Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга Страница 25

Минут через десять я поднялся в отделение и хотел объясниться с часовщиком, но его нигде не было видно, так в пижаме и тапочках и драпанул из больницы.

Мы сообщили в милицию, но поиски ничего не дали, Васек пропал. Интересно, что с его исчезновением все отремонтированные им часы остановились и больше не работали.

Не знаю, как за рубежом, но в наших медвузах учат лечить болезнь, а не работать с человеком. Прекрасно усвоив теоретическую часть программы и получив пятерки на экзамене, на практике молодые врачи заходят в тупик. Здесь сама жизнь начинает экзаменовать их. Некоторые не выдерживают и уходят из медицины из-за сложных характеров своих пациентов. Пока выработается иммунитет, который все остальные называют цинизмом, можно и неврастеником стать.

Я считаю, что будущим врачам нужно как можно больше знать о психологии своих пациентов. Нужно, чтобы преподаватели не идеализировали людей, с которыми выпускникам придется работать. Лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих. А может, кто-то из студентов поймет, что медицина — не его стезя, и уступит место другому. Сколько я видел таких примеров, когда человек отработал медсестрой, санитаром и мог бы стать отличным врачом, но на вступительном экзамене ему не хватило баллов. А другой поступил в медвуз и блестяще его закончил, но, поработав, разочаровался в медицине и ушел из нее.

Глава 9

О взаимоотношениях

После развала СССР наша жизнь очень изменилась, причем далеко не во всем — к лучшему.

Мой дедушка, родившийся в 1894 году и доживший до 96 лет, много рассказывал о жизни крестьян еще при царском режиме.

Времена тогда были довольно суровые, электричество отсутствовало, дома отапливали дровами, углем, хозяйство вели натуральное. Деньги у крестьян появлялись, только когда они продавали излишки на базаре или если работали на местных богатеев. Образование у многих не уходило дальше двух классов церковно-приходской школы, четыре класса были потолком. Люди верили в Бога, соблюдали посты и отмечали церковные праздники, крестили детей. В нашем современном понимании были темными и неграмотными, но простыми в общении и без камней за пазухой.

Например, поругались две соседки. Повод — свинья одной напакостила у другой в огороде.

Что, думаете, тетки подрались? Свинью прирезали? В суд подали? Нет! Вышли бабы на берег реки, задрали сарафаны — а исподнее тогда только баре носили, — нагнувшись, повернулись друг к другу задницами и давай ругаться. Это у них, значит, дуэль такая. Кто первый сдастся, тот и неправ. А кругом болельщики, улюлюкают, баб поддерживают.

Дело было летом, в самую страду. Вскоре все болельщики разошлись по своим делам, а тетки стояли и продолжали костерить друг друга.

Темнеть начало — стоят. Тут муж одной из спорщиц прибежал: «Клава, давай, хватит уже, я не могу с малым управится, тот орет, сиську просит, шла бы покормила, а я б за тебя постоял». Ну, дети — это святое. Клава ушла младенца кормить, а мужик штаны снял, нагнулся и направил свой зад на соседку.

— Клава, ты чего замолчала? Здаешси? — спросила хозяйка свиньи, услыхав, что за последние пять минут та ни звука не издала.

— Мэа! — промычал муж, понимая, что он ну никак не Клава.

— Ну и дура ты, Клавка, и муж у тебя недотепа, забор не может починить! Свинья же животное глупое, завсегда в дырку лезет! — продолжила оппонентка.

— Мэа!

— Что ты все мычишь? Язык проглотила? — и с этими словами тетка обернулась.

В вечернем полумраке четко разглядеть соперницу не удалось, вырисовывался лишь силуэт белеющих ягодиц и что-то висевшее между ними. Приглядевшись еще раз, тетка сорвалась на крик:

— Ой, люди добрые! У Клавки кишки вылезли! Помогите! Дохтура надо!

Здоровенную мошонку соседа глупая баба в темноте приняла за кишки. Смеху было!

А соседки что ж? Помирились.

В советские времена в суд обращались редко, все решали на партийных и комсомольских собраниях. Собирались все в клубе и обсуждали, кто, что, с кем, зачем и как вообще посмел. Личной жизни, приватности просто не существовало. Детей-шалунов «пропесочивали» на совете пионерской дружины. Вызов родителей к директору школы реально позорил их. Людям было дело до всего, чем занимаются их соседи; умами властвовали понятия «так принято» и «так не принято» — вместо современных «так удобнее» и «всем подходит разное».

В наше время нравы другие. Меняется общественное сознание, и некоторые вещи мне совсем не нравятся.

Семидесятилетний пенсионер Семен Митрофанович Прокофьев поливал помидоры на своем участке. Внезапно он увидел, как соседские ребятишки, великовозрастные второгодники братья Михайловы, Лешка и Димка, трясут его яблоню, сбивая несозревшие плоды.

Митрофаныч закричал на них и, схватив хворостину, ринулся на воров. Может, в другие времена ребята испугались бы и убежали. Но не сейчас. Ухмыляясь, они подождали, пока дед приблизится; младший, Лешка, подставил пенсионеру подножку, а старший, Димка, врезал по голове упавшего его же собственной тяпкой. Они перешагнули через поверженного гражданина Прокофьева и, весело смеясь и пожирая зеленые яблоки, отправились по своим делам.

Все это видели малолетние внуки Семена, игравшие неподалеку; они и позвали старших, а те привезли пострадавшего к нам.

Вдавленный перелом в проекции верхнего сагиттального синуса с глубоким внедрением костного отломка в вещество головного мозга — таким был наш вердикт после краниографии (рентгена черепа). Пенсионера немедленно взяли в операционную. Сделали трепанацию черепа, обнажили головной мозг и торчащий осколок, начали извлекать — и тут открылось сильнейшее кровотечение. Синус — это крупная вена треугольной формы, не спадается, так как «вмурована» в окружающие ткани и не имеет клапанов. При ранении его можно только ушить, все остальные приемы остановки венозного кровотечения — перевязка, тампонада, неэффективны.

С большим трудом удалось закрыть дыру в этом чертовом синусе — пришлось вшивать заплату, взятую из мышечной фасции. Оперировал Леонтий Михайлович, я ассистировал.

Главное правило ассистента хирурга: «Не можешь помочь — не мешай!» А я очень даже помогал, я своим пальцем затыкал дырку в синусе, из которого хлестала темная кровь, пока Ермаков перехватывал иглу с ниткой, чтобы наложить стежок.

Вены — штука очень тонкая, они легко рвутся. Нужно великолепно чувствовать ткани и в достаточной степени владеть мануальной техникой, чтобы зашить венозную стенку. Хирургия — это в первую очередь мастерство, а хирург — это мастер, который работает руками, от его техники зависит жизнь больного.

Заведующий был виртуозным хирургом, и очередная жизнь была спасена. Пенсионер Прокофьев выздоровел, но остался инвалидом. На всю жизнь остались парализованными правая рука и нога; ходить он мог, но подволакивал больную ногу.

А братья Михайловы в силу малолетства получили по два года спецПТУ. Правда, старший, Димка, привыкший распускать руки, вышел из «спецухи» и на второй день свободы прирезал собутыльника в пьяной драке. Димке дали уже «червонец», и он пошел на зону по-взрослому.

Младший, Лешка, пропал через полгода после окончания ПТУ. Через год в лесу нашли скелет неизвестного, без головы, в истлевшей куртке с инициалами Михайлова-младшего на подкладке. Дорогостоящую экспертизу проводить не стали, записали как Лешку и отдали родственникам. Те хоронить отказались и из морга забирать не стали. Безголовый скелет похоронили за счет государства.

Стоял теплый сентябрьский вечер, была суббота, я только что вправил вывих плечевого сустава и в приподнятом настроении возвращался домой на «скорой». Почти подъехав к дому, услышал по рации, что в деревне Белоногово двое с ножевым ранением, нужна помощь. Деревня была в пяти километрах от райцентра, фельдшер предложила прокатиться и посмотреть что к чему.

Водитель изменил маршрут, прибавил газу, и через несколько минут мы были на месте.

Точный адрес не указали, но по скоплению зевак возле одного из дворов на центральной улице стало ясно, что мы на правильном пути. Увидев нас, сельчане замахали руками.

— Похоже, здесь, — сказал водитель, останавливаясь рядом с толпой.

Мы с фельдшером вышли из машины.

— Не ходите туда! — закричала женщина, что стояла ближе всех к нам. — Там Мишка Сохатый, убийца!

— Что Мишка? — не понял я.

— Мишка там Сохатый, он убил их, — начал объяснять небритый мужик в мятом пиджаке. — Он уже 15 лет отсидел за убийство, вот только весной выпустили! Опять за свое принялся! Катьку и Петьку Ващековых порешил!

— Так он что, там? С убитыми? — догадалась фельдшер.

— Да, там! — подтвердил мятый. — Когда он их резал, те так орали, полдеревни сбежалось!

— А почему вы его не обезвредили? — спросил я.