Надежда Майская - Разбитая ваза Страница 29

Катерина слегка покраснела при воспоминании о своем конфузе.

Агапов не обеднел, ничего страшного, пора об этом забыть. Да и о нем тоже. Он позвонил всего лишь раз из этой своей Англии, говорил очень сдержанно, словно злился. У Катерины настроение после звонка испортилось, она ходила подавленная не один день. Как будто была в чем-то виновата. Наверно Агапов-старший на сына надавил и тот вынужден был позвонить.

Она почему-то считала, что останется другом Стаса, с Семеном же они дружат. Наверно Агапов чувствует себя обязанным ей, но это совершенная глупость! Так сложились обстоятельства.

Катерина подремала над книгой, посмотрела новости, на удивление сегодня не передали ничего такого, чтобы взбодрить население. Хотелось лечь и уснуть, но надо было дождаться визита Марии Егоровны, иначе старушка всю ночь спать не будет. Позвонить, чтобы не приходила? Неудобно, обидится.

Катерина сквозь дрему посмотрела какой-то фильм с Эриком Робертсом, тот, как всегда, играл отвратительного злодея, фильм был скучным. Полный набор красоток и подлецов, и один хороший герой, который вначале конечно же он не ведал, что творил, потом вдруг все понял и всех переиграл, а злодея убил и ему ничего за это не было. Конец.

Что это Мария Егоровна задержалась? Фильмы она не смотрит. Может, уснула?

Катерина с неохотой сняла халат, залезла под одеяло и выключила ночник. По закону подлости, как только она начнет засыпать, раздастся звонок в дверь. Старики спят мало, подремлет в кресле, вспомнит, что обещала прийти и придет.

Город встретил Стаса метелью и двумя молодыми парнями, которые были его личной охраной. Когда отец говорил об этом, все представлялось как-то абстрактно, как в кино, но они стояли в зале ожидания, подошли, представились. Коля предложил пойти к машине, Сергей остался получать багаж. Машина была Стаса, но сесть ему пришлось на пассажирское место, за руль сел Коля.

Стаса вначале забавляло, с каким серьезным видом все происходило, но когда он оказался пассажиром в собственном автомобиле, начало раздражать. Мало того, в квартиру первым вошел Сергей, проверил, нет ли кого, и только после впустили Стаса. Это уже не раздражало, а бесило.

— Где вы намерены находиться ночью?

— Будем дежурить в машине.

— Понятно.

— Дверь никому не открывайте, прежде звоните мне на мобильный, вот номер. Мы у подъезда, проверим, тогда впустите.

— Кто ко мне попрется среди ночи? Отдыхайте.

Агапов закрыл дверь и выругался. Завтра с утра он позвонит Семену, пусть немедленно убирает ребят, не нужна ему охрана. Купит себе собаку, как и отец, какого-нибудь чихуахуа. Стасу почему-то нравилось это слово и будет этот чихуахуа охранять его. И тапочки приносить, как папин пес. Вот и все, проблемы решаться, а то, туалет, извиняюсь, в простоте не посетишь.

Этак, они от меня всех девушек отпугнут. С девушками Агапову встретиться хотелось. Он ощущал себя немножко евнухом. После ранения и реабилитации прошло много времени, а он так и не проверил, не случилось ли чего. Не дай Бог. Сколько лекарств кололи, не сосчитать, вдруг что-то нарушили.

Его суета сделала квартиру обжитой. Там свитер бросил, здесь сумки распаковал, запах квартиры изменился, чопорный и высокомерный вид вдруг смялся, уступил хозяину и стал выглядеть хорошо продуманным интерьером. Телевизор Стас включил, но звук убавил, теперь там что-то пело.

Стасу захотелось немедленно позвонить кому-нибудь, сообщить, что он здесь, он полон сил, он вернулся, но было начало второго и вряд ли кто-то порадуется звонку. Особенно хотелось услышать веселый Катькин голосок. Она умела поднимать ему настроение. Нет, решил Стас, звонить ей я не стану, завтра суббота, выходной. Заявлюсь к ней, тем более ни разу у нее не был, посмотрю, как живет боевая подруга.

Утром, ни свет, ни заря, явилась Мария Егоровна. Катерина впустила ее, кинулась заправлять постель, словно ее застали за чем-то непотребным, на кухне поставила чайник, извинилась и побежала в ванну.

Горло болело, но днем можно походить в шарфе, без компресса. Катерина раскрыла рот, пытаясь рассмотреть, что там творится. Так и есть, все выглядит алым с белым налетом. Фу, мерзость, какая, ангина эта. Говорить больно, хотя Мария Егоровна сама поговорит, свободные уши нашла. Что это ты раздражена так, милая?

«Кто на свете всех милее, всех прекрасней и белее?»

Я, Катерина Лобанова, девушка двадцати восьми лет. В связи, порочащей меня, не участвовала, в сожительстве не состояла, к замужеству не привлекалась. Старая деваха, оттого и злюсь. У молоденьких конкуренция, а что уж о нас говорить.

Катерина яростно чистила зубы, стирая камни, если они есть, в порошок. Даже десна закровоточила. Спасибо выстрелам, мама больше не спрашивает, вышла ли я замуж.

Сквозь шум воды Катерина услышала звонок в дверь. Права, мама, «баба с утра на порог, весь день отбоя от гостей не будет». Валерка притащился, ну что за манера, без звонка ломиться? Сама приучила. Катерина провела щеткой по волосам, они все еще были короткими, не причесалась, а пыль стряхнула. Придется выходить, не век же сидеть здесь. Мария Егоровна что-то щебетала, мужское общество явно ей на пользу.

Катерине стало смешно, старушке восемьдесят с лишним, зашел сосед, она о нем представления не имеет, но особь мужская и женская натура немедленно берет свое. Без вульгарного кокетства, скорее из уважения к себе, дама немедленно начинает искать свое отражение, пусть даже в глазах собеседника, в порядке ли она.

Вот и я срочно решила подкраситься, чуть туши на глаза, притушить лихорадочный блеск, все-таки температура полезла, слегка помады, чтоб губы не отдавали синевой, а румянец на щеках естественный. Свитер, джинсы, сверху гольфы-носки. Можно выходить.

Клуб «любителей утреннего чая у соседей» придется быстренько закрывать, долго я с ними не просижу.

— Привет, — Валерка, как, почти джентльмен, поднялся, чмокнул Катерину в щечку, от чего Мария Егоровна умилилась, а Катерина ткнула его кулачком в бок. — Пришел спросить тебя о планах на сегодня, но раз ты больна, все отменяю, буду тебе служить.

— Послужи, родной, Мария Егоровна, составьте список, что вам надо, я тоже напишу. Грех не использовать дармовую силу.

— Только не дальше соседнего гастронома, — запаниковал Валерка.

— Не дальше, конечно, — согласилась Катерина.

Катерина вручила Валерке список, деньги и ключи, у нее не было сил бегать и открывать дверь. Мария Егоровна тактично ушла, а Катерина легла, укрывшись халатом.

Стас вошел в подъезд, в котором бывал так часто, навещая Люську. Почему он никогда не встречал Катьку? Случайно, в лифте, например? Следом заскочил какой-то мужик, он с интересом посмотрел на Стаса.

Агапов высокомерно объявил:

— Мне шестой.

— Мне тоже, — радостно сообщил попутчик, — нажми сам, руки заняты. С утра в магазин снарядили. Не могут женщины, чтоб не припахать мужика.

Стас промолчал, у него не было женщин, которые отправляли бы его в магазин.

По виду попутчика не скажешь, что он обременен заботами и от того несчастен.

Они вышли на площадку, Стас чуть приотстал, соображая, что Катькина квартира, как и у Люськи, однокомнатная, следовательно, именно та, которую открывает своим ключом, обмеренный заботами мужик.

Валерка, значит. Тот самый, что делал телевизор тише, и совсем он не придумал тогда себе, не послышалось ему.

— Солнце мое, это я, — прокричал Валерка.

Нет, интересно, а что ты хотел? Катька будет ждать тебя всю жизнь?

И все равно Стас чувствовал себя преданным, брошенным на лестничной площадке предметом, в котором уже не нуждались. Не будет больше вечерних звонков, его вранья, чтобы потешиться Катькиной наивностью и неизвестно, как воспримет Валерка его подарок. Стас бы не позволил своей…

Кому? Жене? Любовнице? Как серьезно у них?

Ладно, чего уж там, как бы серьезно ни было, пережитое вместе не вычеркнешь, от отца также надо передать подарок.

Стас решительно позвонил. Открыл ненавистный Валерка.

— Так ты к Катюшке? Заходи, что на площадке маялся?

— Кто там, Валера?

— Гость к тебе, ты не вставай, он сам пройдет.

Господи, зачем я приперся в такую рань, она еще из постели не вылезала! Хорош бы я был с цветами, спасибо, не встретились ларьки по пути.

— Проходи, я пока на кухне, чаек организую.

Чаек, твою мать…

— Стас? Это ты? А мы, то есть я… Я не знала, что ты вернулся.

Голос у Катьки отчего-то стал хриплым. И она покраснела. Не разучилась, значит.

— Не переживай, — стараясь сдержать ледяные нотки, ответил Агапов, — надо было позвонить, но я забыл твой номер, решил заехать на минутку. От папы привет тебе и подарки, вот здесь. Не надо, не вставай, я уже ухожу. Ты как? Рана не беспокоит?

— Тише, — вдруг шикнула на него Катька и покраснела, — не беспокоит, — шепотом продолжала она, — а ты, тебя? Как отец?