Римма Глебова - Мистические истории Страница 27

Но женщина ничего не говорила. Она открыла своим ключом дверь и вошла первой, не оглядываясь. Арнольд шагнул за ней в прихожую и увидел себя в большом настенном зеркале. Осунувшееся лицо с заметными мешочками в подглазьях, седые виски… Ну да, ну да, он снова прожил свою жизнь, но теперь несколько по-иному… Надо только всё вспомнить поподробнее.

Женшина стояла в дверях комнаты и с усмешкой смотрела на него.

– Ну, проходи, что ты там застрял? Нолик, у нас не так уж много времени! Через

два часа я должна быть дома, мой муж вернется! И начнет ныть – Тинуля, когда будет готов ужин? – она зло рассмеялась.

Арнольд рухнул на кресло в углу прихожей и закрыл руками лицо.

Значит, это Тина. Он все-таки получил ее. Он сделал что-то в прошлом, но теперь не помнит – что. Но сейчас это неважно. Он потом, наверное, всё вспомнит. Главное, что он получил Тину. Но не так же он хотел ее получить…

– Послушай… – глухо сказал он. – Как зовут твоего мужа?

– Вот новости! Ты что, не выспался сегодня?.. Тогда напоминаю: мой муж, известный тебе Леонид Аркадьевич, твой приятель, и опять же известный всем как писатель детективных романов, скоро явится домой вволю пожрать и… Кажется, Нолик, ты не в настроении, поэтому я лучше уйду! Да, не забудь, ты мне что-то обещал ко дню рождения! Целую авансом! Пока!

Она прошелестела мимо него шелковой юбкой, снова овеяв знакомым запахом. Дверь захлопнулась с громким стуком.

Арнольд смотрел на закрытую дверь. Смысла ни в чем не было. Что бы он ни сделал ТАМ, все оказалось напрасным. Эту женщину он точно не любил. И вспоминать, что он сделал, он даже не желает. Он вообще не желает ничего.

Арнольд прошел в комнату, отпер дальний ящичек и достал фотографию. Долго смотрел, потом засунул руку подальше и нащупал холодную гладкую рукоятку. Снова посмотрел на фото. На круглое веселое личико наплыло другое лицо… бледное, увядшее, с неулыбающимся ртом. Оно было ему еще дороже того, полудетского лица… Но он не хотел, чтобы она стала такой . Как и не хотел, чтобы она стала той дорогой шлюхой, что вышла за дверь.

Арнольд оттолкнул рукоятку. Нет. Не сейчас… Этот шаг всегда в его руках.

Арнольд запер ящичек. Он знает, что ему делать, и что отдать взамен. Потому что просто так Первый не отдаст. Небось, мечтает о единоличной Нобелевской премии.

Через двадцать минут быстрой езды он вошел в лабораторию. Кивком позвал Первого заместителя в свой кабинет.

Они говорили не менее часа. Первый иногда что-то переспрашивал и, получив ответ, согласно кивал. Такого сотрудники давно не видели и с любопытством поглядывали на стеклянную дверь.

Первый встал, вышел в лабораторию, отпер свой персональный шкаф, достал маленькую серую коробочку и отнес в кабинет. Написал что-то на бумажке и отдал вместе с коробочкой Арнольду. Они пожали друг другу руки – это было невидано…

Арнольду снова пришлось пройти тот же процесс подготовки – это не заняло много времени.

* * *

– Я давно тебя не видела, – задумчиво сказала Тина.

– Я на практике, приехал повидать родителей, и снова уезжаю.

– Ты знаешь, Нолик… я выхожу замуж…

– Поздравляю.

Да, она выйдет за Витьку замуж. А Нолик, вернувшись с практики, узнает об этом, и больше не захочет ее видеть. Отрежет ее от себя навсегда. Они никогда больше не встретятся, до того самого случая, который вдруг столкнет их через много лет. Так было и так опять будет . Только та встреча уже под большим вопросом…

– Возьми. – Арнольд протянул ей маленькую серую коробочку и бумажку.

– Что это? Подарок? – улыбнулась Тина.

– Это лекарство. Очень сильное. – Он стал говорить быстро и настойчиво. – Ты сама знаешь, что у Витьки есть большая проблема. Когда увидишь, что совсем плохо, ты почувствуешь это… будешь давать лекарство вот по этой схеме, как написано. Это средство уникальное, его пока нигде в мире нет. Ты спасешь его… и себя. Ты должна мне поверить, ты должна это сделать!

– Ты всегда всё преувеличиваешь, – неохотно проговорила Тина. – Витька вовсе не так уж…

– Возьми, Тина, – прервал ее Арнольд. Он сам открыл ее сумочку и положил туда коробочку с бумажкой. – Только сделай это. – Он заглянул в недовольные малахитовые глаза. – А теперь извини, я спешу. У меня мало времени… Прощай.

– Почему прощай? – удивилась Тина.

– Так… Я люблю тебя. – Последние слова он сказал тихо, уходя от нее быстрыми шагами. ВРЕМЕНИ почти не оставалось. Да оно ему уже было и не нужно. Он успел. Они с Первым обо всем договорились. Первый сказал: «При таком раскладе, личном, так сказать, извини, больше ВРЕМЕНИ дать не могу. Оно нам нужно самим для исследований». Он не попрощался с сотрудниками. Первый им все скажет. Теперь он будет Главным. У него даже глаза засверкали. Что ему теперь эта коробочка? Отдал и глазом не моргнул. У него идей полная голова, на Нобелевскую хватит. Наконец он будет делать всё сам, и делать, что он хочет. А Нолик найдет себе другое занятие, у Нолика тоже голова не пустая.

* * *

Слева сильно щемило. Арнольд потер рукой грудь. Возле обшарпаного двухэтажного дома он остановил машину и вышел. У подъезда на покосившейся лавочке одиноко сидела старушка. На макушке смешно торчал тощий узелок седеньких волосиков. Она выжидательно глядела на Арнольда маленькими блеклыми глазками.

– Здравствуйте… Я ищу одну женщину… Её зовут Тина. В вашем доме нет такой?..

– Какой-такой? – сварливо ответила старушка. – Не знаю никакой Тины! Не живет! –отрезала она, но продолжала с любопытством смотреть на Арнольда.

Арнольд сел рядом, вынул из кармана большую шоколадку в яркой обертке и протянул сердитой бабуле.

– Да я и не укушу, зубы уж слабые, – сказала бабуля смягчившимся голосом, – внучку внучку разве отдам… Дак какая она из себя, твоя зазноба?

– Такая… красивая… Глаза зеленые!

– Нет, не знаю такой. Тут, милок, одни старики остались… Да и нам всем скоро новые квартиры обещали, во-он, в тех домах, возле школы. Дома новые, и школа новая. Обещали! Виталий Павлович – директор школы, – пояснила она, – у него мой внучек учится, сказал, что непременно дадут! А он всё знает!

– Виталий Павлович?.. А… скажите, бабушка, вы не знаете, как зовут его жену?

– Жену? Видала ее разок с директором – красавица! А как зовут, не знаю. А сынков директорских знаю. Их все тут знают, уважительные они, всегда сумку до подъезда поднесут, а то и до квартиры дотащат. Путаю я их – близняшки они. Уж выросли, и подались куда-то… странничать.

– Странствовать?

– Ну! Мода такая пошла, мир глядеть. А чего его глядеть, он везде, чай, одинаков. Или нет? – старушка уставилась живыми глазками на Арнольда и явно ждала разъяснений по поводу мира.

Арнольд молчал. Он смотрел в сторону высоких домов.

– А где живет директор?

– Да там и живет, в новых домах. Только я не знаю, в котором. Да ты езжай, поспрашивай, если надобность есть, чай, не пешком ходишь, не труд…

Арнольд раскланялся с бабулей и сел в машину. Снова потер грудь. Никогда в жизни там не болело. Никогда за всю жизнь так не волновался.

Большая синяя машина, сверкая на солнце стеклами, медленно въехала в просторный двор, обсаженный цветущими клумбами.

Водитель протянул руку к дверце, но не открыл ее, а наклонился вперед, лег грудью на руль.

Длинный, непрекращающийся гудок рвался в окна, в открытые двери подъездов, и все другие звуки во дворе смолкли.

Открывались окна, сбегались жильцы, заглядывали в закрытые стекла синей машины. Кто-то уже набирал номер «скорой» на мобильнике…

На третьем этаже отдернулась кружевная занавеска, и красивая рыжеволосая женщина выглянула в окно. Посмотрела вниз, на суету, на подъезжавшую белую машину с красными крестами, и ее лицо погрустнело. Она покачала головой и вздохнула. Кружевная занавеска задернулась.