Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган Страница 27

Васко с суровым, серьезным лицом слушал речи, и сердце его билось, полное патриотизма и гордости Потом он шел рядом с Жеронимо вслед за губернатором, полковником и начальником порта по наводненной народом Соборной площади. В соборе служил молебен сам архиепископ. Вечером на прием Васко надел синюю форму, еще более пышную и великолепную, хотя в ней было жарко, как в аду. Во всем зале не найти было человека, выглядевшего эффектнее и элегантнее! А какая достойная и благородная осанка!

К Васко подошел Жорж.

— Ты отлично выглядишь, сам Васко да Гама позавидовал бы тебе. Во всей этой роскоши не хватает только одного.

— Чего? — встревожился Васко.

— Ордена, дружище. Красивого ордена.

— Я же не военный и не политический деятель, откуда мне его взять?

— Достанем… Достанем… Придется, правда, немного заплатить… Но дело того стоит.

Переговоры с португальским консулом — хозяином кондитерской на Муниципальной площади — взял на себя Жеронимо. Консулу дали почувствовать, что правительство заинтересовано в награждении капитана Васко Москозо де Араган.

— Уж не тот ли это Араганзиньо из фирмы «Москозо и К°» старого Жозе Москозо, что на Ладейре-да-Монтанья?

— Именно тот, сеньор. Но теперь он капитан торгового флота.

— Я не знал, что он плавает…

— Не плавает, но прошел испытания, которые требуются по закону.

— Я прекрасно знал его деда, добропорядочный португалец, хороший человек. Но за что его королевское величество может наградить внука, не понимаю.

Жеронимо стряхнул пепел с сигары и цинично прищурил глаз:

— За выдающиеся морские подвиги…

— Морские? Не знаю… Если он никогда не плавал…

— Слушайте, сеньор Фернандес, он хорошо заплатит, пусть его нищее королевское величество наградит нашего милого Араганзиньо орденом, за что и получит несколько добрых конто. А если нет другого предлога, то вспомните, ведь Арагана зовут Васко, он капитан и внук португальца, может быть, он родня адмиралу Васко да Гама… Какого черта вы упрямитесь?

Придумайте сами основания и устройте награждение, да поскорее…

Слава капитана Васко Москозо де Араган окончательно упрочилась, когда через несколько месяцев в возмещение за уплаченные вперед пять конто его величество Дон Карлос I, король Португалии и Алгарви, пожаловал ему «за значительный вклад в дело открытия новых морских путей» звание кавалера ордена Христа, учрежденного семьсот лет тому назад, еще во времена крестовых походов. Медаль с цепью, есть на что посмотреть! Церемония вручения была простой и скромной, тем не менее газеты сообщили об этом событии, а затем оно было отпраздновано по-королевски — с черешней и португальским вином, как и полагается по протоколу.

Васко Москозо де Араган, капитан дальнего плавания, в форме, с орденом, больше не вешал носа, и начальник порта совершенно успокоился. Радость Васко была полной, беспредельной, по улицам древнего города Баия, наверно, никогда не ходил человек счастливее его!

Значительную часть своего времени он теперь проводил в лавках старьевщиков (впрочем, их было всего две в городе) в поисках мореходных приборов и судовых инструментов.

Он платил за них любую цену. Так было положено начало коллекции морских карт, гравюр с изображением кораблей, а также секстантов, буссолей, старинных часов. Капитан Жорж привез ему в подарок из Рио несколько навигационных приборов.

Морской музей Васко сильно обогатился, когда у берегов Баии, недалеко от города, потерпело кораблекрушение английское судно. Вещи с корабля были распроданы с аукциона, и основным покупателем оказался капитан Васко Москозо де Араган. Он купил штурвал, сильный бинокль, хронометры, компасы, анемометры, гигрометры, бортовой хронограф, веревочную лестницу и к тому же два ящика виски — угощать приятелей.

С годами его пристрастие к покупке мореходных инструментов ничуть не ослабло, много лет спустя он приобрел у одного немца, авантюриста, остановившегося в городе проездом, телескоп. Немец пытался, установив телескоп на городской площади, брать по мильрейсу со всякого, кто проявит к нему интерес и пожелает рассмотреть поближе небо, луну и звезды. Затея провалилась, и немцу нечем было оплатить счет в гостинице, в результате чего телескоп перекочевал в дом на улице Баррис, откуда, впрочем, капитан собирался теперь переехать.

Любимой вещью Васко из его все растущей коллекции была полуметровая модель корабля, до мельчайших деталей воспроизводившая пассажирское судно «Бенедикт». Модель подарил капитану Жеронимо в день рождения. Журналист обнаружил ее в подвале дворца, в покрытом пылью ящике, среди хлама. Васко был в восторге, он не находил слов, чтобы выразить свою благодарность.

Из разговоров с Джованни он узнал, что моряки, и в особенности капитаны, имеют обыкновение курить трубку. Капитан, не курящий трубку, не капитан, таково было твердое убеждение старого негра. На следующий день после разговора с Джованни Васко, к вящему изумлению всей компании, появился с английской трубкой во рту. Курить ее оказалось чертовски трудно: она все время гасла. Со временем он все же научился и накупил множество трубок разной формы, из самых различных материалов — деревянных, фарфоровых, пенковых.

Иногда после обеда Васко заходил в управление порта навестить капитана Жоржа Диаса Надро. При этом он надевал будничную форму и фуражку, в зубах неизменно торчала трубка. Из окна управления порта он глядел на море, наблюдая, как причаливают суда.

В один прекрасный день в баре, где он ожидал полковника, его представили некоему сеньору из Пилана-Аркадо. Они разговорились, провинциал был в восторге от своего нового столичного знакомца.

— Значит, вы, сеньор, капитан судна?.. Но, надеюсь, настоящего судна, а не этих речных посудин, которые то и дело садятся на мель… Вы, должно быть, много чего могли бы порассказать. Скажите, например, вы бывали в Китае или в Японии?

Капитан чистыми глазами посмотрел в лицо загорелого жителя Пилана-Аркадо.

— В Китае, в Японии? Да, сеньор, много раз…

Я хорошо знаю эти места…

— Тогда скажите мне одну вещь, которую я очень хочу знать, — он наклонился через стол, сгорая от любопытства. — Правда ли, что у тамошних женщин совсем нет волос? Мне так рассказывали…

— Ерунда. Над вами кто-то посмеялся. Ничего подобного. Женщины там такие же, как и везде, разве что стройнее, прелесть просто…

— Правда? Ну, а какие же они все-таки? Вы со многими имели дело?

— Однажды в Шанхае я шел по улице без всякой цели… Вдруг в извилистом переулке я столкнулся с плачущей китаянкой. Ее звали Лиу…

Глаза невежественного провинциала загорелись: вслед за изящной, словно выточенной из слоновой кости, китаянкой Лиу, с блестящими, как лак, черными волосами, капитан Васко Москозо де Араган погрузился в тайны Шанхая, в головокружительные тайны курильщиков опиума.

Вечер спускался на Соборную площадь, кровавые отблески заката горели на черных камнях старой церкви. Взяв Лиу за руку, Васко начал свое путешествие.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

О том, как идет время, происходят перемены в правительстве и в фирме, о мошенничестве и о человеке, который не вешал носа

Капитан Васко Москозо де Араган сдержал свое слово: Жорж Диас Надро никогда больше не видел, чтоб он вешал нос. Он имел теперь звание, и он был счастлив, никакие неприятности, никакие трудности не могли больше затуманить его сияющих глаз, смыть с его лица выражение радости, плещущей через край.

Иногда, правда, он раздражался или грустил, но всего лишь на минуту и вскоре вновь возвращался к своему естественному состоянию — к счастью.

Теперь ничто не могло его огорчить, никакие невзгоды его не страшили.

Между тем неприятностей и печальных происшествий было вполне достаточно. Но ведь капитан, который командует судном, капитан дальнего плавания, дни и ночи качаясь на волнах, привыкает к коварному непостоянству моря, мужает, закаляется и способен любые разочарования и огорчения встречать с улыбкой на устах.

Самой большой и первой по счету бедой был перевод Жоржа Диаса Надро: он получил повышение — его назначили командиром миноносца. Как представить себе ночи в пансионах, всю их веселую компанию, их подружек, их увлечения без белокурого моряка с небесно-голубыми глазами, всегда ухаживающего за какой-нибудь негритянкой или мулаткой, без его остроумных выдумок, шуток и насмешек? Когда новость распространилась среди веселых женщин и ночных гуляк, их охватило уныние, стоны и вздохи слышались со всех сторон. Стали готовить прощальный вечер, достойный Жоржа.

— Выше голову, капитан, — сказал Жорж на вечере хмурому, молчаливому Васко. — Моряк не склоняется перед несчастьем.

На следующий день все пошли проводить Жоржа на пакетбот, который отправлялся в Рио, и тут впервые увидели его жену Грасинью — в глубоком трауре, иссушенное лицо закрыто черной вуалью, губы плотно сжаты. Их представили, и Грасинья чуть коснулась руки Васко кончиками ледяных пальцев. И тут Васко понял, что слова, сказанные ему накануне бывшим начальником порта, имели глубокий смысл. «Моряк не склоняется перед несчастьем». Эти слова приобрели внезапно совершенно прямое значение: Жорж не склонился перед несчастьем, не сдался.