Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм Страница 26

— Ну, что ты, — показательно развёл руки Гирляндович. — В Управлении ПИДР это даже взяткой не называют. Ненавязчиво интересуются: «Страховаться будем?» А когда спросили у контролирующих органов, почему вы этих не проверяете, ответили просто: «Жалоб нет, что ж проверять». Ага, нашли идиотов жаловаться. Экзамен на права потом в жизни не сдашь.

— А у чиновников вообще официальные расценки знают все, — как будто не слыша товарища, продолжал Николай Егорьевич. — По телеку так прямо и сказали: мол, если вы ещё не в курсе, то средняя взятка в Госаппарате — тридцать тысяч рублей. Вроде как: «Не ставьте господ министров в неловкое положение, принося им кофе, конфеты и эквивалентные этому суммы».

— И не говори. — сочувственно поддержал Сергей Гирляндович. — Борзота прёт.

— Или то, что дети-сироты не обеспечиваются жильём, как? А? — почти ни у кого интересовался хирург. — Самое интересное, что деньги на квартиры им всё же перечисляют, но деньги эти никто не контролирует. Такие суммы огроменные. И ничё. А они втирают: «врач». Да медработник вообще не защищён.

— Так точно. Полное бесправное существо, — подтвердил доктор Фекалистов. — Зато ментработники у нас словно мафия в законе. И далеко за примером ходить не надо. Открыли мои знакомые давеча кафе. То, что у них постовая служба на халяву питается, — ещё полбеды. Но тут повадились и дорожные полицейские, как их там правильно?

— Полицейские инспектора дорожного регулирования, — подсказал Брюшинин. — Я их именую кратко: «толстозадые гагусы».

— Точно, они, — одобряюще, словно верблюд, закивал Гирляндович. — Так вот, представляешь, и эти, как ты говоришь «гагусы», повадились в кафе обедать на шару. Ну постеснялись бы. Столько бабла с населения стригут! Просто немерено.

— Да, денег они собирают дай бог, — замахал в ответ Егорьевич. — Позавчера сюжетец вышел, как одного ПИДРа развели. А дело обстояло так. Завели, значит, на него дело за взятку. Уголовное дело, разумеется. И здесь с ним в контакт вступили мошенники. Говорят, мы, мол, от прокурора, так что, если хочешь дело прикрыть, неси три лимона рублями. И поживее, а то инфляция. Ну, он и принёс. Сразу и наличными. Скажи, Серёга, у тебя есть свободные три миллиона в нашенских, деревянных?

— Шутишь? — дико усмехнулся заведующий, перекосив лицо тремя морщинами. — У меня и миллиона-то нет, не то что трёх.

— В-о-о-о-т, видишь, — протянул коллега, — а человек «за-ра-бо-тал». Старался, палочкой махал. Тужился, психологию изучал, завуалированные намёки придумывал. Но самое интересное не в этом. Прелесть ситуации в том, что ментработник, поняв, что его как ЛОХа обвели вокруг пальца, мгновенно побежал в Органы. Мол, помогите, коллеги. Меня, как пацана, как мерина сивого. Почти до нитки. Выручайте! Гадом буду, а в долгу не останусь. Расценки те же? Вот и славно. — Он снова вздохнул. — И теперь на мошенников завели дело. Уголовное дело. А то, что инспектор пытался подкупить систему правосудия, никого не волнует. Автор сюжета даже шутил, что «потерпевшему», возможно, всю сумму вернут обратно. За вычетом расценок, разумеется.

— Да, беспредел, — обречённо расправил складки на брюках Сергей Гирляндович. — А мы ещё боремся за звание страны высокой. — Он запнулся на середине фразы, как будто ударился ногой о бордюр. — Или уже не боремся?

— Я думаю, что уже побороли, — ответил Николай Егорович, одарив свою кружку новой порцией чая. — Нас побороли.

И хирург, встав в полный рост, затянул агитационную песню:

Как идет кузнец из кузницы, слава!Что несет кузнец? Да три ножика:Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож,А другой-то нож — на судей на плутов,А молитву сотвори — третий нож на царя!Кому вынется, тому сбудется,Кому сбудется, не минуется. Слава!

— Это Рылеев-Бестужев, что ли? — «угадал» Сергей Гирляндович и, не дожидаясь ответа, подтвердил: — Так оно же начало девятнадцатого века!

— Совершенно верно, — замотал головой Брюшинин и, отпив приготовленный напиток, огласил очевидное: — Почти двести лет с тех пор сгинуло, а актуальность текста не только осталась, а, прямо скажем, усилилась. Кто бы мог подумать. Правда, я всегда оставался противником насилия, не говоря уже про убийства.

— И не говори даже, — подхватил Фекалистов. — Только толку от всех этих народоизъявлений нет. Власть имущие за два века-то так поднаторели, что им уже и электорат не указ. Так что, говори не говори, а хватай истории и лечи избирателей, хоть от последних осталось лишь слово.

— Точно, истории же! — схватился за халат Николай Егорович. — Мне же ещё шесть выписных эпикризов накатать нужно.

С этими словами хирург Брюшинин залпом опрокинул чай и, махнув рукой на прощание, исчез в дверном проёме ординаторской животного отделения.

Вызов № 34 НЕ ПОДАТЬ И ВИДУ

С испугу можно не только заикой стать.

В нашей больничке сплошь и рядом работали подобного типа не рабы. Они щеголяли своей бесплатностью и хвастались друг перед другом на предмет величины своего альтруистского стажа. Хвастались молча, неосознанно и незаметно для рядового гражданина. Стаж читался в глазах, на лице, халате и прочих складках внешности. У особо заслуженных длительное НЕРАБСТВО отражалось в походке.

Однако более других по нерабости выделялись наши регистраторы приёмного покоя. Их зарплату в шесть тысяч рублей (двести долларов США или почти шесть граммов золота, кому в чём удобней считать) даже сложно назвать маленькой. Милостыню вблизи церкви и то больше подают.

Дабы не впасть в уныние от подобной оплаты за нелёгкий суточный труд, регистраторы шутили сами, смеялись над другими и рассказывали о забавных случаях третьим лицам. Ярче прочих подобное получалось у нашей актрисы театра одного актёра Ирки Крупской. Её рассказы с лихвой перекрывали двадцатичасовую усталость, гоня прочь нападающий сон и набегающую на все члены хандру. В подобные моменты слушатели ощущали себя в шестнадцатом веке, когда твой приятель вернулся из странствия и с упоением повествует о своих приключениях, снабдив их дополнительной порцией клёшности (чем дальше от моря, тем шире клёш). А ты сидишь, украв сам у себя дыхание, и лишь в отдельные особо опасные моменты тихо скребёшь ногтем по штанине или чешешь отпечаток резинки носка на лодыжке. Увлекательное занятие. В смысле, повести эти. Жизненные. Вот как раз на днях Ирка вновь поведала интересную новеллу про своего четвероногого друга, толстого черношкурого зубоскала — ротвейлера Дусю.

— Мы же с Дусей, — задиктовывала она, — ходили на профессиональные курсы «стрелок-собаковод». Имеем два сертификата. Так вот, пёс у меня умняшкой слыл, и тренер-инструктор об этом, разумеется, прекрасно знал. Сам же воспитал. — Она поёрзала на стуле. — Однажды началось с того, что наш инструктор решил провести демонстрационные показательные выступления. Тогда на полигон для занятий привезли кучу военных с собаками. Персон двадцать. Все породистые: овчарки, кавказцы, московские сторожевые. Тренер вывел нас с Дуняшей, одел жертву, якобы преступника, в ватный балахон и приказал ему бежать. А потом, зараза, дал команду Дусе. Ну, Дуся и рванул. Резво рванул. Всеми четырьмя лапами поскакал, словно у него кость отобрали. И всё бы ничего, но на другом-то конце поводка болтаюсь я. А местность там, сами понимаете, не взлётная полоса. И даже не поселковая дорога. Пересечёнка. В общем, не ожидавшая подобной быстроты начала спектакля, я — как лягушка по всем кочкам, по всем канавам. Груди из лифчика выскакивают, щёки будто у шарпея болтаются. Ногами хворост собрала, с веток кустарников птичьи какашки отряхнула. Восторг полный.

Ирка сделала паузу, поскольку несколько человек уже схватились за животики и забились в конвульсиях от хохота.

— Но это ещё полбеды, — продолжала она. — Далее же, по сценарию, у «преступника» за пазухой имелся пистолет. И Дуся, в идеальном показательном варианте, должен был схватить злодея за руку с пистолетом так, чтобы последний про свою «пукалку» и думать забыл, не говоря уже про стрельбу.

— Ну и как, схватил? — перебил кто-то из нетерпеливых зрителей.

— Схватил, — подтвердила Ирка. — Грамотно так взял. Прямо в область предплечья. Только «преступник» от неожиданности дёрнулся и прямо над ухом у Дуняши курок-то спустил, негодник.

Ира сделала паузу. Сердца слушателей замерли. Пульс остановился. Волна тишины прокатилась по помещению. Наконец, медбрат робко уточнил:

— И?.. — Выдох колыхнул Иркины волосы, несмотря на то что ближайший слушатель, располагался как минимум в двух метрах.

— Ну, не смертельно. Пистолет-то на учениях холостыми набивают, — успокоила аудиторию актриса. — Только грохот стоял. Даже у меня уши заложило. Ну и Дуся руку сразу бросил, а затем очень-очень аккуратно и показательно снова взял её в зубы. Все присутствующие зрители чуть ли не зааплодировали. Мол, круто. Вот это профессионал. Ага. «Профессионал», сердце в пятки он убрал. Я-то смотрю на своего Дуняшу и вижу, что пёс обделался. Сильно обделался. Но актёр тот ещё, так что виду он не подал. Умная собака. Вот такая история.