Памела Джонсон - Особый дар Страница 27

На самом деле конфорок у него было две. Он приготовил обыкновенную поджарку, а Мейзи сказал, чтобы занялась салатом, если ей так хочется. Они мирно и дружно ужинали, пока она снова не заговорила о Рите.

— Каждому видно, что она страдает. Так неужели всем наплевать?

— Вовсе она не страдает, живет себе припеваючи — конечно, на свой лад.

— Ну, ты-то, ясное дело, будешь держать сторону мужчины.

— Пожалуй, я лучше понимаю мужчин, только и всего.

— А вот девушек ты, безусловно, не понимаешь.

— Да, именно это я и хотел сказать.

Похоже, что она взбунтовалась. С ее стороны просто нелепо отождествлять себя с Ритой, но, видимо, дело обстоит именно так. В тот вечер между ними ничего не было, но отнюдь не из-за квартирной хозяйки, которая не то чтобы поощряла визиты девушек к жильцам, а просто совершенно не интересовалась тем, что у них творится, — лишь бы исправно платили. После ужина Мейзи настояла на том, чтобы вымыть тарелки, а потом он подвел ее к окну и они стали глядеть вниз, на уличные фонари, лимонно-желтые в наплывающем тумане.

— Лучше тебе поехать прямо сейчас, — сказал он. — Туман густеет, и хоть у меня был случай убедиться, что ты можешь взять приз в Брендс-Хетче[27], не хотелось бы, чтобы ты продиралась во мраке сквозь эту пелену.

— Постарайся понять меня, — сказала она.

— Малыш, о чем, собственно, речь? — удивился он, хотя прекрасно знал о чем и вовсе не жаждал услышать ответ. — Ведь мы счастливы, верно?

— Все это так непрочно, — сказала Мейзи, и плечи ее вздрогнули у него под рукой.

Это же смешно, возразил он. Они очень молоды. Ему всего двадцать один. Им обоим еще нужно стать на ноги. Так он впервые, пусть косвенно, упомянул о женитьбе. — Брось, детка, не куксись. Ты всегда такая веселая, и я это в тебе очень ценю.

— Совсем не всегда я веселая. Говорила же я, ты меня не знаешь.

— Такая, какой я тебя знаю, ты мне очень нравишься.

Она расплакалась, но сразу же взяла себя в руки, вытерла глаза и улыбнулась своей сияющей улыбкой. Они поговорили еще немного о разных разностях, а потом она уехала, ни единым словом не возразив против того, что он выпроводил ее раньше обычного.

Когда Мейзи уехала, Тоби написал короткое письмо Клэр: он охотно приедет в Глемсфорд как-нибудь в субботу, а то по воскресеньям в поездах полно.

И все-таки прошло два дня, прежде чем он собрался с духом и опустил письмо.

15

На станции его встретила не Клэр, а ее мать, сложением напоминающая Аманду, но в отличие от нее белокурая, даже можно сказать белесая. Она устремилась к нему с криком:

— Вы Тоби Робертс, я знаю! Больше здесь никого нет, значит, это вы, верно?

И леди Ллэнгейн увлекла его в большой сверкающий автомобиль.

День был холодный, дождливый и ветреный, и все сулило, что дождь будет обложным.

— Клэр сегодня за повариху. На уикенд мы остаемся без прислуги, но она вообще любит готовить. С мужем вы, конечно, тоже увидитесь. Сейчас он играет в гольф, но к ленчу вернется.

Дом в Глемсфорде оказался именно такой, как представлял себе Тоби, — деревянно-кирпичный: коричневые бревна и желтая штукатурка; большой и какой-то нескладный, он кренился набок, словно от сильного ветра. Стоял он довольно близко к дороге, но, как пояснила леди Ллэнгейн, за домом у них большой сад.

— Идрис говорит, невредно бы нам иметь побольше земли. Не знаю, по-моему, с землей только лишние хлопоты, разве что сдавать ее в аренду под пастбища.

Она ввела его в огромный холл с широкой лестницей посередине; в очаге и в самом деле пылали большущие поленья — день был холодный.

— Снимайте пальто, кладите его куда хотите и выпейте с дороги. Клэр! — крикнула она.

Откуда-то из глубины дома вышла рослая девушка, сильно раскрасневшаяся от жара плиты, и крепко, по-мужски, стиснула Тоби руку.

— Все-таки я вас наконец заполучила, — сказала она, — да и пора бы вроде. Я уж думала, мне так и не удастся завлечь вас.

Да, она и в самом деле красива — на свой лад, хотя стиль Мейзи ему нравился больше. И Тоби стал оправдываться: он затянул с визитом, потому что переезжал на другую квартиру, потому что усиленно занимался — надо было подготовиться к работе с профессором Тиллером.

— Садитесь, — сказала леди Ллэнгейн. — Я бы посоветовала выпить перед ленчем водки, но вообще пейте, что хотите.

И Тоби согласился на водку, до этого он никогда ее не пробовал.

— Ее пьют залпом или потягивают понемножку?

— Ну конечно, пейте понемножку, если вам так больше нравится. Вовсе незачем брать пример с русских. Ни в чем.

— Это у тебя предубеждение, — возразила Клэр. — Россия прекрасная страна, что бы там о ней ни говорили. В прошлом году я побывала в Ленинграде, — добавила она, обращаясь к Тоби. — Ходить с большой группой довольно скучно, но если удрать, интуристовские гиды сердятся — они отвечают за то, чтобы каждый вовремя садился в свой автобус. И все-таки можно улизнуть на часок и побродить в одиночестве — таких насмотришься чудес! Поухаживай за ним, мамочка, а я посмотрю, как там у меня дичь. Куропатки, — пояснила она. — Надеюсь, вы их любите. Обожаю жарить их и возиться с гарниром.

Леди Ллэнгейн блаженно вытянула ноги поближе к огню; за четверть часа она успела трижды налить себе водки, и Тоби был удивлен (и несколько шокирован) тем, что она напивается.

— После Хэддисдона вам покажется у нас тихо, — сказала она. — У Аманды всегда такая толпа, что у меня голова идет кругом. Мы с Идрисом предпочитаем, чтобы гости приезжали поодиночке или по двое — тогда можно как следует пообщаться. А вообще-то она душечка, и Мейзи тоже.

Тоби охотно согласился.

— Странно, — продолжала она, — но меня никогда не пленяло амплуа хозяйки салона. Совершенно не запоминаю новые имена и лица. Человек у меня пообедает, а через неделю мне зачастую просто трудно сообразить, кто это такой.

С некоторой развязностью, которая, видимо, пришлась ей по вкусу, Тоби объявил:

— В таком случае вглядитесь в меня хорошенько. У меня есть особые приметы.

— Если вы имеете в виду шрам после удаления аппендикса, то мне от этого проку мало.

— Нет, это нечто доступное визуальному наблюдению.

Но она, по-видимому, не знала, что такое «визуальный», и переменила тему.

— Я сижу здесь круглый год, хотя Идрис то и дело уезжает в Лондон. Бог свидетель, дел у меня хватает. А если вдруг нападет хандра, отправлюсь за покупками в Бери. Знаете, он обожает палату лордов. Право, не знаю, и откуда только у него берется терпение — часами слушать, что они там бубнят. Впрочем, мужчины в этом отношении, наверно, куда терпеливее женщин.

Тут вошел Ллэнгейн. Он швырнул клюшки на пол, поздоровался с Тоби и сказал:

— Господи, что за холодина. Ну, как там ваша милая матушка?

Тоби с возмущением подумал, что таким вот небрежным тоном он мог бы справиться у прислуги о здоровье ее мамаши. Такое всегда вызывало в нем горячее желание стать на защиту матери; впрочем, он был достаточно умен, чтобы понимать — в защите она не нуждается. Если он умеет ограждать свою жизнь от постороннего вмешательства, то и она тоже.

— Прекрасно, сэр, благодарю вас.

— Поразительный талант. Это даже я понимаю. Ну, расскажите мне про себя. Как ваши дела?

Тоби рассказал ему вкратце о событиях последних месяцев.

— А теперь позвольте мне дать вам один совет, потому что это как раз по моей части. — Леди Ллэнгейн поднялась и в четвертый раз налила себе водки. Потом, не спросив Тоби, налила и ему — во второй раз. — Если вы живете отдельно от родителей, то не уподобляйтесь большинству молодых людей и не морите себя голодом. Наладить питание, простое и хорошее, очень легко, надо только позаботиться об этом. Хозяйка дает вам завтрак?

Тоби ответил, что на это у хозяйки милосердия хватает, впрочем, приносит она только чай и кусочек поджаренного хлеба, но ничего другого ему и не надо — по утрам он всегда сонный и есть не хочет.

— А, стало быть, вы ночная птица, — сказала леди Ллэнгейн. — Вот и я тоже. Ни в одном окне во всей этой деревушке свет не гаснет так поздно, как в моем.

— Когда я здесь, Мойра, ты гасишь свет довольно рано, — возразил лорд Ллэнгейн.

— Это потому, что ты не выносишь, когда я читаю в постели, а раз уж ты храпишь вовсю, приходится и мне ложиться.

Ллэнгейн снова переключился на Тоби. Как он намерен распорядиться своей жизнью? Хочет стать профессиональным историком? Ученым?

Тоби ответил, что рока еще сам не знает. Надо посмотреть, как пойдут дела. Но у него такое чувство, что жизнь ученого не для него: чересчур она утомительна и монотонна, а ему хотелось бы побольше узнать о том, как устроен мир.

— Когда-нибудь подумывали о том, чтобы заняться коммерцией?

— Думал, — ответил Тоби, — но просто не знаю, с чего люди начинают.