Зои Хеллер - Правдолюбцы Страница 26

— Хочешь сдать меня в приют?

— Ну, надеюсь, мы найдем что-нибудь получше.

— Я не пойду ни в какие заведения!

— Но ты ведь не собираешься спать на улице, правда?

— В заведениях живут только дебилы и психи. Ходят все засранные.

— Николас…

— Мне есть где жить.

— Ты имеешь в виду свою тетю? — Утром Карла беседовала по телефону с его разъяренной теткой. «Мне плевать, где он и что с ним. Этот гаденыш украл у меня деньги, а когда я велела ему отдать то, что взял, он накинулся на меня с ножом. Пусть остается на улице, там ему и место…» — Я звонила ей, Николас. Она не хочет, чтобы ты к ней возвращался.

— Выдрючивается.

— Возможно, но…

— Она примет меня обратно.

— Она говорит, что ты украл у нее деньги.

— Что ты несешь, дура! — взревел парень. — А сколько раз она брала мое инвалидное пособие!

— Понятно…

— Пошла на хер!

Сложив руки, Карла крепко прижала их к животу.

— Пожалуйста, Николас, не надо кричать…

— Приперлась сюда и обвиняешь меня в воровстве!

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Твоя тетя…

Николас, разнервничавшись, начал переваливаться с боку на бок, отчего больничная рубашка задралась, обнажив два гладких конусовидных обрубка, торчавших из подгузника. Глянув на подгузник, парень заплакал:

— Ну зачем… зачем они нацепили на меня это?

— Не знаю, — не теряя спокойствия, ответила Карла. — У тебя не было проблем?..

— Я не хожу под себя! — рыдал он. — Я не маленький!

— Николас… — Карла положила ладонь на его плечо.

В мгновение ока парень приподнялся, ухватил ее за шею огромными желтыми ручищами и, сдернув со стула, притянул к себе. Лицо Карлы оказалось прижатым к его обрубкам, а ее ноги беспомощно болтались в воздухе. Она попыталась закричать, но из груди вырвался только полузадушенный клекот. Хватка Николаса становилась все крепче. Карла почувствовала, что он выкручивает ей шею, словно пробку на бутылке. «Он меня убьет», — мелькнуло у нее в голове.

Умирать Карле не хотелось по ряду причин, и далеко не самой маловажной среди них была следующая: все увидят, какой размер юбки носила покойница, — XXXL. Однако, будучи женщиной здравомыслящей и приученной корректировать свои ожидания, она потихоньку начала примиряться с фактом своей кончины, когда вдруг почувствовала, что ее чем-то придавило сверху. Кто-то взгромоздился ей на спину, пытаясь разомкнуть пальцы Николаса, обхватившие ее шею.

Из коридора донесся торопливый топот, затем возгласы и крики различной тональности и громкости. Борьба за ее жизнь длилась целую вечность, но в конце концов пальцы Николаса разжались и человек, оседлавший Карлу, слез с нее. Она перевернулась на спину. Николаса окружили медсестры и санитары. Сквозь частокол их рук и ног Карла увидела искаженное страхом лицо калеки. Он безумно вращал глазами и скалился, как дикое животное.

— Пожалуйста, не делайте ему больно… — простонала Карла.

К кровати протиснулась медсестра со шприцем в руке.

— Все! — воскликнула она несколько секунд спустя, торжествующе потрясая иглой.

Николас обмяк, крики, возня стихли; слышно было только, как тяжело дышат медсестры и санитары.

— Вы в порядке, мисс? — раздался голос. Над Карлой стоял мужчина средних лет с коричневой кожей, круглым пухлым лицом и здоровенным толстым носом. Под тяжелыми веками поблескивали глаза, смотревшие на Карлу с искренним беспокойством. — Вы в порядке? — повторил мужчина. — Надеюсь, я не повредил вам спину.

Его губы очерчивала тонкая, светлая, слегка вздутая полоска кожи, напоминавшая мандариновую мякоть. Карле ни с того ни с сего захотелось дотронуться до этой мягкой полоски пальцем.

— Мисс, вы меня слышите? — спросил он.

Карла медленно села и ощупала пульсирующую шею.

— Хотите воды? — Он протянул ей стакан с носиком.

Это был плотный мужчина, с такими же монументальными руками и ушами, как и его нос. Карла прикинула на глаз, что ее спасителю не помешало бы сбросить килограммов пятнадцать. (Многие полагали, что толстая Карла придерживается более снисходительных эстетических требований, чем ее стройные друзья, но они заблуждались. Годами сражаясь с собственными физическими недостатками, Карла если и добилась каких-либо успехов, то выражались они по большей части в том, что она стала более чутко реагировать на телесные изъяны других людей. Ее подруги, не без угрызений совести утешавшие себя мантрой «по крайней мере, я не такая жирная, как Карла», были бы потрясены, узнай они, сколь безжалостно судит Карла об их фигурах.)

Санитары гуськом покидали палату, с почтительным сочувствием оглядываясь на Карлу. К ней подошла медсестра, горделивая блондинка, очень аккуратная и подтянутая. Униформа на ней была нежно-розовая, с крошечными медвежатами.

— Как вы? — спросила она.

— Все нормально, — ответила Карла.

— Не вставайте пока, — предупредил мужчина. — Подождите немного.

— А вы кто такой? — свысока обратилась к нему медсестра.

— Я работаю внизу, — объяснил мужчина, — торгую печатными изданиями. (У входа в палату стояла тележка с газетами и журналами.) Поднялся сюда разнести прессу и услышал крики…

— Ясно. — Медсестра прикоснулась к своей щеке, волосам, будто желая убедиться в их ароматной чистоте и свежести. — Что ж, спасибо, но теперь мы взяли ситуацию под контроль.

Мужчина посмотрел на Карлу:

— Ничего, если я уйду?

Грубость медсестры покоробила Карлу, но она промолчала: ей очень хотелось, чтобы ее оставили в покое. Она кивнула.

— Ладно, — сказал мужчина. — Берегите себя.

— Спасибо! — крикнула Карла, когда он уже вышел из палаты. Вряд ли он ее услышал.

Медсестра заговорщицки подмигнула Карле и произнесла беззвучно, одними губами:

— Араб.

Часом позже Карла направилась в парк при больнице, чтобы съесть принесенный из дома обед. Внизу, в холле, она увидела своего спасителя — в стеклянном магазинчике за прилавком с прессой. Он жестом попросил ее остановиться и секунду спустя был уже рядом с ней:

— Разве вам не надо лежать?

— Нет, нет, со мной все хорошо. Я не поблагодарила вас как следует. Я вам очень признательна.

— Ерунда. Любой сделал бы то же самое.

— Мне жаль, что медсестра была так… невежлива с вами.

— А, эта. Я ей не нравлюсь, верно? — Он презрительно поджал губы, изображая медсестру. — Мы взяли ситуацию под контроль.

Карла рассмеялась: у него получилось очень похоже. А затем, не желая, чтобы он подумал, будто расизм медперсонала она расценивает как повод для шуток, добавила строгим тоном: — Боюсь, она не очень приличный человек.

Заметив коричневый бумажный пакет в ее руке, мужчина спросил:

— Идете на улицу обедать?

— Да.

— Можно мне пойти с вами?

Карла растерялась. Она стеснялась есть перед незнакомцами.

— Но ваш магазин?..

— Я его просто закрою. Повешу объявление, и все.

— Э-э… ладно.

— Я точно не помешаю?

— Точно!

Он протянул руку:

— Я еще не представился. Меня зовут Халед.

Карла, памятуя о неустранимой влажности своих ладоней, пожала кончики его пальцев:

— А меня Карла.

Халед вернулся в магазин, взял свой ланч и запер дверь. Вдвоем они вышли в парк. На краю лужайки стояло дерево.

— Сядем в теньке, — предложил Халед.

Карла согласилась, хотя предпочла бы обедать на скамейке. На траве она всегда чувствовала себя неловко. Вдобавок она была в юбке, и это означало, что ей придется следить за собой с удвоенной бдительностью.

Когда они пересекли лужайку, Халед снял пиджак и расстелил его под деревом:

— Прошу, садитесь. А то запачкаете платье.

— О нет, — возразила Карла, — это лишнее. — Стоя над ним, она увидела, что он начинает лысеть: на макушке светилось круглое коричневое пятнышко кожи размером с пенни.

— Вовсе не лишнее, — настаивал Халед.

— А как же вы?

— Ну, — он посмотрел на свои джинсы, — мне все равно. Пожалуйста, садитесь.

Исчерпав все известные ей формы вежливого отказа, Карла осторожно опустилась коленями на пиджак и села. Халед извлек из нейлонового рюкзачка ложку, вилку, салфетку и пластиковые миски с рисом и овощным рагу.

— Жена моего брата готовила, — словно извиняясь, пояснил он. — Это египетская еда. Надеюсь, вас не смущает запах?

— Нисколько! — поспешила с ответом Карла. — Наоборот, нравится.

Она не лгала. Что бы там ни было в его мисочках, пахло все это восхитительно. Застенчиво стараясь не шуршать пакетом, Карла достала творог.

— Значит… вы из Египта? — спросила она.

— Да, из Александрии.

— И как давно вы работаете в больничном магазине?