София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено Страница 28

Со стороны отеля до Вадима донеслись звон тарелок и отрывистые выкрики на турецком. Повертев головой, он увидел, что на пляже уже появились с полотенцами и сумками первые отдыхающие, и тяжело поднялся с шезлонга. Он провел рукой по мятым, несвежим шортам, отбросил сигарету и медленно побрел к ресторану.

Завтракал Вадим редко, обычно его желудок просыпался лишь к обеду и тогда уже не засыпал до самого позднего вечера, требуя то сочного мяса, то соленых огурцов, то сложных салатов, заправленных майонезом. Но стоило ему разбавить кровь алкоголем, как его аппетит становился безудержным и круглосуточным, и никакие неприятности не могли его умерить.

Войдя в ресторан, он взял в руки большую, еще теплую после мойки тарелку и, переходя от подноса к подносу, собрал себе завтрак — яйца, сосиски, сыр, брынза, хлеб, свежие огурцы, помидоры, масло, оливки, пирожки с творогом, посыпанные кунжутными семечками. Он устроился за столом у входа и стал жадно поглощать свой завтрак, склоняясь низко над тарелкой и не пользуясь ножом. От еды его не отвлекали ни гул ресторана, усиливающий головную боль, ни сама боль, пульсирующая все требовательнее в висках. Поэтому и на звонок телефона, назойливо струящийся из заднего кармана, он отреагировал лишь тогда, когда женщина за соседним столом раздраженно воскликнула:

— Мужчина, у вас же телефон звонит!

Он достал телефон, с прищуром посмотрел на незнакомый номер и ответил на звонок строго:

— Слушаю!

Звонящим оказался Игорь, партнер по бизнесу.

— Наш друг все-таки попался, — без предисловий произнес Игорь. — Я бы тебе посоветовал сидеть пока там, где ты сидишь.

— Когда? — хрипло спросил Вадим.

— Вчера. Я сегодня улетаю. Разберемся потом, пусть уляжется.

— Да подожди! Не паникуй. У нас же все чисто.

— Все, Вадим. Я ничего обсуждать не буду. Подождем. Мне не звони, — отрывисто ответил Игорь, и в ухо Вадиму запульсировали короткие гудки.

Вадим медленно отнял телефон от уха и, положив его на стол, продолжил завтрак. Теперь он ел неторопливо, тщательно пережевывая пищу и запивая ее слабым, неароматным кофе из мелкой чашки. По сторонам он по-прежнему не смотрел.

Доев, Вадим встал с сытой неторопливостью и вышел под солнце, к бассейну. Постоял у его бортика, глядя на перебрасывающихся мячом худых мальчишек с острыми локтями и морщась от их визга и смеха. Солнце вдруг показалось Вадиму нестерпимым, он отступил в тень, к сложенному прямым углом шезлонгу, на который и опустился, хрустнув коленями. Вытащил из пачки последнюю сигарету и бросил скомканную пачку в глиняный горшок, заполненный до краев мелкими камешками. Закурил.

С первой затяжкой кольнуло сердце, со второй съежило лопатку и окатило тело холодным потом. Вадим удивленно посмотрел на сигарету, зажатую в левой руке, и захотел выбросить ее, дымящуюся ровными и красивыми кольцами, в горшок, но рука его не послушалась, повисла вялой тряпкой, как несвежее полотенце в ванной.

Шум вокруг и палящее солнце стали таять, в уши поползла вата. Она набилась душно в голову и сильно надавила на глаза. Испугавшись, Вадим вздохнул глубоко-глубоко, но выдохнуть уже не успел — боль дернула волной его тело, сжала горло и убила.

Шестилетний Виталик уцепился за поручни и, скользнув вверх, ловко выпрыгнул из бассейна за мячиком, подкатившимся к ногам толстого дядьки, неловко припавшего боком к спинке пляжного кресла. Виталик стремительно подхватил мяч, пока тот не закончил свой бег, и повернулся, чтобы закинуть его в бассейн. Выпрямляясь, он задел спиной ногу дядьки, и тот неожиданно повалился на бок тяжелым кулем.

— Мама! Тут дядя упал! — закричал Виталик, бросаясь на другую сторону бассейна. — Смотри!

Галина оторвалась от книги и посмотрела туда, куда показывал пальцем сын.

— Стой тут, Виталик, — строго наказала она и направилась к мужчине, лежащему боком на шезлонге с неестественно вывернутой рукой, под которой валялась на плитках дымящаяся сигарета.

Она наклонилась и, заметив мертвенную синеву его лица, тихонько позвала:

— Мужчина-а-а! У вас что-то болит?

Не получив ответа, Галина коснулась его ноги и сразу поняла, что мужчина мертв, хотя раньше ей никогда не приходилось сталкиваться с трупами.

— Мам, он пьяный, да? — закричал Виталик издалека.

— Да, сынок, пьяный. Пойдем на пляж. — Она повесила на плечико сына полотенце и вручила ему книгу и пакет. — Беги, место нам займи! Я сейчас.

Галина подошла к бару и сказала подошедшему к ней бармену:

— Там мужчина умер. Позовите кого-нибудь.

Бармен вопросительно вздернул брови.

— Dead man.[31] Там, — тихо сказала Галина, качнула головой в сторону тела у бассейна и пошла на пляж, не оглядываясь.

Выйдя из автобуса, остановившегося перед отелем, я сначала замечаю у входа полицейскую машину, а потом, у служебных ворот, машину Метина. Я уже готова запаниковать, решая, что полиция тут по нашу с Бебеком душу — ведь мы с ним нелегалы, — но тут ко мне подходит Ильхам.

— Быстров умер, — тихо говорит он и поворачивается к высыпавшим из автобуса туристам. — Добро пожаловать! Проходите на ресепшен, ваш багаж сейчас принесут.

Втроем мы быстро, быстрее, чем обычно, расселяем новую группу и, не дожидаясь возвращения недовольных туристов, скрываемся в офисе.

— Что случилось? — нетерпеливо спрашиваю я Ильхама.

— Сердце. Умер возле бассейна. Позавтракал, присел покурить и…

— Его уже увезли? А жена?

— Не знаю я, где его жена! — вдруг раздражается Ильхам. — Туристы уже достали! Всем надо знать что и как! Отдыхайте, блин!

— Dead show, — бормочет Бебек, перебирая бумаги на чужом столе.

— Что?

— Да это мы на курсах смеялись. Драгович рассказывала о том, что делать, если умер турист, а кто-то придумал: лишний турист — это go show, недостающий турист — no show, мертвый турист — dead show. Тогда мы смеялись, а сейчас как-то не очень смешно.

— Ну и что делать, если умер турист?

— Бумаги оформлять, гроб заказывать. А гроб должен быть в деревянном ящике, чтобы все было похоже на багаж.

— Это все офис делает. Нам ничего не надо, — устало говорит Ильхам, — только любопытным на вопросы отвечать.

— А у тебя уже было такое раньше? — спрашиваю я.

— Да, три года назад. Тогда проблемы со страховкой были — туристы пьяные, полезли вдвоем в один парашют на парасейлинге.[32] Но в этот раз, по-моему, все понятно.

— Ильхам-бей, — в дверь просовывается голова новой девочки с ресепшена, — Метин-бей спрашивает, где гиды. Сказать?

— Конечно, сказать! Это туристам говорить не обязательно, а начальнику нашему надо! — сердито восклицает Ильхам и добавляет на русском, покачивая головой: — В каком селе ее нашли?

Следом за девочкой с ресепшена появляется Метин. Он входит быстро, пожимает нам по очереди руки, заглядывает в глаза:

— Как дела? Все нормально?

— Ну-у-у, — тянет Ильхам. — Да, нормально.

— Понятно. Слушайте, этот турист… как его фамилия? Быстров? Он как? Пил много, как себя вел?

Ильхам с Бебеком поворачиваются в мою сторону, ожидая ответа от меня.

— Нет вроде. Не больше других, — пожимаю я плечами.

— Так, ну все ясно. Мы его послезавтра отправим, жену тоже. Хорошо, что он утром умер, половину бумаг сегодня успеем сделать.

Я опускаю взгляд на пол. Бедный Быстров. Метин тем временем задает следующий вопрос, раскрыв обтянутый кожей блокнот:

— Да, кто у вас тут кино про «Арейон» снимает? Как его фамилия, когда улетает?

— Лысенко. Десятого утренним рейсом, — тут же докладывает Ильхам. Он всегда все помнит.

— Дашь мне потом еще номер его паспорта… на всякий случай, — говорит Метин, записав фамилию, и захлопывает блокнот. — Завтра сдаете деньги, не забыли?

— А что они с этим Лысенко делать будут? — спрашивает Бебек, когда за Метином закрывается дверь.

Ильхам опирается спиной о косяк и устало трет лоб:

— Потрахают ему мозги на вылете, чтобы расхотелось лезть к «Арейону». Для профилактики. Хотя уверен, что суд он в любом случае не выиграет, до него и дело не дойдет. Ладно, я в лобби пошел.

О том, что умер ее муж, Оксане сообщил гид. Он позвонил в номер около восьми и попросил ее спуститься на ресепшен, добавив что речь идет о ее муже. Она торопливо оделась, почистила зубы и поспешила вниз, еще не чуя беды, а лишь желая узнать, куда подевался не ночевавший в номере Вадим, который к тому же не отвечал на ее звонки.

Гид сообщил, зачем он позвал ее, сразу после того, как поздоровался.

— Ваш муж умер, — сказал он. — Вам надо пойти сейчас в кабинет врача и подтвердить, что это он.

— Значит, вы не уверены, что это он?

— Уверены. Это нужно для полиции, — вздохнул гид и кивнул в сторону медицинского кабинета, мимо которого она быстро прошла всего минуту назад.