Андрей Диченко - Минское небо Страница 25

— Ничего… — успокаивал себя Ботаник… — Скоро все закончится.

И он принялся с новым усердием за работу, глотнув таблетку амфетамина для бодрости. Спать было нельзя — на это просто не было времени.

Небо над Минском стало совсем мрачным. Свинцовая пелена приобрела цвет окислившегося железа. Редкие, но крупные капли дождя падали на асфальт и разбивались о землю, которая и была барьером между адом и небесами…

— Я стану проводником в мир иной для безликой массы… — произносил Ботаник и продолжал смешивать вещества. Жидкости в пробирках были самых разных цветов: желтые, оранжевые, красные… И какая-нибудь маленькая девочка, когда увидела бы эти яркие краски, произнесла бы: «Какие же они красивые…» Настолько они были красивые, насколько смертоносные. Ботаник улыбнулся, подумав об этом.

Поработав еще несколько часов он получил достаточное количество вещества для применения в нескольких ночных клубах. За окном было уже достаточно темно и шел дождь, поэтому Ботаник решил отправиться в свой путь прямо сейчас.

Он сложил все положенное химическое оружие в тряпичные полосатые пакеты, в которых он когда-то носил мясо. Очень тихо он постарался выйти и неожиданно сам для себя, стоя на серой дорожке скрипучего пола в коридоре, лицом к лицу столкнулся с Олесей.

Она стояла возле входа и глупо смотрела на дверь Ботаника, закрытую на несколько замков. Она была все такой же красивой, но почему-то печальной. Первый раз они встретились взглядами, и Ботаник замер на месте. Олеся тоже стояла не шелохнувшись. Видно, она только вернулась с улицы, где начался дождь. И лицо ее, намазанное косметикой, напоминало сейчас лист фотобумаги. Олеся постаралась улыбнуться Ботанику, но улыбка выглядела натянутой.

— Привет… — тихо сказала она. Ботаник в ответ на это смутился, но все же кивнул головой.

Потом он начал копаться в своей голове, вспомнил листок в тетрадке, где он отмечал, кто, когда и во сколько уходил и приходил сюда. Насколько ему сообщала память, Олеся последний раз была здесь три дня назад. А потом она исчезла, когда пошла в очередной клуб под названием «OverDrive». Ботаник не знал, что маленькую девочку Олесю сняли иранцы и эксплуатировали ее тело все эти три дня, не считаясь с ее мнением…

Ботаник оглядел ее с ног до головы и заметил на ногах, под короткой юбкой, следы от крови. Ей, наверное, было очень больно…

Олеся хотела сделать несколько шагов вперед, но вдруг упала, ударившись носом о твердый пол, устланный старым поседевшим линолеумом. Алая кровь потекла из носа упавшей девушки. Она капельками собралась на как будто восковом лице. Ботаник молча посмотрел на нее, на ее мокрые глаза, полные боли — сейчас, слава Богу, закрытые… Сначала он приподнял пакеты и переступил ее, но перед входной дверью вдруг остановился.

Он положил пакеты на пол, вернулся в свою комнату, открыв все замки. В правом ящике старомодного стола он достал одноразовый шприц и прозрачную ампулу с жидкостью. Профессиональным жестом он вскрыл ее и набрал несколько кубиков мощного обезболивающего.

Потом он вышел из комнаты. Обнажив Олесино запястье и нащупав вену, он сделал инъекцию. На лице Олеси никаких чувств не отражалось. Оно как было каменным, так и продолжало оставаться. Из другой комнаты показался Костя. Первый раз за все прошедшее время тут встретилось так много людей сразу. Ботаник, резко закрыв все замки, взял в руки пакеты. На Костю он старался не смотреть. Тот, в свою очередь, нагнулся над Олесей и в суматохе и растерянности успел спросить лишь, что произошло. Рядом лежал шприц, которым Ботаник сделал инъекцию.

— Это ты с ней сделал? — спросил Костя. Голос его отдавал яростью, и, казалось, был произнесен из глубоких и темных земных недр.

— Нет. Это общество. Ты это знаешь. — Они говорили между собой как будто заранее знали ответы и вопросы. Как будто они были плохими актерами, наспех заучившими слова.

— Что происходит? — спросил Костя.

— Все по плану… — ответил Ботаник.

— Ты вышел из-под контроля, — глаза Кости в этот миг закатились. Он стоял как вкопанный, словно статуя или восковая фигура. И когда говорил, губы его не двигались. Ботаник, не успевший забежать в комнату, стоял напротив. Время на миг остановилось и оживало, рассекаемое фразами двух объектов. Похоже, встретились два человека, которые как можно дольше избегали встречи.

— Я дал тебе неверный код.

— Нет, Костя, код верный, я в этом убедился. Программа осуществляется и близка к своему завершению.

— Ты неполноценен. Где твоя вторая половина? — В ответ на этот вопрос Ботаник окинул взглядом дверь, ведущую в комнату Философа.

— Она мне не нужна. Все мои расчеты указывают на то, что она лишняя. Соединиться мы не можем. Либо это ошибка в моем программном коде, который задал ты, либо это нечто другое, что моим расчетам не поддается.

— Он бухает? — спросил Костя у Ботаника.

— Бухает… — Ботаник первым вышел из состояния прострации и, улыбнувшись, обошел Костю стороной и вышел из двери. Тот еще некоторое время продолжал стоять на месте, но потом вдруг тоже очнулся и, нагнувшись над Олесей, инстинктивно принялся вытирать текущую из-под носа кровь. Костя не помнил, что произошло, и вид лежащей Олеси заставил его на время забыть о стычке с Ботаником. Он поднял девушку на руки и унес в комнату, только сейчас заметив, что у нее между ног также идет кровь.

— Моя девочка… Что они с тобой сделали… — произнес Костя и поцеловал ее в лоб.

Олеся произнесла что-то невнятное, явно приснившееся в ее бредовом, подогретом лекарством сне. Она сейчас была далеко от этого мира, и изо всех сил ее душа пыталась сохранить это состояние наркотической подвешенности. По крайней мере, именно это читалось в ее мутных, как стекло автобуса в позднюю осень, глазах. Скоро будет двенадцать ночи.

Ботаник, тем временем, уже сидел в троллейбусе и следил, чтобы из пакета не показались полторачки, наполненные «прометеем». В другом пакете у него лежала униформа электрика и подделанное удостоверение, по которому его должны были пропустить в лоно мирового сатанизма. Иногда Ботаник задумывался, почему именно в Минске находилось сердце такого зла. Почему именно в этом чистом городе, где лишь местами заметны неровности на дорогах? Где люди ездят в метро со стеклянными лицами и мыслями, витающими, словно пепел?..

Первая остановка, самый центр города… Клуб «Звездная тень». Ботаник взял свои пакеты и подошел к нему. Рядом со входом стояла машина, из которой люди отгружали полупрозрачные семилитровые канистры с жидкостью странного цвета, отдаленно напоминающую слизь. Увидев это, Ботаник очень обрадовался: они грузили жидкость для дым-машины. Как раз то, что ему было нужно! Сегодня тут была какая-то дымная вечеринка… Когда он подобрался поближе, два грузчика понесли очередную партию и возле машины как раз никого не было. Ботаник, тщательно изучавший состав этой жидкости, сумел в виде кристалла синтезировать вещество, которое при реакции с компонентами давало смертоносный яд. Он уже представил, как единожды вдохнув этой смеси, люди будут выплевывать обугленные черные куски своих легких на пыльный пол ночного клуба…

Он очень быстро запрыгнул в кузов и успел засыпать все семь канистр гранулами голубого оттенка, от чего слизь стала зеленой, как древний и грозный алхимический эликсир. Пока грузчики возились с уже занесенными внутрь емкостями, Ботаник выпрыгнул из машины и, взяв в руки пакет, последовал на автобусную остановку. Отсюда шел автобус № 24, который его довезет прямо-таки в клуб «Атом», где должна была проходить пенная вечеринка. Он должен был успеть, потому что они вызвали электрика на время, которое наступит через тридцать минут. Он как раз укладывался в график…

А тем временем Костя пытался вызвать скорую помощь Олесе, потому что та, тяжело вздымая грудь, начала задыхаться, а из глаз ее тонкими ручейками потекли слезы. Но телефон был отключен, и ему пришлось взять ее на руки и ночью проделать путь к больнице самостоятельно. Сквозь бредовые краски нереальных снов она видела, как одновременно тысячи голосов в Минске кричат и задыхаются. Она видела страшный суд, за который в ответе теперь все мы… Как сыпятся камни, как пули летят в цель…

Температура у девушки поднялась до критического уровня.

Через тридцать минут Ботаник, переодевшись в одном из темных подъездов уходящего в ночь Минска, вежливо изъяснял охранникам цель своего визита, и те, обнадеженные тактичностью молодого человека, впустили его внутрь. Ботаник прошел на танцпол пока еще совсем пустого клуба. Глянул на нескольких человек, которые пили горячительные коктейли в преддверии и без того жаркой ночи и совсем не обращали внимания на парня в одежде электрика, будто здесь его и не было вовсе. Отчасти, они были правы. Ботаник, глядя на лица этих людей, понимал, что все они уже смертельно заражены и что их уничтожение не должно вызывать жалости либо иных ненужных эмоций. Он подошел к пенной установке и принялся раскручивать ее механизм. Пару минут — и полтора литра «прометея» было внутри. Вскоре все три установки были заряжены огненной жидкостью, которая превратит кожу дьяволопоклонников в пылающее месиво.