Эрленд Лу - Во власти женщины Страница 25

Мы пришли к квартире Марианны. Там было темно и пусто. Я приготовил чаю, и Лоллик отпустила какое-то замечание в своем духе, но я его не расслышал. Потом мы легли спать. Меня грела мысль о том, что Марианна найдет меня спящим с другой девушкой на ее тюфяке. Однако утром Марианна так и не появилась. Мы спросили у хозяина дома, где можно найти Тура и Марианну, он показал на гору и дурашливо помахал руками, как крыльями.

Когда тебе объясняют, как пройти, на деле путь всегда оказывается длиннее. Однако через три часа мы уже стояли на вершине, и Лоллик сосала яблоко. Меня раздражало, что она его сосет, а не грызет. Но она любит чувствовать, как яблоко медленно тает во рту, сказала она. Ей приятно, что ее слюна может растворить что угодно и без остатка.

Я принялся звать Марианну, и вдруг из своего тщательно замаскированного укрытия выскочил Тур и велел нам заткнуться. Ах вот вы где, сказал я. И представил: Лоллик — Марианна (Марианна — Лоллик). Лоллик — Тур (Тур — Лоллик).

Лоллик поинтересовалась, что это они делают на горе утром в субботу, и Тур ответил, как обычно, что он занимается орланами.

Я шепнул Марианне, что нарочно приехал, чтобы показать ей Лоллик, но в их укрытии было слишком темно, чтобы я мог разглядеть ее реакцию. Тур раздраженно сказал, что мы должны сидеть тихо, а я сказал, что ничего не могу обещать. В воздухе нарастало напряжение.

248)

Я не продумал последствий. Не предусмотрел всего, что может случиться. Мне только хотелось продемонстрировать Марианне, к чему привел ее поступок, хотелось заставить ее раскаяться. Я так и сделал, но далеко вперед не заглядывал. А следовало. Такова жизнь, подумал я, она никогда не останавливается. Никакой спасительной черной дыры, окруженной музыкой, в которую можно заскочить, купить леденцов, пососать их и пустить побоку все причинно-следственные связи. Ничто не кончается, пока не кончится по-настоящему. И если уже оно кончилось, то кончилось основательно. Но об этом, признаюсь, я не подумал. Я проявил недопустимую самоуверенность и непредусмотрительность и вот в результате сижу в орлином укрытии Тура и понимаю, что Марианна не испытывает никакой симпатии к Лоллик. Лоллик, со своей стороны, плевать хотела на всех и вся, досасывала остатки яблока и была вполне довольна жизнью. Когда мои глаза привыкли к темноте, я прочитал во взгляде Марианны, что она прекрасно понимает всю нелепость этой ситуации.

249)

Лоллик болтала с Туром, который распластался с биноклем и камерой перед маленьким отверстием. Я просто обожаю орланов, сказала Лоллик, и, по-моему, Тур ждал, что она вот-вот приступит к более решительным действиям.

Лоллик несколько раз повторила, что ей больше хотелось бы быть птицей, чем женщиной. Тур велел ей заткнуться, и мне это понравилось.

Он намекнул, что в укрытии тесновато и что, вообще-то, он занят работой. Мы с Марианной отправились домой. Лоллик заартачилась и пожелала остаться с Туром. Но ей пришлось пообещать, что она будет вести себя тихо. Ни о чем не спрашивать, не сосать яблоко, не раздеваться. Только ждать. И Лоллик все это обещала. Кто знает, может, орланы и в самом деле главное увлечение ее жизни?

250)

Я не верю, что ты влюблен в нее, сказала Марианна. Влюблен — не влюблен, какая разница, сказал я. В конце концов, Марианна может думать что хочет. Оказывается, Лоллик самая назойливая, вульгарная и неприятная девица из всех, каких знала Марианна. Я был удивлен. Сказал, что мне никогда не приходило в голову смотреть на Лоллик с этой точки зрения.

251)

Этот крайне мучительный субботний вечер был начисто лишен смысла. Самый тягостный из всех субботних вечеров. Только Лоллик была довольна, болтала об орланах и считала, что вечер удался на славу. Всем остальным было тошно. Мы с Туром оба претендовали на то, чтобы съесть последний кусок пиццы, а с Марианной мы не обменялись ни словом.

В воскресенье рано утром Лоллик и я сели на пароход, идущий в город. Лоллик, разумеется, хотела бы задержаться на острове немного подольше. Когда пароход подошел к городской пристани и Лоллик пожелала, чтобы мы поехали ко мне домой, напекли вафель и сбросили бы стесняющие одежды, моя личность претерпела внезапное изменение. Я грубо послал ее к чертовой матери. Исчезни! Лоллик недостаточно знала меня, чтобы понять, что это на меня нашло. Однако она исчезла, а я пошел домой и лег в постель, мне было совершенно ясно, что с меня довольно. Лоллик я больше никогда не видел.

252)

Я снова начал работать. Больше не звонил и не говорил, что болен. Довольствовался исключительно обществом собственной персоны (мне этого хватало). Иногда я встречал Гленна. Мы улыбались друг другу как старые Друзья. Встречал я и Халфреда. И мы изобретали изощренные проделки для следующего мальчишника.

Каждый день, возвращаясь домой, я смотрел на бурый комод Марианны с присохшими к нему колготками. Это зрелище доставляло мне удовольствие. Я клал на комод ключи и прочие мелкие вещи: зубочистки, спички, сигареты.

Я продлил абонемент в бассейн. Проплывал свои километры и ничего не слышал о Марианне. Так прошло несколько месяцев.

253)

Я жил один. Марианны со мной больше не было. Да и никого другого тоже. Я был один на этом свете. Но думал о Марианне меньше, чем предполагал. Я пытался убедить себя, что наши отношения были несерьезными, что горевать особенно не о чем, и постепенно мне удалось внушить себе, что на Марианне свет клином не сошелся. Случалось, я садился в гостиной с бокалом вина и размышлял над тем, что, собственно, между нами было. Да ничего особенного, гораздо меньше, чем могло показаться на первый взгляд. Я придавал слишком большое значение нашей совместной жизни, думал я. Ну да, она уверенная в себе, хорошенькая, сексуальная, не спорю, но ведь таких много (собственно говоря). Девушка как девушка. И задолго до того, как бокал пустел, я обычно приходил к мысли, что в Марианне не было ровным счетом ничего особенного.

Так я приучал себя жить в одиночку и постепенно стал отлично себя чувствовать. Вскоре я уже не видел ничего тягостного в своем одиночестве, жил же я так раньше, до того как Марианна начала звонить в мою дверь, извещая о своем существовании.

254)

Снова наступила весна, и я обнаружил, что мне нравится сидеть в парке и смотреть на людей, прогуливающихся с детьми или с друзьями. Сидел на зеленых скамейках, закинув нога на ногу. Вдыхал свежесть весны и подумывал, не бросить ли мне курить.

255)

Марианна в городе. В субботу утром. Рука об руку с Туром. Они делали покупки, а я следил за ними через окно цветочного магазина. Это зрелище меня нисколько не взволновало. Теперь Марианна отпустила волосы, на ней элегантное пальто. Я не сомневался, что наша встреча покажется ей менее приятной, чем мне. Я-то от нее освободился, но почему-то был уверен, что она еще не совсем освободилась от меня. Гораздо позже мне пришло в голову, что моя уверенность была несколько неоправданной и необоснованной и что психологу пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы найти ее истоки.

Они вышли из магазина, и я столкнулся с ними. Руки у меня были заняты двумя пакетами с дюжиной рулончиков туалетной бумаги, и Марианна спросила, не спешу ли я домой в уборную. В одной руке у нее был букет цветов, другой она держала под руку Тура, и свой вопрос она задала смеясь.

Не сомневаюсь, что в ее поведении было больше озорства, чем злорадства.

256)

На какое-то время я почувствовал себя дилетантом в жизненных вопросах. Не мог найти себе места, и в мыслях у меня царил сумбур. Я сидел дома и ждал, чтобы что-нибудь случилось. Думал об утекающем времени и считал его выброшенным на ветер. Пробовал представить себе, как все выглядело бы в идеале. Строил подробные планы, в которых предусматривал возможность новой любви. Думал, что если я учту все проблемы заранее, то легко с ними справлюсь, когда они возникнут.

Но ничего не происходило. Без моей инициативы ничего не желало происходить. А я бездействовал.

Впрочем, я решил стать одним из тех, кто прекрасно себя чувствует до глубокой старости и даже после того, как пора бы уже и честь знать. Я им еще покажу, думал я.

257)

Наконец я понял, что слишком забегаю вперед. Надо не так. Надо побольше бывать среди людей. Почему-то я подумал, что все образуется, как только я начну где-нибудь бывать. Ведь, несмотря ни на что, я был, в общем-то, молодым человеком.

Начал я с того, что пригласил на обед даму, свою коллегу, но большую часть вечера мы, как ни странно, проговорили об оливках.

258)

Теперь я ходил в парк каждый день. После работы. Иногда вместо бассейна. Большинство пожилых женщин, которые сидели в парке, вязали и кивали друг другу, даже начали со мной здороваться. Им я казался юным и очаровательным, может, я таким и был. Одна из женщин даже позволила себе смелую шутку: дескать, кабы скинуть ей годков пятьдесят, она бы показала мне, какие бывают настоящие женщины.