Екатерина Перченкова - Прокотиков (сборник) Страница 26

Остывшего! Я посмотрел на часы. Мне ни в коем случае нельзя было опаздывать на поезд. При всей симпатии к Чешским Будейовицам ночевать я привык дома, в Праге. К тому же у меня была назначена поздняя встреча в кафе у стен Пражского Града: нужно было отдать начальству полученные от будейовицких коллег документы. Как и положено столичным финансовым воротилам, когда речь шла о прибыли, доброе начальство мое не признавало ни пятниц, ни выходных, ни свадеб, ни похорон. В общем, я залпом выпил содержимое чашки, прижал кофейной ложкой стокронную купюру, подхватил «Перечень» и побежал к вокзалу.

И бежал так быстро, что прибежал за три минуты до отправления поезда и даже успел купить в дорогу здоровую порцию горячей бурды, которую привокзальные автоматы выдают под видом кофе. Отвратительное пойло, конечно, но за пятнадцать крон я и не ожидал чудес, а на безрыбье и это сойдет. Тем более что мне досталось место у окна, а в руке у меня был таинственный манускрипт – при таком везении было бы наглостью жаловаться на судьбу из-за прогорклого кофе.

Как есть добрый король мой Рудольф II всецельный христианин и преданнейший слуга Божий, не имеет он можности открыто противостоять служителям церкви, покуд не желает вызвать на себя отлучения и паче сего анафемы. Ведая о прискорбных деяниях, что случаются все чаще на землях к западу и северу от Богемии, а то о непреоборимых и Богу милосердному противных гонениях на магических знальцев, травников, ведьм, колдунов и оборотней, таемно повелел король мой при величайшей секретности выбрать в подмогу себе пятерых верных мужей и поспособствовать вызволению толикого числа упомянутых существ, коликого буду можность иметь.

Ото дня сего починаю вести Перечень котов-оборотней, в земли Богемские помещаемых и таемно расселяемых по дальним весям и весницам, под видом крестьян самых обыкновенных, дабы избегли они мучений, а також и смерти, и мук преисподней, коей опасности неспорно под муками телесными подвергают себя, насылая богопротивные проклятия на жестокосердных истязателей своих, а и на людей невинных, попросту в память им пришедших в минуту пристрастного допрошения.

Перечень переселенных в Богемию травников, магических знальцев и ведьм, от Перечня котов-оборотней отделенно составляется ныне силами старшего алхимика и в великой тайности сокрыт ото всех, кроме нашего доброго короля.

Все два с половиной часа, что электричка летела к Праге, я продолжал читать манускрипт.

Ведомо нам, что в славном городе Фульда несколько месяцев тому как начаты были гонения по обвинениям ложномудрым в лиходействах и продолжаются поныне, с тем что две дюжины душ к сему дню спалены на кострах и колико их еще будет предано несносимым мучениям и смерти, неведомо.

Посему в согласии с велением короля моего я послал в Фульду таемно пятерых человек, обученных законам людским, церковным и Божиим, а також и ведению боя рукопашного и всякого другого, дабы вызволили подле можности толико колдуний и магов, и котов-оборотней, служителями диаволовыми названных, и привезли их в секретности великой в земли Богемские.

Бертрам Новобыстрицкий тщательно и подробно запротоколировал события, развернувшиеся в следующие два года в славном городе Фульда: по велению обезумевшего в благочестивом рвении фульдского аббата Бальтасара фон Дернбаха городской судья приговорил к пыткам и сожжению почти три сотни человек. Команде спасателей за это время удалось вызволить из заточения двадцать шесть обвиняемых. Подкупом мздоимцев в числе охраны, а також смертным устрашением присяге верных стражников, лаконично уточнил Бертрам.

Больше половины освобожденных не были ни ведьмами, ни котами-оборотнями, но все были доставлены в Богемию и в величайшей секретности разделены на группы. Куда увезли обычных крестьян и тем более колдунов с ведьмами, Бертраму было неведомо, поскольку расселением их, как и соответствующим «Перечнем», занимался сам старший алхимик.

Из Фульды удалось спасти двоих котов-оборотней, их выносили из темницы на руках. В силу своей двоякой природы, подчеркивал Бертрам, коты-оборотни особо пригодны к охранной и караульной службе. Днем они могут выглядеть, если захотят, как обычные люди, а ночью принимают форму кота или кошки, способны вести наблюдение в темноте, обладают острым слухом и в случае необходимости умеют раздирающими душу криками разбудить стражу.

Я удивился. Если эти колдуны могли так легко превращаться в котов, почему они не сбегали из темниц? Бертрам словно предугадал, что через четыреста лет какой-то умник, читая «Перечень», будет задавать дурацкие вопросы, и разразился пространными объяснениями природы кото-оборотничества. Объяснения Бертрам снабжал длинными цитатами из «Молота ведьм» на языке оригинала. С университетских времен латынь почти полностью успела выветриться из моей головы, но содержание трактата я более-менее помнил – инквизиторы Шпренгер и Крамер «научно» описали процесс превращения ведьм в кошек и обращали внимание своих последователей на то, что раны, нанесенные кошке, непременно окажутся на теле ведьмы в ее человеческом обличии.

И наоборот. Видимо, именно поэтому спасателям пришлось нести вызволенных оборотней на руках.

Королевские лекари выходили фульдских котов, и Бертрам определил их в стражу одного из замков на севере Богемии. Подоплекой фульдской охоты на ведьм, по мнению Бертрама, была не борьба с ересью, а всего лишь желание аббата запугать протестантскую часть жителей. В 1605 году аббат внезапно умер, а судья был арестован по обвинению в нечистоплотном обогащении.

Я почему-то живо представил, что Бертрам Новобыстрицкий многозначительно хмыкнул, выводя эту строчку. Я бы на его месте не удержался.

За окном солнце зависло над горизонтом. По вагону прыгали отблески, и я впервые в жизни задумался – почему их называют зайчиками? Почему не коты? Солнечные котики – отличное название.

Манускрипт читался, как шпионский роман. Группа спасателей под покровительством Рудольфа II совершала тайные вылазки в города, где шли громкие судебные разбирательства по делу о колдовстве. Иногда им удавалось увести из-под носа инквизиторов одного человека, иногда двух, а иногда и полдюжины сразу. Конечно, скромно писал Бертрам, если сравнить с количеством тех, кого спасти не удалось, успехи невелики. Но совесть Бертрама и его людей была чиста: они делали все, «с позволения Господня», что было в их силах, и каждый раз получали горячее одобрение своего короля.

В 1609 году во время вылазки где-то на юге Франции в стычке со стражниками погибло двое людей Бертрама. Еще одного схватили и пытали. Несчастный умер на дыбе, так и не назвав ни одного имени. Добрый король определил семье погибшего щедрую пенсию, но Бертраму пришлось потратить немало времени на общение с вдовой и попытки более-менее правдоподобно объяснить, как именно работа в королевской алхимической лаборатории могла причинить смертельный ущерб бедолаге и куда подевалось тело.

После этого Бертрам набирал в свою группу только одиночек, людей без родственников и друзей. Описания спасательных операций становились все скуднее, и они, судя по датам, производились все чаще. А судя по количеству новых имен в Перечне – все успешнее. Иногда появлялись упоминания о новых храбрых мужах, поступивших на службу, и короткие, но трогательные рассказы о гибели верных товарищей во время очередного налета на инквизиторские темницы.

В 1612 году преставился Рудольф II. Запись об этом я прочел уже после встречи с начальством, сидя в одном из уличных кафе Пражского Града. Бертрам написал о смерти Рудольфа сдержанно, почти не употребляя хвалебных эпитетов по отношению к своему доброму королю, и из-за этого его скорбь читалась еще выразительней. Преемник Рудольфа, Матиас, был слишком занят политической борьбой и не трудился вникать в устройство Рудольфова двора, разогнав всех сразу и поставив на особо лакомые должности своих людей. Осиротевшие спасатели колдунов, однако, по предсмертному указанию императора получили от казначея золотом и другими ценностями достаточно средств, чтобы несколько десятилетий уверенно продолжать свою работу.

В середине 1627 года почерк хроникера изменился, и я понял, что Бертрам Новобыстрицкий, когда-то с гордостию занимавший должность старшего споспешителя придворного алхимика, сложил с себя полномочия и отправился на встречу со своим добрым королем. Вся остальная часть манускрипта состояла из нескончаемой вереницы коротких строк: дата, город, количество вывезенных котов-оборотней, места расселения. Новый глава спасателей был немногословен. И следующие за ним тоже. Последняя строка рукописи датировалась 1811 годом.