Алехандро Ходоровский - Плотоядное томление пустоты Страница 26

ДА, СЕНЬОР, Я СКРЫВАЛ МНОГОЕ, С ТАЙНЫМ ЧУВСТВОМ, ЧТО СЕКРЕТ НЕВОЗМОЖНО ХРАНИТЬ, ЧТО НЕТ ТАКОЙ ОДЕЖДЫ, В КАРМАНАХ КОТОРОЙ ПОМЕСТИЛСЯ БЫ МИР. БЫТЬ В СПИСКАХ, ЕГО РУКИ КОПАЮТСЯ В НАШЕЙ ПЛОТИ — И НЕ ИМЕТЬ НИЧЕГО, БЫТЬ БЕЗБИЛЕТНЫМ ПАССАЖИРОМ. ДА, СЕНЬОР, МЕНЯ НИКТО НЕ СОТВОРИЛ, Я ВСЕГДА БЫЛ ПРОСТЫМ КАМНЕМ В НЕНУЖНОЙ БОРЬБЕ, ДЕРЕВОМ, ПОЖИРАЮЩИМ СОБСТВЕННЫЕ ПЛОДЫ. Я НИЧЕГО НЕ ЗАВОЕВАЛ, НИКТО НЕ СМОГ РАЗГЛЯДЕТЬ МОИХ ДВИЖЕНИЙ И В ОСОБЕННОСТИ МОЕГО БЕССИЛИЯ, СЕНЬОР, Я БЕЗЗАЩИТНЕЕ БРОДЯЧЕЙ СОБАКИ И,

НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО, ЕЩЕ И ТРУСЛИВ. БОЯЗНЬ, ОХВАТЫВАВШАЯ МЕНЯ НОЧЬЮ, БОЛЬШЕЙ ЧАСТЬЮ ПОДВИГАЛА МЕНЯ НА НЕВИДАННЫЙ РАЗГУЛ. ДА, БОЯЗНЬ БЫТЬ РАЗДРОБЛЕННЫМ НА ЧАСТИ И БОЯЗНЬ ОДЕРЖАТЬ ПОБЕДУ, БОЯЗНЬ ВЫИГРАТЬ, НЕ ПОКУПАЯ БИЛЕТА, И ВСЮ ЖИЗНЬ ТЕРПЯ НЕУДАЧИ. ОТКУДА Я ЗНАЮ, МОЖЕТ, В КАРМАНАХ, КАК В ЙОГУРТЕ, ЖИВУТ НЕКИЕ СУЩЕСТВА, ОНИ РАЗМНОЖАЮТСЯ И ПОСТАВЛЯЮТ СЪЕДОБНУЮ МАТЕРИЮ, МОЖЕТ, ЗА МНОЙ БЕГАЮТ СТАИ БЕЗДОМНЫХ ДЕТЕЙ, ПИТАЯСЬ РВОТОЙ МОЕЙ ОДЕЖДЫ. И ВОТ СКОРО Я, СЕНЬОР, СТАНУ ПОДОБИЕМ МЕССИИ, ХОТЯ НИКТО НЕ ПОПЫТАЛСЯ, НИКТО НЕ РЕШИЛСЯ БРОСИТЬ МЕНЯ В ОКЕАН, СЕНЬОР, И ТЕПЕРЬ Я ЗДЕСЬ, БЕСКОРЫСТНО, Я УМОЛЯЮ ДАТЬ МНЕ ПРОДОЛЖИТЬ ПУТЬ, КОТОРЫЙ ТАК ЖЕ БЕСЦЕЛЕН, КАК ЧИСТЫЙ ОПЫТ ЖИВОГО СУЩЕСТВА. ЧТО ВАМ СТОИТ НАРУШИТЬ КОДЕКС РАДИ ТАКОЙ МАЛОСТИ, КАК МОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ? ПУСТЬ СМЕРТЬ МЕНЯ ЗАБУДЕТ ИЗ-ЗА МОЕЙ НИЧТОЖНОСТИ, ПУСТЬ МОЙ СЕКРЕТ БУДЕТ В ОТСУТСТВИИ СЕКРЕТА, ПУСТЬ МНЕ БУДЕТ ДАНО ПЕРЕЖИТЬ ВСЕЛЕННУЮ. ВЫ, КАК И Я, ЗНАЕТЕ, ЧТО ВСЕ МЫ НЕВИНОВНЫ; ЧТО ВСЕ СУЩЕЕ НЕОБХОДИМО; ЧТО ВСЕ БЫВШЕЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ; ЧТО ЗЛА НЕ СУЩЕСТВУЕТ, И ПОТОМУ ДЬЯВОЛУ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ТОСКОВАТЬ ПО ЗЛУ. ТАКОВО МОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, СЕНЬОР, БЛАГОДАРЯ ВСТРЕЧЕ С ВАМИ Я ОСОЗНАЛ, ЧТО ПУСТИЛСЯ НА ПОИСКИ ЗЛА, СЛОВНО РЕДКОЙ ЖЕМЧУЖИНЫ. А-А! ЗАРОДЫШ ЖЖЕТ МОИ ВНУТРЕННОСТИ, Я НЕ МОГУ!.. НАДО ЗАКРЫТЬ ОКНА И ДВЕРИ, СЕНЬОР, И ПРЕДАТЬСЯ ИГРЕ НАВСЕГДА. КТО ВЫЙДЕТ, ПРОИГРАЕТ!

А, вот оно — ложное смирение! Сволочь! Трус! Узнаешь? Я — твоя невеста, невиновная ни в чем женщина-обрубок, которую ты проткнул стальным членом, как цыпленка вертелом. Ты вошел, слепой, глухой и немой, в девственное царство, и, будучи первым, навсегда оставил в нем свой след. С тех пор любовь и страдание для меня нераздельны — а ты, я верю, я знаю, не смог стереть следы, оставленные моей лаской в твоей беспредельной жестокости. Я любила тебя и после смерти и потому, взяв тело своего искалеченного сына, отниму у тебя кровавый водоем, так же как ты отнял у меня девственность и сны. Я возвращаюсь к тебе в полете — ты должен увидеть, что так и не смог подрезать мне крылья; и моя малость могущественнее твоей необъятности. Луч света способен разогнать тьму во всем мире. В смерти мы станем одним целым. Ты помог мне познать строение любви; ты дал мне именно то, без чего я могла обойтись; отнимая, ты делал меня богатой; благодаря твоему отсутствию я присутствовала в мире. Разрушение, приносимое мной сейчас — способ родить тебя. Появись немедленно на свет! Да придет простое наслаждение — наслаждение от взрыва!

Как?.. Почему?.. Невероятно! Зловещая сфера цела и невредима. Мой планер столкнулся с алюминиевой стенкой и стал падать бессильной мухой вниз, на стальную сетку, насмешливо ждущую его. Сирены бомбардировщиков затихли. Пожары, словно по мановению волшебной палочки, потухли. По всему городу — смех и рукоплескания. Сфера разделяется на восемь блестящих лепестков, они опускаются на восемь улиц, ведущих к центральной площади. Вместо крови из шара многоцветными облаками вырываются миллионы бабочек. Посреди него, как светящийся пестик, поднимается гигантское золотое изваяние Генерала. На месте головы у него телевизор, с экрана в меня вонзается кинжальный взгляд довольного тирана; его громкий хохот бесконечно умножают экраны всей страны. В руках Генерала — рог изобилия, из которого на город изливается дождь сигар, шоколадок и медалей. Из окон доносится ритмичный стук: женщины в исступлении колотят по дну кастрюль. На улицах — народные шествия в сопровождении цирковых оркестров. Серпантин, конфетти, флажки. Все празднуют мое поражение. Взрывы были фальшивыми и пожары тоже. Народное восстание — искусно разыгранной комедией. Мои соратники — агентами правительства. Мой планер — безвредной игрушкой. Внутри шара не было крови; Генерал смотрит на него с противоположной стороны. Они посмеялись надо мной.

ХА! ХААА! ХА-ХА-ХА! ХААА! ХА-ХА-ХА!

ХААА! ХА! ХА-ХА-ХА! ХАААА! ХА!

ХААААА! ХА-ХА! ХААААА! ХА! ХААААААА!

ХААААААААААААААА! ХААААААААААААААА!

Героические сотрудники Тайной Полиции, как Верховный Координатор этой карательной экспедиции, я имею удовольствие и честь вручить вам эти Трехцветные Шарфы, высшую награду, которую Генерал, да будет благословенна луна, освещающая его ночи, связал собственными руками, в благодарность за арест опасного преступника по кличке «Пятнадцатый», причинившего столько вреда нашей Родине и лежащего теперь перед нами, на площади, как предупреждение всем будущим предателям, после того как жаждущая мести толпа свершила над ним суд, наигравшись в футбол головой злоумышленника, изнасиловав его перед этим в зад, как обычно. Если бы не вы трое, известный мятежник ускользнул бы у нас из рук с помощью легендарного белого амулета. Превосходная идея Генерала, да будут благословенны воздух, которым он дышит, и молоко, которым питается: задействовать тех уродцев, родившихся, как и «Пятнадцатый», в Черном Госпитале! Этот дикий зверь не доверял никому, кроме себе подобных, вроде вас, сиамских близнецов особого рода: три тела, соединенных одной душой. Вы не могли не завоевать его доверия. И он попался в ловушку, как ребенок. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений, мы поставляли ему сведения относительно нового феномена, созданного медиками, — трех мертвых тел, объединенных живой душой. Затем он узнал, что вы бежали, устроив пожар в операционной. Однако он решился положиться на вас, только предварительно лишив памяти, чтобы в случае провала вы не раскололись под пытками. Мы должны, конечно же, сказать и о том, что ваша образцовая работа не была бы возможной без содействия шести доблестных лже-воинов, высокопоставленных офицеров армии, и обитателей предместий, которым мы обещали за помощь в организации спектакля недельный карнавал с бесплатными хлебом и вином. Генерал — да будут благословенны земля, которую он попирает, и муравьи, которых он давит! — с нетерпением ожидает вас в Тайной Крепости: этой чести удостаиваются лишь немногие из шутов. Вы можете гордиться: вся Столица затягивает национальный гимн в честь трех мужественных уродцев. Поднимайтесь в правительственный вертолет! Но прежде чем вы улетите, я, в нарушение официального этикета, прошу вас извинить постоянное обращение к вам во множественном числе, как если бы главным в вас были три тела. Возможно, мне следовало бы говорить, обращаясь к единой душе. На всякий случай скажу: прощай, героический собрат по духу, вся страна завидует тебе; скоро ты испытаешь наивысшее счастье, встретившись лицом к лицу с Генералом, — да будут благословенны экраны, доносящие его образ!

14. ЭТО НИКТО…

Молчание! Ни слова! Не двигаться! Вам не позволено делать ни одного жеста. Ваше время кончилось! Теперь исполняется только моя воля. Доверьтесь мне! Я знаю все. Как радостно видеть вас без лиц, без тел, без отличительных признаков, словно зеркала, зная, что, отражая меня, вы живете, а при попытке стать кем-то помимо меня — погибнете! Вы потрясены? Это естественно. Наконец-то вы здесь, предо мной! Все рано или поздно оказываются в Тайной Крепости. Некоторые ожидают этого миллионы лет, то продвигаясь, то отступая, преследуя тысячи целей, чтобы понять: куда бы ни идти, что бы ни искать, в конце всех путей — я! Вы старались вернуть себе память? Вот она — перед вами! Вы должны помнить меня, и только меня! Задача непростая — ведь в это мгновение вы и я несопоставимы по размеру. Чтобы дать мне определение, надо сперва осознать меня, «приблизиться ко мне», так сказать, в физическом и духовном плане — я упоминаю об этом детском различии, только желая быть лучше понятым: вы — три капли воды рядом с океаном. Для вас я не высок и не низок, не толст и не тонок, не силен и не слаб, не черен и не бел, поскольку сейчас вы ослеплены тем, что исходит от меня, и не способны приложить ко мне никакой меры. Вас притягивают одни лишь мои глаза — но вам не дано различить их цвет, ибо вы покорены беспредельностью взгляда. А также моим обликом, моими качествами, что неудивительно: вы никогда не сталкивались, и, полагаю, никогда не столкнетесь с подобным мне. Я — Непознанный, непостижимая тайна, существо без имени, пола, возраста, изменчивое и неуловимое: облако, дуновение ветра. Не имея возможности постичь меня, пользуйтесь этими минутами, выдумывайте тысячу и один образ, дабы пополнить вашу коллекцию образов. Можете видеть во мне безумного офицера, ученого-садиста, бессмертного чародея, воплощенную адскую силу — или попросту продолжение во плоти грунтовой дороги. Вы в состоянии уловить лишь то, что вам уже знакомо. Каждая встреча с новым, невиданным, сбивает с толку ваш разум, размывает одну из его бессчетных границ, подводит вас почти что к агонии.