Чак Паланик - Незримые твари Страница 27

- Припадок? - спрашивает Паркер.

Эллис поясняет:

- Иногда наша мисс Элекзендер забывает, что я жду, и не дает мне лекарства.

- У тебя бывают припадки? - спрашивает Паркер.

- Вот еще новости, - говорит Брэнди с улыбкой. - У тебя не будет припадка, - приказывает Брэнди моему новому названному брату. - Эллис, я запрещаю, чтобы у тебя был припадок.

* * *

Переключимся на нас, разбивших лагерь в гроте на дне моря.

- Вмажь меня.

Пол, на котором лежит Брэнди, - холодная плитка в виде рыб, подогнанных друг к другу: хвост одной рыбы между голов двух других, - так же, как иногда уложены сардины в банке, - по всему полу ванной комнаты.

Роняю таблетку валиума между губ в стиле "Незабудка".

- Я тебе никогда не рассказывала, как семья вышвырнула меня из дома? - спрашивает Брэнди после легкого голубого глотка, - Я хочу сказать, моя настоящая семья. Родная. Не рассказывала я тебе эту мерзкую историйку?

Опускаю голову, глядя вниз между коленей на голову первой королевы, покоящуюся меж моих ног.

- Пару дней у меня болело горло, и я не ходила в школу, все такое, - рассказывает Брэнди. Зовет:

- Мисс Эрден? Алле?

Смотрю на нее сверху. Как легко представить ее мертвой.

- Мисс Эрден, будь добра, - просит. - Вмажь меня.

Роняю еще таблетку валиума.

Брэнди сглатывает.

- Несколько дней я почти не могла глотать, - продолжает она. - Так болело горло. Еле могла говорить. Мои предки, естественно, решили, что это ангина.

Голова Брэнди почти точно под моей, когда я смотрю сверху. Только лицо у Брэнди вверх тормашками. Мои глаза глядят точно в темные глубины ее рта в стиле "Незабудка", влажно-темные, спускающиеся к ее механизмам и органам, ко всему, что скрыто за сценическим оформлением. Кулуары Брэнди Элекзендер. Вверх ногами она может показаться абсолютно незнакомой.

А Эллис был прав: людей просят рассказать о себе только тогда, когда хотят поговорить о себе самих.

- Анализы, - продолжает Брэнди. - Мазок, который делали на предмет ангины, вернулся с положительной реакцией на трипак. Ну, помнишь, третья сестра Рея. Гонорея, - поясняет она. - Маленький микробик-гонококк. Мне шестнадцать - а у меня трипак. С этим мои предки нормально смириться не могли.

Верно. Верно, не могли.

- Они отморозились.

Они вышвырнули его из дома.

- Они орали, как это нездорово.

А потом вышвырнули его.

- Думаю, "нездорово", они имели в виду - быть голубым, - говорит.

А потом вышвырнули его.

- Мисс Скоушиа? - зовет она. - Вмажь меня.

И я вмазываю ее.

- А потом они вышвырнули меня из чертова дома.

Переключимся на мистера Паркера, зовущего из-за двери ванной:

- Мисс Элекзендер? Это я, мисс Элекзендер. Мисс Скоушиа, вы здесь?

Брэнди пытается сесть, опираясь на локоть.

- Там Эллис, - говорит сквозь дверь мистер Паркер. - Кажется, вам лучше спуститься. Мисс Скоушиа, у вашего брата приступ, или что-то такое.

Лекарства и косметика разбросаны по всем аквамариновым полкам, а Брэнди корячится полуголая на полу, среди россыпи пилюль, таблеток и капсул.

- Это ее названный брат, - отзывается Брэнди.

Дверная ручка скрипит.

- Вам придется мне помочь, - говорит Паркер.

- Стоять, мистер Паркер! - кричит Брэнди, и ручка двери больше не поворачивается, - Успокойтесь. Не надо сюда входить, - командует Брэнди. - Вам нужно сделать следующее, - говоря это, Брэнди смотрит на меня. - Вам нужно прижать Эллиса к полу, чтобы он не поранился. Я спущусь через минутку.

Брэнди улыбается, глядя на меня, выгибая дугой губы "Незабудка".

- Паркер? - зовет она. - Вы слушаете?

- Пожалуйста, быстрее, - долетает сквозь дверь.

- После того, как прижмете Эллиса к полу, - рассказывает Брэнди. - Воткните что-нибудь ему между зубов. Бумажник у вас есть?

Минута молчания.

- Он из кожи угря, мисс Элекзендер.

- Можете им гордиться, - отвечает Брэнди. - Так вот, вы всунете бумажник ему между зубов, чтобы рот был открыт. Сядьте ему на грудь, если нужно, - эта Брэнди просто ухмыляющееся исчадье ада у моих ног.

Сквозь дверь слышен доносящийся снизу звон чего-то бьющегося, из подлинного свинцового хрусталя.

- Быстрее, - кричит Паркер. - Он бьет вещи!

Брэнди облизывает губы.

- После того, как раскроете ему рот, Паркер, влезьте внутрь и ухватите его за язык. Если этого не сделать, то он подавится, а вы останетесь сидеть на трупе.

Тишина.

- Вы слышите меня? - спрашивает Брэнди.

- Ухватить его за язык?

Вдалеке бьется еще что-то дорогое и подлинное.

- Мистер Паркер, мой дорогой, надеюсь, у вас все под описью, - говорит принцесса Элекзендер, краснея и раздуваясь лицом, давясь от смеха.

- Да, - подтверждает она. - Ухватите Эллиса за язык. Прижмите его к полу, держите его рот открытым, и вытащите язык насколько сможете, пока я спущусь помочь вам.

Ручка двери поворачивается.

Мои вуали на краю большой ванны, и мне до них не дотянуться.

Дверь открывается достаточно широко, чтобы ткнуться в высокий каблук ноги Брэнди, раскоряченной и хихикающей на полу, наполовину набитой валиумом, полуголой, среди разбросанных лекарств. Достаточно широко, чтобы я могла увидеть лицо Паркера с одной сросшейся бровью, и достаточно широко, чтобы это лицо смогло рассмотреть меня, сидящую на унитазе.

Брэнди орет:

- Я оказываю медпомощь мисс Эрден Скоушиа!

Получив выбор между тем, чтобы хвататься за чужой язык, и тем, чтобы созерцать чудовище, развалившееся на гигантской ракушке, лицо удаляется и захлопывает за собой дверь.

Шаги футбольного стипендиата топают вдаль по коридору.

Потом грохочут по ступенькам.

Шаги Паркера, здоровенного громилы во всей красе, тяжело пересекают фойе в сторону гостиной.

Вопль Эллиса, настоящий, внезапный и далекий, доносится с нижнего этажа сквозь пол. И вдруг смолкает.

- Так, - говорит Брэнди. - На чем мы там?..

Она снова укладывается, пристроив голову меж моих ног.

- Ты еще не думала насчет пластической операции? - спрашивает Брэнди. Потом просит:

- Вмажь меня.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Сидя за столом с пьяницей, нетрудно заметить, как он наполняет тебе стакан, чтобы осушить свой. Пока с ним пьешь ты - все в порядке. Двое - уже компания. Пить - это здорово. Была бы бутылка; даже если у тебя стакан не пуст - пьяница немного плеснет тебе, прежде чем наполнить свой.

Это щедрость только с виду.

Эта Брэнди Элекзендер вечно донимает меня пластическими операциями. Почему бы мне, ну, не посмотреть, что там да как. С силиконовой грудью, с лип-отсасы-онными бедрами, эти во всей красе песочные часы Кэтти-Кати 46-16-26, заготовка сказочной мадонны, моя добрая фея, эта пигмалионша во всей красе, мой восставший из мертвых братец, - Брэнди Элекзендер всегда очень многое вкладывала в пластическую хирургию.

И наоборот.

Ванные речи.

Брэнди по-прежнему лежит, развалясь на холодной плитке пола, высоко на вершине Кэпитол-Хилл в Сиэтле. Весь вечер здесь только я и Брэнди. Я сижу на открытом конце огромной керамической ракушки, привинченной к стене. Пытаюсь убить ее своими вонючими полумерами. Золотисто-рыжая шапка волос Брэнди на полу между моих ног. Вокруг ванны по всем аквамариновым полкам разбросаны тюбики помады и пилюли демерола, баночки румян и таблетки "Перкоцет-5", коробочки "Темносиних Грез" и капсулы нембутала соды.

Моя рука; я держу пригоршню валиума так долго, что моя рука уже окрасилась в голубой цвет от Тиффани. Весь вечер здесь только мы с Брэнди, и солнце спускается ниже, сужая угол лучей, падающих сквозь большие обрамленные медью окна-иллюминаторы.

- Талия у меня, - начинает Брэнди. Рот в стиле "Незабудка" выглядит чуточку слишком синеватым, голубого цвета от Тиффани, я бы сказала. Передозированный нежно-голубой. - Софонда сказала, что мне нужна талия в шестнадцать дюймов, - рассказывает Брэнди. - Я говорю: "Мисс Софонда, у меня широкая кость. Во мне шесть футов росту. Не выйдет у меня ужаться в талии до шестнадцати дюймов".

Сидя на ракушке, слушаю только вполуха.

- А Софонда, - продолжает Брэнди. - Софонда говорит - выйдет, и я должна ей верить. Когда проснусь в палате, у меня будет талия в шестнадцать дюймов.

О том, что я слышала эту историю в дюжине других ванных комнат, речи нет. Еще один пузырек снят с полки, это капсулы "Билакс", - заглядываю в "Настольный медицинский справочник".

Капсулы "Билакс". Кишечное слабительное.

Быть может, стоит уронить несколько штучек в этот неутомимый ротик у моих ног?

Переключимся на то, как Манус смотрел на меня во время съемок этого рекламного марафона. Как мы были красивы. Я с лицом. Он не набит эстрогеновыми добавками.

Я думала, у нас были настоящие любовные отношения, правда думала. Я очень многое вкладывала в любовь, но все это было просто долгая-предолгая сексуальная фигня, которая могла закончиться в любой момент, потому что оно ведь и затевалось для того, чтобы кончить. Манус закрывал глаза, качал головой эдак из стороны в сторону, и сглатывал.