Бенуа Дютертр - Бунтарка Страница 25

– Да, действительно… Например, сейчас я хотел бы иметь ребенка, но для меня это невозможно.

– Вы хотите сказать, Франсис, что ваше желание иметь ребенка наталкивается на запрет?

– Да, я это утверждаю. Я живу с моим другом, у нас совершенно нормальная пара. Привет, Фарид, если ты меня видишь! Я тебя люблю! Так вот, государство' отказывает нам в праве иметь детей подобно любой другой паре.

– Франсис, вы мечтаете усыновить ребенка?

– Да, но нам категорически в этом отказано. Единственный выход – пойти на обман и притворяться холостяками. А раз мы объявили себя гомосексуальной супружеской парой, нам запрещается быть родителями.

– А кто запрещает?

Франсис задумался.

– Вообще-то… ответственность размазана… Во-первых, разумеется, государство с его устаревшими законами, которые допускают только один тип семьи. Ну и конечно, существует бытовое лицемерие тех, кто, как они утверждают, ничего не имеет против геев и лесбиянок, но не испытывает никакого желания идти в этом отношении дальше. И тут возникает вопрос: а не является ли их толерантность скрытой формой гомофобии? Но в любом случае я считаю, что наше общество принимает как должное эту дискриминацию, когда мужчина и женщина могут вместе иметь ребенка, а двое мужчин или две женщины – нет. И у меня такое ощущение, что это подстроено определенными лицами.

– Франсис, а вы подавали заявление?

– Еще нет. Надо сказать, что антигеевское давление действует на всех, в том числе и на нас. Например, мой друг на перепутье: он желал бы создать постоянную семью, но в ситуации, когда геи рассматриваются как холостяки, извращенцы, маргиналы, это невозможно.

Элиана выбрала этот момент, чтобы продемонстрировать свою беспристрастность.

– По правде сказать, Франсис, ваше видение семьи может показаться немножко… конформистским. С понятием семьи связаны кое-какие сомнительные ассоциации. Работа, Семья… Вам это ничего не напоминает?[20]

Франсис ответил с улыбкой влюбленного:

– Но это не тот тип семьи, какую я хотел бы создать с Фаридом.

– А что вы ответите тем, кто утверждает, что для нормального развития ребенка необходимо взаимодействие двух начал – мужского и женского?

Франсис на секунду задумался. Ответил он с основательностью человека, не первый год обсуждавшего проблему и оттачивавшего аргументы в бесчисленных дискуссиях:

– Биология, модель, созданная природой, традиционная пара – это ориентиры, которые неизменно подводят к некоей предопределенной модели. Я же убежден, что свобода человеческого духа, напротив, позволяет вообразить жизнь тысячекратно разнообразную, чуть только замешивается любовь. Почему же геи, лесбиянки, би– и транссексуалы не могут быть родителями? Я спрашиваю: кому это мешает?

По молчанию Элианы чувствовалось, что она сдается под напором столь весомых аргументов. Конечно же, она здесь для того, чтобы информировать и поддерживать дискуссию. Но на этот раз ее задача была обольстить Фарида и доказать ему свое благородство, посвятив его любовника в телезвезды. Она опять повернулась к камере:

– Спасибо, Франсис. А сейчас мы переходим к следующему этапу второй передачи «Охота на ведьм».

Будучи телеведущей, внимательно прислушивающейся к замечаниям телезрителей, Элиана начала:

– Я пользуюсь возможностью поблагодарить вас за ваши многочисленные письма, даже если в некоторых меня упрекают в том, что порой я… слишком много говорю о женщинах. Правда, в течение многих столетий о них почти что не говорили. Что ж, сегодня я без лишних слов постараюсь доказать, что атакую не только мужчин. Итак, моей обвиняемой сегодня будет «ведьма» женского пола.

Последние слова она произнесла понизив голос, словно для того чтобы напугать детей. Вертолет летел над холмистой местностью; несколько деревень с возвышающимися над ними колокольнями напоминали картины, написанные Ван Гогом в Овере.

– Мы прилетели в департамент Валь-д'Уаз, под нами коммуна Фонтен-о-Буа, где мы приземлимся сразу после рекламы.

Рекламные клипы сменяли друг друга в течение пяти минут. Инсектицид «Zip» призвал телезрителей очистить свои дома от «всяких паразитов», и вот камера опять показала пассажиров вертолета, который подлетал к замку, стоящему среди обширного парка. Лицо у Элианы вновь стало суровым.

– Сегодняшней «ведьме» восемьдесят пять лет, она очень богата… Ее муж Юбер Персегрен в сороковых годах создал фирму по производству бытовых электротоваров, которая отнюдь не слыла образцом социальной политики. В период полной деколонизации он, как утверждают некоторые, финансировал движения, которые боролись за то, чтобы Алжир продолжал оставаться французской колонией. За это Юбера Персегрена никто не привлекал к ответственности, и в прошлом году он мирно скончался в этом замке…

Вертолет, снижаясь, кружил над высокоствольными буками. Элиана продолжала рассказ, словно исповедуясь перед сражением:

– Однако и теперь вдова Персегрен продолжает тиранически властвовать здесь. Хотя большинство граждан желают сделать из коммуны образец экологической чистоты благодаря созданию фермы ветроустановок, создается впечатление, что здесь до сих пор царят феодальные законы! Жанна Персегрен решительно отказывается продать несколько земельных участков, необходимых для реализации этого проекта, который отвечает требованиям Европейского сообщества по борьбе с потеплением климата. Преклонный возраст ничуть не извиняет ее, и я решила потребовать у этой женщины объяснений.

С этими словами Элиана выпрыгнула из приземлившегося вертолета. Усыпанная гравием аллея вела к замковому крыльцу. Камера попыталась уловить какое-нибудь движение за плотно задернутыми шторами на окнах. Стоя перед запертой дверью из резного дерева, Элиана достала мегафон и крикнула:

– Жанна Персегрен, телевидение просит вас объясниться!

6

Известие о смерти Жанны Персегрен, у которой случился сердечный приступ вскоре после того, как Элиана подступила к дверям замка, произвело достаточно неблагоприятное впечатление. Она умерла на следующий день после передачи, но именно в тот самый час, когда «Охота на ведьм» шла в эфире. После сообщения Франс-Пресс появились высказывания против злоупотреблений в телевизионных реалити-шоу. Часть прессы приняла сторону покойной восьмидесятипятилетней старухи, которая фактически подверглась преследованиям по той причине, что распоряжалась своей частной собственностью по собственному усмотрению. Но другие журналисты отнюдь не были склонны проливать слезы по поводу судьбы этой малосимпатичной дамы, к тому же уже стоявшей одной ногой в могиле. Вспомнили, кстати, что ее покойный супруг регулярно увольнял сотни работников без малейших угрызений совести. Впрочем, не было никаких данных, позволяющих достоверно установить связь между ее кончиной и передачей Элианы. Развернулась широкая дискуссия.

Но один человек был искренне возмущен. Тереза Ламбер, пенсионерка из Дюнкерка, миноритарная акционерка Всеобщей кабельной компании. Несколько месяцев назад, клюнув на рекламное предложение, она стала абонентом «Другого канала», репортажи о животных которого восхищали ее; с безмерным интересом она открывала для себя способы копуляции насекомых, ужас, какой охватывает мышей перед змеей, проявление материнского инстинкта у самки гиппопотама. Но зато она ненавидела еженедельную передачу, называемую «Бунтари», в которой какая-то стерва регулярно затаптывала в грязь Папу Римского, правых, армию, семью. А теперь эта же стерва изгаляется в ежемесячной передаче, куда она приглашает педерастов и нападает на стариков.

Дочь участника Первой мировой войны, Тереза всю жизнь экономила, в тридцать лет потеряла мужа, одна вырастила двоих детей. Все свои скромные накопления она вложила в акции ВСЕКАКО, которую рассматривала в некотором смысле как «свою» компанию – один из ее двоюродных братьев работал в ней. Она полагала, что имеет дело с солидным предприятием, но в последнее время стала морщиться, наблюдая за бесчисленными выступлениями ПГД по телевидению и за огромным количеством нелепых инвестиций, высокопарно именуемых «новой экономикой».

А уж эта передача «Охота на ведьм» переполнила чашу ее терпения. Тереза узрела в ней отвратительный принцип. И то, что в качестве жертвы выбрали женщину почти того же возраста, как она, чуть ли не ворвались к ней в дом, довели ее до такого состояния, что та преждевременно отошла в иной мир, переходит всякие границы. Пенсионерка из Дюнкерка открыла секретер, достала лист бумаги и ручку и написала – плотным, но разборчивым почерком, как учили в школе, – письмо, адресованное Марку Менантро, в котором просила аннулировать ее абонемент на кабельный канал, изложив предварительно причины такого решения. Она сообщила президенту о своем беспокойстве в связи с эволюцией ВСЕКАКО, а в заключение проинформировала о намерении продать принадлежащий ей пакет акций, если в течение ближайших месяцев она не увидит большей серьезности в управлении компанией, «бывшей крайне основательной в эпоху крупных проектов по прокладке подводного кабеля, изготовлению оборудования атомных электростанций и т. п.».