Виктория Хислоп - Восход Страница 29

– Гюнайдим, – ответил он.

Хусейн сел на песок и уставился на море. Совсем рядом, внутри окруженного стенами города, тысячи турок-киприотов оказались в ловушке. Он гадал, там Али или отправился куда-то дальше. Все вокруг выглядело таким мирным, наверное даже более спокойным, чем всегда, без машин и людей. Хусейн лег на спину, чтобы смотреть на небо, и закрыл глаза. Тихий шум прибоя убаюкивал, и он задремал.

Его короткий сон прервал нарастающий рокот. Хусейн открыл глаза и увидел над головой громадную тень. Самолет летел так низко, что можно было рассмотреть пилота. Опознавательные знаки говорили, что это турецкий истребитель. Хусейн вскочил. Через мгновение послышался треск и грохот. Не веря своим глазам, он увидел, как у соседнего отеля рухнула стена. Замок из песка и тот не рассыпался бы так быстро.

Соглашение о прекращении огня было нарушено всего несколько часов спустя после его подписания. Турки возобновили авианалеты. Теперь их целью стала Фамагуста.

Саввас сидел в офисе на стройплощадке, подсчитывая убытки: когда бомба снесла десятиэтажный отель по соседству, строительные работы пришлось остановить. Здание стояло ближе к «Новому Парадиз-бич», чем к «Восходу», и, когда рухнуло, грохот был в тысячу раз страшнее, чем самый мощный гром, который Саввасу доводилось слышать. Выскочив из бытовки, он увидел, что здание объято огнем с первого этажа до крыши. Почти все стекла выбило взрывом.

Люди выбежали из домов, кафе и магазинов. Как и Саввас, они не верили своим глазам. Этого просто не могло быть.

Турецкий самолет скрылся из виду, но опасность не миновала. Через несколько минут люди стали приходить в себя. Вскоре, возможно, самолеты вернутся. Прямое попадание могло их воодушевить.

Саввасу нужно было попасть в «Восход». Он закрыл офис и пошел пешком по пляжу. Турки вряд ли станут бомбить море, поэтому этот маршрут был самым безопасным.

Обычно в это время в холле было много народа. За стойкой стояли четыре сотрудника, носильщики в униформе ждали наготове, чтобы подхватить багаж, а у дверей караулил швейцар. Несколько горничных вытирали пыль с гигантских растений в кадках. Бурлил постоянный поток входящих и выходящих людей. Бар на террасе справа от главного входа был набит до отказа. Элегантные полосатые тенты защищали клиентов от солнца.

Сегодня в огромном холле был всего один человек. Костас Франгос стоял за стойкой и листал толстую книгу, в которую записывали имена постояльцев. Он поднял глаза на Савваса.

– Думаю, отель пуст, – сказал он. – Насколько мне известно, уехали все.

– Все счета оплачены?

– Не все.

– Как это?!

– Люди думали только о том, как поскорее выбраться отсюда.

– Вы что, не выдали им счета?

– Кириос Папакоста, здесь царил хаос! Я подготовил все счета, но гости стремились уехать как можно скорее.

– Но они ведь выписались, так?

Ожидая ответа, Саввас скрестил руки на груди, всем видом выражая недовольство.

– Некоторые просто побросали ключи на стойку и уехали. Одна горничная сказала мне, что почти во всех номерах оставлены вещи. Уверен, люди вернутся за ними и заплатят то, что задолжали.

Франгос захлопнул книгу, повесил ключи от двух номеров на крючки позади себя, поднял откидную крышку и вышел в холл.

Появился Маркос. Он выглядел спокойным. В течение нескольких часов он помогал организовать отъезд гостей.

– Все уехали… – Саввас был растерян.

– Не совсем, – возразил Маркос. – Фрау Брухмайер все еще здесь. Я устроил ее в ночном клубе. Это цокольный этаж, и там она будет в безопасности.

– Она не собирается уезжать?

– Нет, не собирается.

– Это здание строилось на века, – гордо заявил Саввас. – Турецкой бомбой его не разрушить.

– Надеюсь, вы правы…

– А где моя жена? – спохватился Папакоста. – Вы ее не видели?

– Нет, сегодня не видел, – ответил Маркос.

Это была правда.

Папакоста собрался уходить.

– Сможете сохранить основных служащих? – обратился он к управляющему отелем. – Думаю, можно предположить, все это продлится недолго, и я не хочу оказаться без персонала, когда придет время снова открываться.

– Да, но многие ушли сражаться…

Прежде чем Франгос закончил фразу, Саввас развернулся и вышел из отеля.

В свой офис на стройплощадке он вернулся так же по пляжу. Телефоны опять не работали, поэтому он поехал домой, чтобы сообщить жене, что происходит.

Афродити слушала радио. Передавали известие о прекращении огня. Из-за гудевшего в квартире кондиционера она ничего не знала о последних событиях.

В руке она держала жемчужину. Она гладила ее и катала на ладони, любуясь ее неброской красотой. Время от времени Афродити выглядывала в окно, и ей казалось, что здания на улице дрожат в раскаленном воздухе. Полуденный зной плавил асфальт и вывески магазинов, и большинство людей скрывались от него в домах.

Проходя мимо зеркала, она взглянула на свое отражение. Все утро она ленилась, и прическа выглядела не совсем опрятно, но глаза были подведены.

Афродити полностью погрузилась в свои мысли и не слышала рева низко пролетающих над зданием самолетов. Не услышала она и как открылась и хлопнула входная дверь, и даже как ее громко позвал мужской голос.

Только заметив в зеркале туалетного столика какое-то движение, она обернулась. Сжала в ладони жемчужину.

– Афродити!

– Что случилось, Саввас?

– Ты что, оглохла? – В голосе мужа слышалось раздражение. – Ничего не знаешь о взрыве?

– Нет! Где?! Что случилось?!

– Турецкие самолеты бомбят Фамагусту! – (Афродити ошеломленно смотрела на мужа.) – Нужно ехать в «Восход». Даже если бомба попадет в цель, в подвале мы будем в безопасности.

Афродити украдкой спрятала жемчужину в ящик туалетного столика, потом схватила сумочку и поспешила за мужем.

Улицы были пустынны, и они добрались до отеля за несколько минут. Выйдя из машины, они услышали несколько оглушительных взрывов. На этот раз бомбили отель, который Национальная гвардия использовала как плацдарм для нападения на Старый город, по-прежнему удерживаемый турками-киприотами.

– Спускайся вниз! – скомандовал Саввас.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как Афродити была в «Клер де Лун» в последний раз. Для нее имело значение только одно: там ли Маркос? Она спустилась по полутемной лестнице и открыла дверь. При ярком свете обстановка выглядела кричащей, а пурпурный бархат – скорее неряшливым, чем гламурным.

На банкетке у сцены в одиночестве сидела фрау Брухмайер. Она подняла голову и улыбнулась.

– Фрау Брухмайер! Какой приятный сюрприз! – воскликнула Афродити.

В этот миг из другой двери вышел Маркос.

– Дамы! – галантно воскликнул он. – Мои любимые дамы! И достались мне одному!

Афродити села. Сердце учащенно билось. Ей было и больно и приятно.

– Маркос… – От одного его имени у нее пробежала дрожь по позвоночнику.

– Итак, что вы желаете выпить? Напитки за счет заведения.

Учитывая то, что творилось снаружи, его легкомысленный тон был неуместен, но обе женщины были ему несказанно рады. Что они могли сделать? Повлиять на происходящее они никак не могли.

Чокнувшись, все трое выпили виски.

– Стин ийя су![28] – произнес Маркос, глядя Афродити в глаза. Потом повернулся к фрау Брухмайер и повторил: – Стин ийя су!

– У меня в сумке кое-что есть, – ответила та. – Если придется сидеть здесь долго, это нам пригодится.

Она достала колоду карт, и, когда Маркос ушел, женщины начали играть. В комнате без окон было трудно сказать, сколько времени прошло. Может, солнце село и снова взошло?

Приходил Маркос и приносил тарелки с едой из кухни. Один шеф-повар остался на дежурстве. Таковы были условия контракта, который не предусматривал атаки с воздуха. Холодильники все еще были забиты свежими продуктами, которыми можно было бы накормить тысячу людей.

В ночном клубе был музыкальный центр, и Маркос ставил им пластинки. Несколько последующих дней они часами слушали джаз и блюзы в исполнении Эллы Фицджеральд, Билли Холлидея и Рея Чарльза, которых чтили в «Клер де Лун». Для фрау Брухмайер Маркос поставил всего Фрэнка Синатру.

– Если бы и вышла за кого замуж… – сказала она с горящими глазами, – то только за этого глупоглазого.

Афродити рассмеялась.

– Голубоглазого, – поправила она.

Она говорила по-английски безупречно. Виски помогало им оставаться в хорошем настроении. Шли часы, дни сменяли друг друга, и женщины чувствовали, как теряют связь с внешним миром. Они могли в любую минуту покинуть свою бархатную темницу, но не было места безопаснее, чем это, да им и не хотелось никуда уходить.

Маркос приходил и уходил, обычно захватывая сверток из сейфа. Он заглядывал между дежурствами домой и проводил несколько часов с родителями. Пригороды оставались относительно безопасными.