Сэм Сэвидж - КРИК ЗЕЛЁНОГО ЛЕНИВЦА Страница 28

Искренне твой

Энди.

В скорейшей перспективе процветающий район! 2369 Утах. пр-зд, 1100 кв. м. Одноэтажн. Выгодн. прекрасн. нежил, помещ. Годн. для магазина или кафе. Маленьк. окна, стальн. двери. Надежн. Возможна аренда на долгий срок.

Глубокоуважаемый мистер Мейлер!

Вы меня, наверно, не знаете, и тем лучше, поскольку я могу спокойно вам представиться, не продираясь сквозь чащу недоразумений и предрассудков, как дело обстояло бы здесь, где я так хорошо известен и практически являюсь невидимкой. Я издатель и главный редактор литературного журнала "Мыло", о котором вы, наверно, тоже слыхом не слыхивали. Вкладываю наш самый свежий номер. В данный момент мы разрабатываем многолетний проект расширения и реконструкции, который, как мы надеемся, нас превратит в главный литературный рупор этих мест, если не всей страны. В связи с этим проектом мы устраиваем в мае или июне нынешнего года Первый Ежегодный Мыльный фестиваль литературы и искусства. Не стану утомлять вас подробностями намечаемого мероприятия, скажу только, что оно будет продолжаться в течение семи дней и включит множество разных ответвлений. Ему будут предшествовать красочные брошюры. Скоро одна из них пренепременно будет и у вас в почтовом ящике, не пропустите. Конечно, вы, наверно, подумаете: а я-то тут при чем? И вполне естественно, что вы так думаете, и даже напрямую бы спросили, разговаривай мы с вами, например, с глазу на глаз, или будь вы такого рода человек, который отвечает на письма, как я, а не только на вопросы телевидения. Нет, я вовсе не считаю, что строить карьеру — дело зазорное, даже если мотаешься для этого по всей стране как соленый заяц. Хорошо еще, у нас воздушное сообщение есть. Я и сам, в свою очередь, не чужд построению карьеры, хоть у меня она некрупная, и потому следить за нею легче, с одной стороны, но, с другой стороны, трудней, потому что трудно обратить на себя внимание, если ты не тот, на кого уже обратили внимание, как в вашем случае, хотя, конечно, у вас гораздо больше разных-всяких, за кем нужен глаз да глаз, и с этой стороны ваша работа трудней, кто спорит. Я понятно объясняю? Суть, к которой я, сам вижу, слишком растянуто клоню, заключается в том, что вы удостоены премии "Мыла" "Краса и Гордость". В смысле физическом — это обрáмленная фотография Мэрилин Монро в пенной ванне[25]. Размер — примерно с поднос для завтрака. К раме снизу прилажены две съемные резиновые ножки, так что вы сможете ее ставить на камин, если пожелаете, если именно там решите ее держать, притом без риска, что она повалится, или вы можете эти ножки снять и повесить поднос на стену. В смысле же духовном это — и в будущем особенно, когда множество других, подобно вам, ее получат — выдающаяся честь.

Награда будет выдана, или пожалована, в конце банкета (исключительно по пригласительным билетам) в историческом Гранд-отеле. Я произнесу речь, далее вы произнесете речь. Далее мы все проследуем в танцевальный зал

Вам предлагается, на выбор, занять номер в этом отеле на все время с самого начала и до самого конца вашего визита (а мы очень надеемся, что он продлится не менее двух дней) за наш счет или — лучше — остановиться в качестве почетного гостя у меня в доме. Мы, конечно, будем рады и вашей супруге, если у вас есть супруга. Лично у меня супруги нет. У меня есть уборщица, верней была, до недавнего времени была, так что вы, пожалуйста, не беспокойтесь, что вам придется ютиться в грязной холостяцкой берлоге. Дом очень большой и расположен на приятной тенистой улице среди вековых вязов. Я планировал перебраться в жилье поменьше и с этой целью все упаковал по коробкам, кроме нескольких предметов, в которых нуждаюсь для личного употребления, — одна тарелка, одна чашка и так далее — и, конечно, мебели. Но если вы к нам соберетесь, на что я искренне надеюсь, я готов пересмотреть свои планы. Будьте уверены, ко времени вашего приезда все будет снова расставлено в должном порядке по своим местам. Правда, я никак не в состоянии вернуть обратно все те поистине прекрасные вазы и картины, которые моя бывшая жена уволокла с собой, когда уехала, и главное, ей даже негде их держать и ставить, ни стен никаких не хватит, ни каминов, и так далее. Приходится их сдавать на хранение, что создает совсем уж лишние расходы. Она, кстати, не очень далеко от вас живет, так что, если захотите разузнать обо мне поподробней, вы можете ее проведать. Я, со своей стороны, готов отвечать на любые вопросы, если они того стоят.

Мистер Мейлер, я хочу быть с вами откровенным, как хочу, чтобы и вы были откровенны в своем ответе, если таковой последует, на что я искренне надеюсь. Это же элементарная вежливость. Может, у вас есть секретарь или секретарша, и, значит, он (или она) ответит или не ответит. Может, только она (или он) это и прочтет. Может, только она и читает эти строки. В таком случае я разговариваю не с вами, а с кем-то, кого знаю даже еще хуже, чем вас, поскольку она (?) не написала никаких книг, которые я читал, не то с чего бы ей (?) идти в секретарши, пусть и к знаменитому писателю. Вот вам, пожалуйста. С письмами вечно такая история. По телефону я просто спросил бы: "Это ты, Норман?" Конечно, не имея ни малейшего понятия о вашем голосе, я бы опять-таки мог попасть впросак. Тут сам черт ногу сломит.

Я провентилировал пока еще не все детали. В уме толкутся даты, числа, расписания, программы, голова трещит, как будто внутри болтают тысячи мышей. О самом фестивале скажу только, что он будет грандиозный. "Насколько грандиозный?" — вы спросите, и как же не спросить. Позвольте мне вместо ответа подкинуть легкий намек: у нас будут слоны.

Я с нетерпением жду вашего приезда. Предчувствую, что мы поладим. Погода, может быть, будет прекрасная, и мы уютно посидим в саду. Когда здесь еще была моя жена, у нас были цветы. А после того как она смылась, у меня времени нет ими заниматься. Я на них наехал газонокосилкой, и теперь там ничего не осталось, только травы немножко. Вид скорее аскетический, но вам, надеюсь, понравится. С соседями я не якшаюсь, так что можете не беспокоиться, вас не станут осаждать орды охотников за автографами. Был я тут в хороших отношениях с одной дамой-инвалидом напротив через улицу, но она, кажется, переехала. Еще есть одна женщина с паяльной лампой, и один уязвленный писатель все жаждет выяснять со мной отношения. Едва ли они к вам будут приставать. Да, я не борец, но я человек широких взглядов.

Если же вам будет не с руки получить эту премию, может, вы знаете кого-нибудь, кто смог бы.

Искренне ваш

Эндрю Уиттакер.

Милый Рори,

Потрясающие стихи. Лучше ты пока ничего не написал, особенно вот это изумительно, две первые строки с такой глубокой рифмой: "О, счас в лифте / Осчастливьте!" Прелесть. А у тебя бывает так, что из дому не можешь выйти? Что-то подобное я угадываю в этих твоих стихах. Они меня задели за живое, я сам все больше, знаешь, такое чувствую, ну вот не хочется из дому выходить, и всё, хочется послать к чертям всю эту кашу, и тогда я думаю: слава богу, хоть занавески есть.

Всего тебе самого лучшего.

Энди.

Главному редактору.

На прошлой неделе вы любезно поместили мое письмо, в котором я пыталась передать вашим читателям свое собственное представление об "истинном" Эндрю Уиттакере — не о противоречивом, сложном авторе, нет, о моем соседе напротив через улицу. Вот уж не думала не гадала я, что мне так скоро снова придется взяться за перо. Но, не успела я отправить вам свое письмо, на следующий же день вдруг вы помещаете этот репортаж Мелиссы Зальцман о пикнике Лиги в поддержку искусств. Больно было мне читать о срыве Энди на глазах у всех этих людей, и очень они, по-моему, дурно поступили, не предоставив ему слова. Хоть я ни на минуту не сомневаюсь в достоверности описаний мисс Зальцман и верю, что кое-кто, возможно, кое-где порой кое-что кидал, никак я не могу вообразить, чтоб среди таких нарушителей порядка был наш Энди. Я просто не могу себе представить, чтоб наш тихий вегетарианец "схватил блюдо с мясной нарезкой". Более того, если говорить об отношении к женскому полу, он учтивейший из мужчин. И просто уму непостижимо, чтоб он мог умышленно оставить два больших шоколадных отпечатка своих ладоней спереди на блузке Юнис Бейкер, как утверждает ваша журналистка. Тем не менее была, кажется, вызвана полиция, и бедного Энди увели в слезах.

Ваш репортаж никак не вяжется с тем Энди, какого знаю я. Этот Энди — тихий, достойный, скромный человек. Те взрывы эмоций, которые живописует ваша журналистка, — выкрики, рукоприкладство, швыряние еды и слезы, — просто за рамками его характера. Он в старом смысле слова английский джентльмен до мозга костей, вплоть до произношения. Да, я знаю, некоторым бывает неудобно, когда он к ним обращается с таким своим произношением, ибо, подозревая шутку, но не будучи вполне уверены в своей догадке, они себе не могут позволить расхохотаться. Но даже если, как они не исключают, он намеренно отвратен, все же до метания кусков мяса тут еще очень далеко,