Масахико Симада - Хозяин кометы Страница 25

Письмо от 03.07.1980, наверное, пришло в ответ на эти стихи.

Милый Каору,

завтра – День независимости США. В Бостоне тоже будут праздновать. Нас пригласили на вечер, который устраивает профессор университета, коллега отца. Меня попросили произнести там речь по-английски. Сейчас я только что закончила ее.

В своем последнем письме ты писал, что ненавидишь самую чванливую в мире страну. Что ты беспокоишься за меня, ставшую ее заложницей. На самом деле здесь и вправду встречается высокомерие. Но каждый из жителей этой страны противопоставляет высокомерию власти добрые намерения и разум. У меня есть друзья, которым я доверяю, учителя, которых уважаю. Я верю, что нити, которыми я связана с ними, оберегают меня. Если бы ты приехал сюда, то понял бы меня. В Бостоне есть и японцы, которых любят американцы, такие как Сэйдзи Одзава.[26]

Ты говоришь, у тебя изменился голос. И тебе противно слышать самого себя. Слушать запись своего голоса в самом деле как-то неловко. Но не надо грустить. Смена голоса – это испытание, выдержишь его и будешь петь еще прекрасней. Ты сейчас проходишь через те же врата, что и все прославленные певцы. Хотелось бы услышать тебя. Подойдешь к телефону, если я позвоню?

Ф.А.

6.6

Фудзико знала даже о том, что у Каору изменился голос.

Вдруг ты подумала: а не может ли быть такого, что чувства Каору к Фудзико были безответны? Умелые подбадривания, суждения отличницы – разве этого он ждал? Тебе казалось, что Фудзико выстраивает вежливые фразы, не переходя границу приятельских отношений. Мог ли удовлетворять Каору мягко отстраненный стиль писем Фудзико? А может быть, три десятка лет тому назад любовь и была такой?

Ты откровенно поделилась своими мыслями с Андзю, и она сказала со вздохом:

– В наше время все и вправду происходило спокойно и неторопливо. Письма писали от руки. Чтобы отправить письмо, нужно было пойти на почту. В мире люди, вещи, ценности существовали по отдельности: сами по себе, каждый на своей территории. Любовь могла продолжаться и два и три года. Если бы ты очутилась в том времени, тебе бы показалось, что жизнь течет в замедленном темпе. А ты когда-нибудь писала стихи?

– Стихи? Нет. Дневник писала, примерно около года.

– А твоя мама пишет стихи?

– Нет. Она скорее будет давиться ненавистным молоком, чем начнет писать стихи.

– В семье Токива тоже никто не писал стихов. Только один Каору. У него в тетрадке должно быть стихотворение «Отец не писал стихов…».

Ты перелистала страницы. Такое стихотворение действительно там было.

Отец не писал стихов.

И мать не писала тоже.Сплели из музыки коконбез окон, но без оков.Для трио родился я.Меня отец училиграть на фортепьяно.Он говорил, чтомузыка дает свободу.«Избавься от себя,оставь лишь уши.Свободна музыка,как ветер в поле.Как волны, беспокойнаи, как луна, изменчива».Со мною пела мать:«С сестрою-музыкойнайдешь любовь во всех.Безбедно проживешь,где б ни был ты.Заговоришь без языка —от сердца к сердцу.Печаль сумеешьпревратить в улыбкуи мертвых воскресишь».Любовь и музыка —дуэт отец и мать.Они мне говорили,что музыка всегда поможет.«И даже если умрут они.И если встанет миллион врагов.И если любимая предаст.И если буду голодать.Зачем писать стихи?»Отец и матьписать стихов не собиралисьи верили лишь музыке.Они не знают,что я пишу стихи.И что случится от того?Меня возненавидят люди?Или лишат свободы?И запретят мне петь?Умрут все те, кого люблю?И все равно писать я должен.Из-за досады на отца и мать,покинувших меня,и с благодарностью семье Токиваза воспитанье.Смеясь над миром,обманчиво-красивым,открывая путьоттаявшим желаньям,которыми забито тело.И, конечно, ради Фудзико.[27]

6.7

– Поэтом Каору сделала Фудзико, да?

В ответ Андзю покивала головой и сказала, немного подумав:

– Да, это она виновата.

– В чем виновата? Разве это плохо – писать стихи?

– Да. Каору лучше было бы заниматься одной только музыкой, как советовали ему родители. Тогда никто бы не пострадал. Начав писать стихи, Каору погрузился в мир, полный опасностей. Каору, можно сказать, стал жертвой поэзии.

Тебе было невдомек, что подразумевала Андзю, и ты еще раз просмотрела стихи Каору. Из-за досады на отца и мать… с благодарностью семье Токива… смеясь над миром… открывая путь желаньям… и, конечно, ради Фудзико… Что в этом плохого?

– Несомненно, стихи сблизили их. Каору желал Фудзико и писал ей стихи, Фудзико желала стихов и сохраняла тоненькую связующую нить с Каору. Ты тоже, наверное, почувствовала это, когда читала стихи. Разве скажешь, что их писал школьник? В стихах Каору был яд, сводящий людей с ума. Этот яд свел с ума даже рассудительную Фудзико. Разумеется, Фудзико не писала стихов. Я думаю, ее привлекали стихи Каору именно потому, что в ней самой не было такого яда. Если бы Каору не писал стихов, каждый их них пошел бы своей дорогой, и они не встретились бы и пять лет спустя. Стихи вновь свели их вместе.

И что произошло между ними потом? Они расстались, когда Фудзико было пятнадцать, а Каору – тринадцать лет. Через пять лет, когда они увиделись вновь, Фудзико исполнилось двадцать, Каору – восемнадцать лет.

– Там должно быть еще одно письмо.

Письмо со штемпелем от 07.07.1982.

Каору Токива,

я видела сон. Ты выступал вместе с Бостонским симфоническим оркестром и пел таким высоким голосом, какой был у тебя в детстве, известную арию из «Орфея и Эвридики» Глюка. Ту полную скорби арию Орфея, когда он, пытаясь вернуть любимую жену из царства мертвых, нарушил уговор, оглянулся и потерял ее навеки. Помнишь ту свою фотографию, которую прислала мне Андзю на Рождество? Ты там в джинсах. И в моем сне ты одет как на этой фотографии.

Мне было очень приятно, что я смогла увидеть тебя, нынешнего. Я и не знала, что ты так вырос. Ты ведь уже во втором классе старшей школы. Наверняка девчонки шепчутся о тебе.

А я с этого лета – студентка. Решила поступить в Гарвард на экономический факультет. Я говорила тебе, что хочу стать ветеринаром, но мои планы изменились. Наверное, я еще долго буду жить в Бостоне, но в будущем мне хотелось бы хоть как-то послужить на благо Японии.

Я слышала, ты организовал группу. Помнишь, что ты обещал мне три года назад?

Может быть, уже не за горами тот день, когда я увижу тебя на сцене? Пришли мне обязательно пленку с твоими песнями, если у тебя есть. Я буду слушать ее и представлять тебя поющим на сцене.

Ф.Л.

Вне всяких сомнений, они продолжали переписываться и дальше, но писем, которые были написаны после праздника Танабаты[28] в 1982 году, не видел никто. Вообще-то говоря, и те пять писем, которые ты прочитала, уже не должны были оставаться в этом мире. Последней их читала Андзю, но, после того как она перестала видеть свет, этим письмам суждено было умереть во мраке. Если бы Андзю собиралась выполнить обещание, данное ею Фудзико, письма следовало бы сжечь. Но она их не сожгла, так как считала: такие письма невозможно предать забвению.

7

7.1

Я и раньше говорила тебе, что до твоего рождения ваша семья пережила несколько любовных историй. И тебя и Каору обожгли искры этих историй, начавшихся еще в позапрошлом веке. Вряд ли сами влюбленные могли предположить, что их любовь повлияет на судьбы детей. Бывает, что невинное чувство, зародившееся как легкий аромат влюбленности, приводит к непредсказуемым последствиям.

Любовь служит нескончаемым источником удовольствий, во сто крат усиливает все эмоции, от веселья до гнева, искажает реальность и даже искушает смертью. У любви нет конца. Любящие могут умереть, но их любовь не знает смерти.

Цезарь и Клеопатра умерли, а их любовь стала историей. Ни Ромео, ни Джульетты нет в живых, а их любовь превратилась в легенду.

Более того, цветы любви распускаются и после смерти возлюбленных. Любовь – это бесконечное стремление, направленное в будущее, о котором сами влюбленные не могли и помыслить. Любовь – это желание с того берега, которому никогда не суждено быть удовлетворенным в этой жизни.

Ты согласишься с тем, что любовь папы оказала на тебя влияние, но вряд ли тебе придет в голову, что и любовь твоего деда и прадеда отбрасывает тень на твое настоящее. Но, как я тебе уже говорила, путешествие твоей семьи, начавшись с поколения прадеда, продолжается больше ста лет. Вот и ты приняла эту эстафету. У путешествия нет ни целей, ни задач, но с его помощью ты сама сможешь собрать воедино осколки любви, забытой твоей семьей. Отчаянная любовь, которую они испытали, несомненно, будет повторяться на протяжении истории. Потому что неисполненные желания остались на том берегу и втягивают вас, потомков, в свой водоворот.