Хорхе Борхес - Книга сновидений (антология) Страница 26

Д. Ф. Сармьенто, "Воспоминания о провинции" (1851)

Родерикус Бартиус

Сны Лукиана

Во II веке греческий софист, сириец по происхождению, Лукиан из Самосаты (ок. 125–185) сочинил несколько сновидений. В одном из них он рассказал о годах своего детства, мечтах и видениях той поры. Он был отдан на обучение в мастерскую ваятеля, который был его дядей. И вот во сне явились ему две женщины — Риторика и Скульптура, и каждая восхваляла свои достоинства. Лукиан последовал за Риторикой, достиг богатства и уважения и призывал юношей следовать его примеру и стойко преодолевать трудности в начале жизненного пути. В другом сновидении под названием «Петух» Микилл видит блаженный сон, что он богат, а проснувшись, жалуется на нищенскую жизнь башмачника. Его разбудил петух, который в прежнем существовании был Пифагором. Петух демонстрирует своему хозяину, что богатство — источник постоянных бед и забот, в бедности жить гораздо спокойнее и счастливее. В третьем сновидении "Переправа, или Тиранн" рассказывается о прибытии умерших к реке Стикс, Философ Киниск насмешничает, а Тиранн в отчаянии, он пытается бежать, чтобы вновь обрести былую власть и славу. Сюда попадает и башмачник Микилл, который не боится Страшного суда и относится ко всему происходящему с радостным любопытством. Ему и Киниску суждено оказаться на Островах Блаженных, тогда как Тиранна ожидает наказание.

Родерикус Бартиус, "Люди выдающиеся и люди заурядные" (1964)

Луис де Гонгора-и-Арготе

В дымку одетые тени

И сон, великий драматург вселенной, в своем театре на семи ветрах бесплотной дымкой драпирует тени.

Луис де Гонгора

Льюис Кэрролл

Сон короля

— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как по-твоему, кто ему снится?

— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.

— Ему снишься ты! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. — Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?

— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.

— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.

— Если этот вот король вдруг проснется, — подтвердил Труляля, — ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!

Льюис Кэрролл, "Алиса в Зазеркалье" (1871)

Хорхе Луис Борхес

Dreamtigers (перевод Б. Дубина)

— В детстве я боготворил тигров — не пятнистых кошек болот Параны или рукавов Амазонки, а полосатых, азиатских, королевских тигров, сразиться с которыми может лишь вооруженный, восседая в башенке на спине слона. Я часами простаивал у клеток зоологического сада; я расценивал объемистые энциклопедии и книги по естественной истории сообразно великолепию их тигров. (Я и теперь помню те картинки, а безошибочно представить лицо или улыбку женщины не могу.) Детство прошло, тигры и страсть постарели, но еще доживают век в моих сновидениях. В этих глубоководных, перепутанных сетях мне чаще всего попадаются именно они, и вот как это бывает: уснув, я развлекаюсь тем или иным сном и вдруг понимаю, что вижу сон. Тогда я думаю: это же сон, чистая прихоть моей воли, и, раз моя власть безгранична, сейчас я вызову тигра. О неискушенность! Снам не под силу создать желанного зверя. Тигр появляется, но какой? — или похожий на чучело, или едва стоящий на ногах, или с грубыми изъянами формы, или невозможных размеров, то тут же скрываясь, то напоминая скорее собаку или птицу.

Хорхе Луис Борхес

Мирча Элиаде

Храм, город, архетипы, сны

Всякий храм — место в высшей степени священное — имел свой небесный прототип. На горе Синай Иегова показывает Моисею «образец» святилища, которое он должен ему построить: "И устроят они Мне святилище <…>. Все, как Я показываю тебе, и образец скинии и образец всех сосудов ее, так и сделайте" (Исх 25:8–9). "Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе" (Исх 25: 40). И когда Давид дает своему сыну Соломону план строительства храма, скинии и всей утвари, он заверяет, что "все сие в письменном от Господа… как он вразумил меня на все дела постройки" (1 Пар 28: 19). Следовательно, он видел небесный образец.

Самый древний документ, содержащий указание на необходимость следовать архетипу при постройке святилища, — это надпись Гудеа, сде-ланая в храме, возведенном им в Лагаше. Во сне царю является богиня Нидаба и показывает ему дощечку, где изображено благоприятное расположение звезд, а также божество, сообщающее ему план постройки храма. У городов также есть свои божественные прототипы. Среди созвездий находятся прототипы всех вавилонских городов: Сиппара — в созвездии Рака, Ниневия — в Большой Медведице, Ашшура — на Арктуре, и т. д. Сеннахериб приказал строить Ниневию по "проекту, сделанному в стародавние времена на основании небесного предначертания". Образец не просто предшествует земному строительству — он расположен в идеальном (небесном) «краю», находящемся в вечности. Именно это и провозглашает Соломон: "Ты сказал, чтоб я построил храм на святой горе Твоей и алтарь в городе обитания Твоего, по подобию святой скинии, которую Ты предуготовил от начала" (Второканоническая Книга Премудрости Соломона, 9: 81).

Небесный Иерусалим был создан Богом раньше, чем человек построил город Иерусалим: это к нему обращены слова пророка в "Апокалипсисе Баруха" (II, 2,2–7), написанном на древнесирийском: "Уверен ли ты, что это именно тот град, о котором сказал я: "Разве это тебя построил я в своих ладонях?" Град, что видите сейчас вы, не тот, который был дан мне в откровении, не тот, что построен был в давние времена, когда решил я создать Рай, который показал я Адаму до его грехопадения. " Небесный Иерусалим вдохновлял всех еврейских пророков: Това 13: 16; Ис 59: 11 sq.; Иез 60 и т. д. Чтобы показать Иезекиилю град Иерусалим, Бог послал ему видение и в это время перенес его на высокую гору (60: 6 sq.). И Сивиллины книги хранят память о Новом Иерусалиме, где в центре сверкает "храм с гигантской башней, коя касается облаков и видна отовсюду". Но самое прекрасное описание небесного Иерусалима содержится в Апокалипсисе (21: 2 sq.): "И я Иоанн увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего".

Мирна Элиаде, "Миф о вечном возвращении" (1951)

Антонио Мачадо-и-Руис

Куплеты

Мне снилось вчера, будто Бога я встретил,и долго со мною беседовал он,и на вопросы мои он ответил.А после мне снилось, что все это сон.

Мне снилось прошлой ночью:Бог кричит мне: "Бодрствуй и крепись!"А дальше снилось: Бог-то спит,а я кричу ему: "Проснись!"

Антонио Мачадо

Раймон де Беккер

Etcetera

Зерну пшеницы снится колос, антропоиду снится человек, человеку — тот, кто придет ему на смену.

Раймонде Беккер

Родерикус Бартиус

Голос, слышимый спящим

Евнапий с изрядной долей фантазии рассказал о жизни Ямвлиха из Халкиды. Мы знаем, что Ямвлих был учеником Порфирия, особо его отличавшего; знаем, что он был учителем неоплатонизма в Сирии, где при нем развивали эту философию Феодор Азинский, Дек-сшш, Сопатр, Евфрасий, Эдесий, Евстафий. Главное его произведение — обширный комментарий к пифагорейскому учению, десять книг, из которых до нас дошло пять. Фокий в своей подробнейшей «Библиотеке» сообщает о странном отклонении, которое Ямвлих придал неоплатонизму: усвоив халдейские традиции, он склонялся к возможности спасения через ритуалы, проповедовал магический мистицизм и связывал вопрос спасения души с подозрительной недооценкой знания. Он поставил себе целью возглавить мощную мистико-магическую реакцию на распространение христианства, и его называли новым Аскле-пием. О его собственных снах об искуплении ничего не известно, однако в книге "De mysteriis aegiptorum" ("О египетских мистериях") (если она действительно принадлежит ему) он утверждает, что «божественные» сны ниспосылаются человеку в состоянии между сном и бодрствованием, и потому нам порой слышится голос, который кажется таинственным (ибо он искажается), равно как предстают странно измененными образы, воспринятые наяву.

Родерикус Бартиус, "Люди выдающиеся и люди заурядные" (1964)

Эустакио Вильде

Сон Д`Аламбера

Это вторая из трех частей диалога, оставленного Дидро (1713–1784) неизданным и опубликованного лишь в 1830 году. Части диалога называются: "Entretien entre D'Alambert et Diderot ("Разговор Д'Аламбера и Дидро"), "Reve de D'Alambert" ("Сон Д'Аламбера") и "Suite de l'entretien"("Продолжение разговора"). Д'Аламбер начинает диалог прославлением деизма, заявляя о своей вере в верховное существо. Дидро отвечает ему, что всякое традиционное разделение природы на три царства произвольно и недоказуемо: в природе мы можем лишь эмпирически провести различие между чувствительностью пассивной и активной, чувствительность же присуща материи и неотделима от нее. Для свободной воли там нет места. Единственное различие между науками «точными» (физика, математика) и «предположительными» (история, мораль, политика) состоит в том, что из первых мы можем почерпнуть твердую уверенность для своей деятельности, а из вторых — лишь относительную уверенность, а если бы мы знали все действующие элементы и силы, то были бы равны божеству. Д'Аламбер упоминает о скептицизме как о некоем убежище, однако Дидро ему доказывает, что по здравом рассуждении никто не может объявить себя скептиком. Д'Аламбер возвращается домой, засыпает, и его осаждают кошмары; мадемуазель де Л'Эспинас записывает слова сновидца, которые доктор Бордо (приглашенный ею) изучает и забавы ради пытается предугадать продолжение сна (или речей) спящего. Д'Аламбер пробуждается, и мадемуазель де Л'Эспинас с доктором заводят разговор о человеке, этом скоплении микроорганизмов, временно объединившихся под властью центральной нервной системы. Делаются предсказания, подтверждаемые наукой наших дней. Доктор пускается в рассуждение о нелепости каких-либо идей о свободной воле, ответственности, заслугах или недостатках, добродетели или пороке. Это просто частные физиологические состояния, а потому нельзя говорить о поступках "contra naturae" ("Против природы" (лат.)), ибо все сущее есть природа. Дойдя до этого пункта, доктор (поддерживающий идеи Дидро) приходит в замешательство при мысли о возможных выводах из его философствований и прекращает беседу.