Владимир Сотников - Вангелия Страница 26

– Ты идешь на что-то опасное, я же вижу, – сказала Ольга.

– Мы, – помолчав, произнес он.

– Что – мы? – не поняла она.

– Мы с тобой идем на что-то опасное.

– Ах, да разве дело в словах! Тебе грозит опасность, вот что важно! Я ее чувствую. А ты не говоришь мне, в чем она состоит.

Алексей посмотрел ей в глаза так, словно в эту минуту решалась его жизнь. И через мгновение Ольга поняла, что так оно и есть…

– Что ж… – наконец произнес он. – Я должен был сказать тебе с самого начала. Вопреки всем инструкциям.

– Каким инструкциям? – не поняла Ольга.

– Я работаю на русскую разведку.

Что угодно ожидала она услышать! Но такое…

– О боже… Но как?.. – растерянно выговорила она.

– Вот так. Я работаю на русскую разведку. Это данность. Что с ней делать, – решай сама.

Алексей вышел из комнаты, оставив жену в остолбенении.

Когда Ольга открыла дверь спальни, он стоял, отвернувшись к зеркалу, возле которого она только что застегивала ожерелье, – так, словно хотел что-то разглядеть в холодной зеркальной глубине.

Конечно, он услышал, что она вошла. Но не обернулся.

– Алеша, мы опаздываем, – спокойно сказала Ольга. – Это неловко. Немцы пунктуальны.

– Мы?.. – не оборачиваясь, спросил он.

– Мы, – повторила она.

Он обернулся стремительно и обнял ее так сильно, что она еле сдержала вскрик. Они замерли, прислушиваясь друг к другу.

– Толкается… – проговорил Алексей.

– Да, – улыбнулась Ольга. – Как рыбка. Вот, опять – слышишь?

– Слышу. – В его голосе нежность соединялась с глубокой тоской. – Эх, Оля!.. Не должен я был…

– Делать мне ребенка?

– С беременной женой я наименее подозрителен, – невесело усмехнулся Алексей. – И наиболее уязвим.

– Пойдем, Алеша, – напомнила Ольга. – Осталось десять минут. Мы как раз успеем дойти до ресторана.

И вдруг она улыбнулась, чуть не прыснула.

– Что? – спросил Алексей.

– Так. Глупости, – смущенно ответила Ольга.

– А все же?

– Знаешь, – сказала она, – я ведь думала… Велчев сказал, что твоя прежняя ассистентка была красавица и что она родила. И я все время думала, что ты скрываешь от меня именно это.

Алексей расхохотался так, как только он умел – с совершенной беззаботностью. Теперь-то Ольга знала цену этой беззаботности…

– Оля! – воскликнул он, отсмеявшись. – Нет, никакому разведчику не понять ход женской мысли! Мне и в голову не могло прийти, о чем ты волнуешься. Ну да, Цветана родила. Но не от меня же! У нее прекрасный муж. Оля, ну хочешь, прямо сейчас к ним пойдем? – предложил он. – Ты сама убедишься. Прямо сейчас!

– Я уже убедилась. – Она быстро поцеловала его. – Пойдем, Алеша.

На улице, по дороге к ресторану, Алексей сказал:

– Дидерикс – ценнейший источник информации. Я должен приложить все усилия, чтобы поддержать его расположение ко мне.

– С этим мы справимся, – кивнула Ольга.

Он благодарно сжал ее руку и добавил:

– В конце концов, мы с тобой дворяне. В глазах фон Дидерикса – хотя и относительная, но ровня ему.

– А где жили твои родители, Алеша? – поинтересовалась Ольга.

– А разве я тебе не говорил? Под Тамбовом, в имении у себя. Что ты задумалась? – заметил он. – Опять дурные предчувствия?

Она тряхнула головой и улыбнулась.

– Нисколько. Мы пришли.

В отличие от сухопарого чопорного фон Дидерикса, его приятель Ханс Грюнлих оказался живчиком-толстячком.

– В первый раз за три дня, что я в Софии, – заявил он в конце ужина, – Вернер привел меня к живым людям!

– По-твоему, до сих пор я водил тебя к покойникам? – оскорбился Дидерикс.

– До сих пор ты таскал меня к каким-то чопорным пруссакам! Ни поболтать, ни выпить с удовольствием. Теперь я люблю Россию. Это ваша заслуга, мадам, – галантно заметил он Ольге. – Русские женщины – само совершенство. А русские мужчины являют собою образчик того, что называется мужской сутью, – добавил он, повернувшись к Алексею.

– Вряд ли, общаясь с нами, вы составили себе правильное впечатление о России, – с улыбкой возразила Ольга. – Ведь мы с мужем покинули ее еще детьми.

– Представляю, как вас обоих тянет на родину, – сказал Грюнлих. – Может, немецкая сентиментальность виновата, но мне вот до сих пор снится, как дед учит меня стрелять из лука. Он жил в Шварцвальде, в деревне. А я приезжал к нему каждое лето из Берлина.

– Да, я тоже вспоминаю, как учился ездить верхом, – кивнул Алексей. – Это было в родительском имении. Но на родину меня нисколько не тянет.

– Отчего же? – удивился Грюнлих.

– Да ведь моей родины больше нет, – объяснил Алексей. – То, во что превратили Россию большевики, родиной я считать не могу. Очень жаль, но это теперь не родное гнездо, а вражеское.

– Вот как? – хмыкнул Грюнлих.

– Если бы я считал иначе, то жил бы сейчас в красном Тамбове, а не в спокойной Болгарии.

– Ну, спокойствие Болгарии – дело относительное, – заметил фон Дидерикс.

– Вы о войне? – спросила Ольга. – Боже, неужели она все-таки будет? Ужасно!

– Не волнуйтесь, – галантно улыбнулся Дидерикс. – К тому времени, когда вы родите, мы ее уже выиграем.

– Ну, это в том случае, если она начнется через месяц-другой, – заметил Алексей. – Беременность у женщин все же короче, чем у слоних.

Засмеялся даже чопорный Дидерикс. А Грюнлих так и вовсе расхохотался до икоты.

– Алексей! – укоризненно воскликнула Ольга. – Ну что ты говоришь?

– А я люблю простые крестьянские шутки, – одобрил Грюнлих. – Ваш муж взял все лучшее из своего деревенского детства. Да, война не за горами, – небрежным тоном посвященного добавил он. – Для нас это очевидно.

Ольга почувствовала: разговор о начале войны не должен сейчас становиться главным. Она не могла объяснить, почему это поняла. Потому же, почему вообще понимала своего мужа.

– А мне из детства снятся только девичьи глупости, – сказала она. – Кукла, любимое платье… Я вообще редко вижу сны. Вероятно, я слишком приземленный человек.

– Просто вы крепко спите, – сказал Дидерикс. – Это счастье, поверьте.

– Кстати о снах! – вспомнил Грюнлих. – Вернер рассказывает о вас чудеса, доктор Незнамов.

– Опять чудеса? – улыбнулся Алексей. – Я начинаю чувствовать себя призраком.

– Не призраком, а чародеем, – уточнил Дидерикс. – Вы избавили меня от бессонницы, которая мучила меня с четырнадцати лет.

– Я жажду присоединиться к кружку ваших почитателей, – объявил Грюнлих. – Сплю в последнее время отвратительно и выгляжу соответственно. Рейхсминистр недавно попенял мне, что я, наверное, слишком увлекаюсь ночными забавами. Вот до чего дошло! – сказал он Дидериксу. И снова обернувшись к Алексею, попросил: – Доктор, вы просто обязаны спасти мою репутацию!

– Почту за честь, – улыбнулся тот.

– Хватит о болезнях, Ханс, – поморщился Дидерикс. – В присутствии красивой женщины хочется выглядеть безупречным.

– Вам это удается, господин фон Дидерикс, – улыбнулась Ольга.

– Здоровье мадам Незнамовой! – заключил Грюнлих.

Фон Дидерикс предложил отвезти их после ресторана домой на прибывшем за ним автомобиле, но Ольга отказалась.

– Вечер чудесный, – объяснила она. – А мне полезны прогулки.

– Тебе ничего не светит, Вернер, друг! – пьяно воскликнул Грюнлих. – Она влюблена в мужа, как кошка.

– Заткнись, Ханс, – ткнул его в бок Дидерикс. – Доброй ночи, друзья.

Машина, увозящая немцев, скрылась за поворотом ночной улицы.

– Спасибо тебе, Оля, – сказал Алексей.

– За что?

– За непринужденность. По-моему, Грюнлих расслабился.

– А кто он такой вообще, ты понял? – спросила она.

– Пока нет, – ответил Алексей. – Но про рейхсминистра он упомянул не ради того, чтобы пустить пыль в глаза. Во всяком случае, не только ради этого. Он может быть хорошо осведомлен.

– О чем? – стараясь скрыть тревогу, спросила Ольга.

– О том, когда Германия намерена напасть на СССР.

Сердце у нее забилось стремительно.

– Все-таки война… – со страхом, которого не в силах была скрыть, произнесла она.

– Да. В этом невозможно сомневаться. – В голосе Алексея страха не было, только сосредоточенность. – И я должен выяснить, когда она начнется.