Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман Страница 27

Взгляд Федора скользнул вправо, туда, где лежала металлическая пластинка iSec, и тут он увидел, что устройство придавливает вчерашнюю папку, которую он носил Горчакову, чтобы выдать себя за участника благотворительного движения.

– Связанные определенным родом занятий, говоришь? – произнес Федор риторический вопрос вслух. – Заполни мне форму участия в круглом столе и распечатай как туда доехать.

В углу комнаты медленно зашелестел принтер, а карманный секретарь одобрительно запищал.

Мероприятие проходило в одном из корпусов Государственного социального университета к югу от Сада Будущего и Яузы. Хотя оно не казалось ни знаковым, ни политическим, вход в корпус окружала плотная толпа народу с плакатами «Долой Дракона» или «Вернем образование народу», чаще всего вырванные из контекста, а потому бессмысленные и понятные только их квакерам лозунги. Всего около двухсот человек, недовольных не то круглым столом, не то действиями руководства вуза. А вот плакат «Game over» бросался в глаза не сразу. Теперь ясно кто все организовал.

За последние два месяца протестов стало больше. Кое-кто сравнивал их с протестами двенадцатилетней давности, когда Дракон пошел на третий срок. Мало кто уже помнил события тех дней, да и у человека всегда очень короткая политическая память. Лишь только сейчас на улицах стало слишком много либералов, забывших гражданскую войну на Украине, Черноруссии или какой-нибудь далекой Шри-Ланке, якшающихся с националистами и радикалами, торгующими политической свободой.

Один из протестующих даже всучил Стрельцову листовку с призывами, из которой он так и не понял, что конкретно не достает собравшимся, и чем они конкретно недовольны по жизни.

На входе в потрепанный и полуразрушенный корпус охранник сразу сориентировал куда идти: круглый стол проходил на втором этаже в одной из штатных аудиторий.

Когда он оказался у дверей, еще ничего не началось. Участники толпились на пункте регистрации. Часть из них, по-видимому местные студенты, образовав достаточно плотный и многочисленный круг, обсуждали появится ли Столетов, или, как это принято среди крупных чиновников и важных людей, просто продекларировал свое намерение посетить мероприятие столь некрасивым образом.

Большинство собравшихся едва ли закончили вуз, но Федор не торопился делать выводы о том, почему они здесь. Кого-то, видимо, нагнали «младоцентрята», как они делали это на партийных мероприятиях у него в МИСиС – и среди тех, кто толпился в коридоре, действительно было много тех, кто носил белые футболки с крестами. Другие, судя по всему, сами учатся в РГСУ, и просто не хотели бы упустить возможность промелькнуть перед глазами Столетова и уместно заданным вопросом не выпросить себе карьерное будущее.

Очередь Стрельцова подошла не быстро. Когда женщина в темно-синем костюме и прокуренным лицом, разложившая на столе бумаги, подняла глаза и посмотрела на Федора через толстенные очки, ему показалось, что та видит его насквозь, и никакие «пути слов», папки с наспех распечатанными проектами и увещевания Горчакова не смогут обмануть этот упорный взгляд. Впрочем, он как-то умудрился открыть рот и пробормотать:

– Я сегодня регистрировался.

– Если сегодня, то извините, – грубовато ответила она прокуренным голосом. – Регистрацию закончили еще вчера. Следующий.

Кто-то сзади напирал на него, но Стрельцов отстранил его рукой и немного склонился над столом, чтобы меньше ушей слышало его, как ему казалось, очевидную ложь.

– Понимаете, мне надо присутствовать на мероприятии. Это. – Он судорожно вспоминал хотя бы одну фразу из списка Горчакова, и параллельно злился на себя за то, что не выучил их до автоматизма. – Это вызовет недовольство в определенных кругах!

Женщина моментально переменилась в лице.

– Простите?

– Понимаете. – Стрельцов замешкался, пораженный неожиданным успехом. – Вам известна фамилия замминистра Сивцова?

– Вы хотите сказать. – протянула она, значительно смягчив голос и поправив очки.

– Да. я.

– Ну что же вы сразу не сказали!? Сейчас! – Она взяла один из листков со списками зарегистрировавшихся. – Запишем. Сивцов. эээ.

– Напишите «Стрельцов». «Федор Стрельцов».

Женщина понимающе кивнула, протянула Федору пакет с блокнотом, ручкой и папкой с презентацией круглого стола и ненавязчиво указала направление, куда Стрельцов должен пройти, чтобы попасть на мероприятие.

– Шифруется. – донеслось позади Федора.

Но он сделал все, чтобы не подавать виду.

Мероприятие началось со значительным опозданием и не представляло для Стрельцова никакого интереса. Лишь только когда на тридцатой минуте в помещении показался Александр Столетов в сопровождении многочисленной свиты, у Федора появился интерес к происходящему за столом, который не казался круглым – ни по форме столешницы, ни по характеру мероприятия.

Он сразу вспомнил Столетова, хотя до сих пор при упоминании его фамилии в голове рождались только неясные воспоминания и обрывки новостных лент. Стрельцов взял в руки пакет, достал оттуда папку и вынул из нее листок со списком выступающих. Написанная в списке должность «советник президента по вопросам государственного строительства и гражданского общества» Федору ни о чем не говорила. Зато говорили незначительные детали, которые он смог припомнить.

Самая главная из них вызвала недоумение у его отца, хотя он относился к политике предвзято, и на многое по этой причине закрывал глаза. Речь шла об одном из заседаний правительства, штатных и непримечательных, на котором Александр Столетов с неизменной важностью и достоинством сидел на подоконнике за спинами министров в то время, как те смотрели в рот выступающему Дракону, когда тот ставил им очередные задачи.

Многие считали его конформистом, верным прихвостнем Дракона, но сейчас Стрельцов не был в этом уверен. Может ли быть конформистом человек, который носит черножелтый галстук?

В какой-то момент Федор поймал себя на мысли, что не может уважать Столетова по одной простой причине – уважение это ритуал, призванный делать что-то важным более, чем оно является. А Столетов не мог казаться более важным, чем являлся на самом деле.

Если знать – это класс людей, которые что-то знают, то он считался несомненной ее частью, хотя формально и не состоял ни в каких дворянских клубах и аристократических сборищах, ностальгирующих по прошловековой империи. В каком-то смысле он казался одним из тех nouveau riches, которые сделали свое состояние в 90-е, но он не походил на человека, получившего все случайно. Нечто, вставленное во все его существо металлическим стержнем, скрепляло его фактический социальный и политический статус с некой духовной силой, не проявленной и даже в каком-то смысле давно забытой для большинства простых смертных.

Повинуясь собственным внутренним ощущениям, Федор вышел из аудитории сразу же после того, как Столетов взял слово. Через дверь доносилась его речь. Он упомянул и о том, что благотворительность является основой духовной жизни граждан страны, и о том, что необходимо укреплять духовные скрепы, а помощь ближнему есть не что иное, как дна из таковых, что русский культурный код подразумевает бережное отношение к людям с ограниченными возможностями. Ивану бы понравилось это выступление, так как каждое слово словно штекер аккуратно подходило к соответствующему гнезду в голове его брата-близнеца, но на Федора речь особого впечатления не произвела.

Странным казалось то, что, несмотря на такой высокий уровень приглашенных, не было ни одной камеры, ни одного тележурналиста или фотографа. Может, это одно из тех событий, о котором рассказывают post factum, не привлекая лишних глаз? Всегда можно сказать лишнее, а пресс-служба аккуратно все подправит и разошлет в новостные агентства. Правильные слова формируют правильные потоки новостей, а потоки новостей – потоки мыслей.

Минут через пять вышел здоровый лысый мужчина в черном пиджаке, белой рубашке и черном галстуке без узора. Он хотел было встать на место Федора, но, сделав первый шаг, передумал, и отошел немного подальше – к стене напротив выхода из кабинета. Должно быть охрана. Значит, Столетов сразу же после речи покинет университет.

Так и оказалось. Лишь только речь, доносившаяся с круглого стола, стихла, послышались аплодисменты, и следом за ними дверь распахнулась, и из помещения вышли Столетов с несколькими ассистентами, а затем охрана и женщина, которая записывала все подряд в блокнот. Не успел тот повернуть к лестнице, Федор помахал ему рукой, привлекая внимание.

– Александр Григорьевич, – крикнул он до того, как его заслонил охранник, что вышел из аудитории первым. – Я хотел бы с вами поговорить!

Столетов махнул рукой, приглашая идти за ним следом. Тут же к советнику подбежала женщина и подсунула ему вырванную из блокнота бумажку с какой-то короткой справкой.