Марк Леви - Между небом и землёй Страница 26

— Какая компания? — спросил он, доставая блокнот.

— Никакая.

Когда утром ей сообщили, что кровать 505 свободна, она тут же отправилась в приёмное отделение. В регистратуре ей передали документы, и она сразу увидела, что дело неладно. Не хватало одного формуляра, а синий был заполнен неправильно.

— Я не понимаю, как эта кретинка позволила себя надуть…

Пильгез пожелал узнать данные «кретинки». Её звали Эммануэль, и вчера она дежурила на входе…

— Это она допустила.

Джордж чувствовал, что у него начинается звон в голове от звуков голоса старшей медсёстры. Поскольку в момент происшедшего она отсутствовала, Пильгез взял список вчерашнего персонала и с чистой совестью откланялся.

Из машины он позвонил Наталии и попросил пригласить в участок всех лиц из списка.

К концу дня он выслушал всех и узнал, что в ночь с воскресенья на понедельник фальшивый доктор, переодетый в халат настоящего медика и, кстати, весьма антипатичный на вид, появился в госпитале в сопровождении санитара скорой помощи и с подложными документами на перевозку. Эти двое без всяких трудностей забрали тело мисс Лорэн Клайн, пациентки, находящейся в глубокой коме.

Однако свидетельство студента-медика внесло поправки в рапорт: фальшивый доктор мог быть и настоящим. Вышеозначенный студент позвал его на выручку, и тот оказал ему значительную помощь. Как уточнила медсестра, которая принимала участие в этом непредвиденном вмешательстве, точность, с которой он осуществил введение катетера, заставляла думать, что он был хирургом или, как минимум, работал в службе скорой помощи.

Пильгез поинтересовался, мог ли простой медбрат ввести катетер, и получил разъяснение, что медсестра или медбрат достаточно подготовлены, чтобы провести такого рода процедуру, но все обстоятельства — быстрота решения, указания, данные студенту, и уверенность движений — свидетельствуют скорее в пользу его принадлежности к врачебному корпусу.

— Есть идеи по этому делу? — спросила его Наталия, уже собравшись уходить.

— Ничего не складывается. Врач, который вроде бы приехал похитить из госпиталя женщину в коме, работа профессиональная, «скорая помощь» подставная, бумаги поддельные.

— И что ты думаешь?

— Возможно, торговля органами. Крадут тело, перевозят в секретную лабораторию, оперируют, забирают части, которые их интересуют, печень, почки, сердце, лёгкие, и все это продаётся баснословные деньги не слишком щепетильным клиникам.

Оставшись один на этаже (ночная бригада размещалась внизу), Пильгез включил компьютер и соединился с центральной картотекой. Набрал на клавиатуре слово «клиника» и закурил сигарету, ожидая, пока сервер найдёт то, что надо. Через несколько минут принтер начал выплёвывать страницы распечатки. Инспектор собрал всю кипу и отнёс к себе на стол, ворча:

— Ну вот, навалил!

И чтобы определить, кто из них мог быть замазан в деле, осталось только связаться с сотней региональных банков и выяснить список частных клиник, которые обращались с просьбой о банковской ссуде за последние десять месяцев. Из полутьмы от входа донёсся вопрос Наталии:

— Почему за последние десять месяцев?

— Потому что таков полицейский инстинкт. А почему ты вернулась?

— Потому что таков женский инстинкт.

— Очень мило с твоей стороны.

— Всё зависит от того, куда ты потом поведёшь меня ужинать. Думаешь, напал на след?

На его взгляд, след казался слишком простым. Он решил, что неплохо бы Наталии созвониться с отделом контроля муниципальной патрульной службы и поинтересоваться, не мелькало ли в текущих рапортах за воскресную ночь какое-нибудь упоминание о «скорой помощи».

— Никто не гарантирован от случайной удачи, -заметил он.

Наталия сняла трубку.

Дежурный полицейский проглядел данные на своём компьютере. Ни одного рапорта подано не было. Наталия попросила расширить поиск на весь район, но экран был нем. Дежурный искренне сожалел, но ни одна машина срочной службы не была объектом ни уличного происшествия, ни рутинного контроля в ночь с воскресенья на понедельник.

Наталия повесила трубку, предварительно попросив сообщить, если вдруг появится новая информация.

— Очень жаль, но у них ничего нет.

— Ну что ж, поведу-ка я тебя ужинать, поскольку банки ничего нового нам сегодня не сообщат.

Они отправились в «Перри» и сели в зале, выходящем окнами на улицу.

Джордж рассеянно слушал Наталию, поглядывая сквозь стекло на улицу.

— Как давно мы знакомы, Джордж?

— Это один из вопросов, которые никогда не надо задавать, красавица моя.

— Почему?

— В любви нет места арифметике!

— Всё-таки сколько?

— Достаточно, чтобы ты меня выносила, и недостаточно, чтобы ты меня больше не могла выносить!

— Нет, гораздо дольше!

— С клиниками неувязка. Я всё время упираюсь в мотив преступления: в чём здесь интерес?

— Ты видел её мать?

— Нет, завтра утром.

— Может, это она, ей надоел госпиталь.

— Не говори глупости, только не мать, это слишком рискованно.

— Я хочу сказать, возможно, она решила положить всему конец. Приходить каждый день и видеть своего ребёнка в таком состоянии… Иногда начинаешь думать, что лучше бы все прекратилось, начинаешь соглашаться с мыслью о смерти.

— И ты себе представляешь, как мать проворачивает подобное дело, чтобы убить собственную дочь?

— Нет, ты прав, это слишком дико.

— Без мотива мы ничего не найдём.

— Остаётся твой след — клиники.

— Думаю, это тупик, я там ничего не чувствую.

— Зачем ты так говоришь? Ты же хотел, чтобы я осталась с тобой поработать сегодня вечером!

— Я хотел, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером! Нет, это слишком бросается в глаза. Они никогда не смогли бы повторить подобный трюк, все больницы будут начеку, а я не думаю, чтобы цена одного тела стоила такого риска. Сколько стоит почка?

— Две почки, печень, селезёнка, сердце — все вместе около ста пятидесяти тысяч долларов.

— Ещё дороже, чем у моего мясника, подумать только!

— Ты отвратителен.

— Сама видишь, это ложный путь — для клиники, даже оказавшейся на мели, сто пятьдесят тысяч долларов ничего не изменят. Нет, деньги здесь ни при чём.

— Возможно, дело в срочной необходимости получить конкретный орган.

Она продолжила свою мысль: для кого-то наличие или отсутствие нужного органа и его совместимость могли быть вопросом жизни и смерти. Люди умирают, потому что не могут вовремя получить почку или печень. Кто-то, располагающий достаточными финансовыми возможностями, мог заказать похищение человека в состоянии необратимой комы, чтобы спасти, например, своего ребёнка или себя самого.

Пильгез счёл этот след сложным, но допустимым, Наталия не видела в своей теории особой сложности, для Пильгеза же эта сложность заключалась в том, что круг подозреваемых существенно расширялся, придётся искать не обязательно преступника. Чтобы выжить самому либо спасти ребёнка, многие способны поддаться соблазну пожертвовать кем-то, кто признан клинически мёртвым. Преступник мог считать, что к нему неприменимо понятие убийства — если учитывать конечную цель.

— Ты полагаешь, что следует прочесать все клиники и искать богатого пациента, ожидающего донорского органа? — спросила она.

— Я и не надеюсь; это муравьиная работа и в крайне деликатной области.

Мобильник Наталии зазвонил, она включила его, внимательно выслушала, что-то записала на салфетке и поблагодарила собеседника.

— Кто это?

— Из службы контроля, тот, с кем я недавно разговаривала.

— И что?

Контролёру пришло в голову передать сообщение ночным патрулям, просто чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в связи с машиной скорой помощи, не внеся этого в рапорт.

— И что?

— А то, что мысль оказалась отличной. Один из патрулей засёк и отследил допотопную «скорую помощь», которая вчера вечером ездила кругами по кварталам Грин-стрит, филберт и Юнион-стрит.

— Чую знакомый запах…

— Они остановили парня за рулём этой «скорой», и он рассказал, что машина отправляется на покой после десяти лет беспорочной службы. Они подумали, что водитель привязался к своей колымаге и тянет время, прежде чем в последний раз отвести в гараж.

— Какая модель?

— «Форд», семьдесят первая модель.

Пильгез быстро подсчитал в уме. Если «форд», отправленный на свалку вчера вечером после десяти лет работы, был произведён в семьдесят первом году, думается, что его должны были одиннадцать лет хранить в целлофане, прежде чем начать использовать. Шофёр просто вешал лапшу на уши полицейским. След был у Пильгеза в руках.

— Есть кое-что ещё лучше, — добавила Наталия.