела на голову. Потом взяла серебряную рамку. Ключ был таким маленьким, что она выронила его, пытаясь вставить в скважину. Но со второй попытки ей удалось открыть замок. Внутри лежала серебряная пластинка, па которой мелкими буквами было выгравировано письмо.

Сердце забилось, когда Диана взяла в руки серебряную пластину, сверкавшую, словно зеркало. Сверху были всего два слова: «Адрес Мэри». А под ними она увидела свое отражение.

Лиана поправила съехавший на затылок венок. По ее щекам скатились две слезы и, слившись под подбородком, упали на пол одной каплей, пока она читала письмо мамы.

Моя дорогая Лиана, или, как называл тебя отец, Мэри…

Отец всегда шептал тебе на ухо это имя. Но после его смерти я не хотела называть тебя Мэри, пока ты не почиешь ту часть своей души к которой относится это имя.

Я хотела, чтобы ты сама рвалось из дома, пересекла океан и жила в страхе потерять свою сестру-близнеца. После этого уже ничто не заставит тебя забыть это имя.

Прости, моя любимая, что отправила тебя искать Мэри. Мне пришлось сказать тебе неправду, но у меня было мало времени. Я хотела, чтобы ты попала в розовый сад как можно скорее. Эта поездка должна была подготовить тебя к «Октябрьским дождям». Я хотела, чтобы ты «убила» ту часть себя, которая мешает тебе следовать своим мечтам и быть счастливой. Поскольку это письмо у тебя в руках, значит, у тебя прекрасный старт на «пути роз».

И если для тебя тот розовый сад, который ты видела, действительно отличается от других, если Сократ отличается от остальных роз, ест твое «я» в том саду не похоже на другие твои «я»…

И если из-за того, что ты особенная, ты чувствуешь не превосходство, а желание обнять весь мир, то Зейнеп и я приглашаем тебя в октябре в Эфес. Ведь по-настоящему ты сможешь узнать Мэри только на «Октябрьских дождях»…

Кто знает, может, и я, презрев все законы физики, тоже примчусь в Эфес на крылатом коне, чтобы обнять свою любимую дочь и быть с ней там…

Но даже если не увидишь меня, дорогая, слушай… Слушай голоса в Эфесе… И скоро поймешь, что у Эфеса только один голос: голос Мэри… Твой голос.