Артем Белоглазов - Сборник "Русская фантастика 2010" Страница 29

Никогда раньше он ничего подобного не испытывал.

Некоторое время они переписываются. Текстовый формат, разумеется, неудобен, но таковы существующие традиции. Сначала предварительная информация, потом – визуал. Она сообщает, что ее зовут Зенна. Это рабочий логин, который поддерживается основными корпоративными коммуникациями. Проще всего контактировать через него. Он, в свою очередь, сообщает, что его зовут Гликк. Это тоже рабочий логин, который поддерживается их корпоративным доменом. Через него связь будет гарантировано устойчивой. Она также сообщает ему, что работает в фирме «Пелл-арт», специализация – офисные ландшафты, развертываемые по любым осям, стаж у нее уже почти пять лет, ей осталось всего два года до квалификации по уровню «С». Она, конечно, не уточняет, что в действительности «офисные ландшафты» представляют собой последовательность изолированных виртуальных миров, замкнутых сетью так, чтобы получилась самодостаточная онтологическая цепочка. Существует корпоративная этика: на любую рабочую информацию наложен запрет. Он, в свою очередь, извещает, что работает в фармакологическом подразделении «Ай-Пи-Би», что его специализация связана с некоторыми автокаталическими реакциями, стаж у него составляет уже семь с половиной лет, фирма оформила ему уровень «С» еще полгода назад. В действительности «автокаталитические реакции» представляют собой попытку выделить вирус для управляемой трансгенной селекции: давний военный заказ, который финансируется сразу несколькими концернами. Об этом он ей, разумеется, не рассказывает. Он тоже знает, что такое корпоративный запрет. Почта проходит непрерывную сетевую цензуру: ключевые, «показательные» слова автоматически получают нагрузку в виде «флажков».

И, конечно, их переписка не содержит никаких географических сведений. Они их сами не знают – любая привязка к местности категорически запрещена. Гликк может только догадываться по цифровой части логина, что она скорее всего живет где-то в Европе. Что, впрочем, не обязательно: внешний, официальный логин может быть лишь прикрытием внутреннего. У него, во всяком случае, именно так. И потому Зенна тоже не представляет, где дислоцируется его рабочий реал. Может быть, в том же городе, за углом, а может быть, и на другом континенте.

Зато она сообщает, что у нее – корпоративный блок «Витас». Причем она уже сумела надстроить его объемным, по-настоящему меняющимся пейзажем. На пейзажи их фирма предоставляет солидные скидки, и потому блок выглядит так, словно собран из элитных программ. Гликк отвечает, что у него тоже корпоративный блок «Витас». Причем «Витас-бис», то есть с улучшенным модульным потенциалом. Пейзаж, к сожалению, самый стандартный, но присутствует дисконтное расширение, которое он постепенно индивидуализирует. В общем, ему тоже есть что показать.

Это воспринимается как приглашение. Через несколько дней, предварительно согласовав, она посещает его, и они целый вечер проводят друг с другом. Зенне нравится его «Сад камней»: двенадцать метров пространства, обсаженного декоративными пихточками. Чистенькие песчаные тропки, мрачноватые валуны, кажется, с давних пор вросшие в землю. Все сделано очень грамотно. Здесь есть даже крохотный ручеек, падающий на лопаточки мельничного колеса. Пейзаж, правда, действительно подкачал: мутные, как сквозь пыльные стекла, очертания гор, сумеречный рассеянный свет, грубоватые облака, будто приклеенные к небосводу. Все это, впрочем, вполне поправимо. Гликк считает, что уже месяцев через пять сможет оплатить более реалистичный дизайн.

– Будет ветер порывами, – объясняет он Зенне. – А иногда, если захочется, будет накрапывать настоящий дождь…

Они сидят почти вплотную друг к другу. Зенна уже не в яркой туристической аватаре, а в обычной, которая, как он с радостью видит, не слишком от нее отличается. Разве что теперь она не в бархатном платье, пугающем пышными формами, а в домашнем комбинезоне теплого травяного цвета. Этот цвет, кстати, ей очень идет. Даже эмблема фирмы, вшитая чуть ниже плеча, кажется не опознавательным чипом, а продуманным украшением. Им как-то чрезвычайно легко разговаривать. Зенна рассказывает ему, что закончила обычный образовательный интернат, в старшей группе тесты выявили у нее склонность к визуалистике, и уже за три месяца до экзаменов она получила официальное приглашение от «Пелл-арт». Далее, как полагается, специальные корпоративные курсы, и вот уже пятый год она занимается исключительно офисными ландшафтами. Прошла путь от штрихового дизайна до динамического и от заготовок фактуры до сборки настоящих пейзажей. У нее уже даже есть собственный лейбл… Гликк в ответ рассказывает, что тоже закончил обычный образовательный интернат, только тесты выявили него склонность к аналитическому мышлению. Кроме того, в старшей группе он самостоятельно прошел курс биохимии и о том, что его берут в «Ай-Пи-Би», знал по меньшей мере за год. Сейчас у него уже расширенная рабочая специализация, которая включает в себя даже основы менеджмента. Это, если говорить откровенно, очень хорошие перспективы.

Голоса у них звучат в унисон. Зенна иногда вскидывает глаза и смотрит так, будто Гликк возник ниоткуда. Зеленеют молодыми иголками веточки пихт, с поскрипывающего мельничного колеса срываются и падают в тень запруды сверкающие капли воды…

Далее Зенна приглашает его к себе. У нее – домик на берегу океана, который она показывает с нескрываемой гордостью. В отличие от его блока, целых две средних размеров комнаты и еще – веранда, ступеньки которой ведут на пляж, дышащий горячим песком. Стены домика – из костистых переплетений бамбука, справа и слева – пальмы, свешивающие с верхушек перистые крылья листвы, океан вздымает хрупкие волны, окаймленные пеной, с равномерным шипением выталкивает их на пустынный берег.

Все это с отчетливой прорисовкой деталей, с жилочками, с ворсинками, с кварцевым, чуть дрожащим жаром песка. Гликк намеренно зачерпывает полную горсть и ссыпает обратно, развеивая невесомую струйку.

– И что, купаться здесь тоже можно?

Это неосторожный вопрос. Зенна слегка краснеет, будто ее застали врасплох, а затем путано объясняет, что собственно океан в ее реальность пока не включен. Она только-только погасила свой первый корпоративный кредит. Однако уже в ближайшее время, поскольку линия кредитования для нее вновь открылась, она намеревается выкупить всю лагуну вместе с прилегающей акваторией. Тогда, разумеется, можно будет и плавать, и даже ходить на яхте.

– Видишь там остров? Вот, вплоть до него все будет мое…

Они неторопливо гуляют по берегу. Колышутся листья пальм, торопится краб в кавернах розового известняка. До океана кажется – рукой подать, но Гликк знает – можно идти к воде целый день и все равно не дойдешь.

Пейзаж, тем не менее, впечатляет.

Здесь ощущается тот простор, которого не достает у него в горах.

– Здорово!.. – говорит он.

В тени пальм они пытаются целоваться. Но это не то, не то – как будто между ними тоненькая, но очень прочная полимерная пленка. Нет трепета, не бьется, как сумасшедшее, сердце. Их аватары, лишенные эмоциональных программ, не транслируют обертоны. Это просто прикосновение, просто механическое ощущение другого предмета.

Они, конечно, разочарованы.

– Ничего, ничего, – растерянно говорит Гликк. – Немного подожди. Мы все наладим…

Они совершают еще несколько развлекательных туров. Это достаточно дорого, поскольку корпоративный дисконт в частных поездках не действует. Приходится оплачивать их полную стоимость. Однако они на это идут: им хочется быть вместе.

Они подключаются к сказочному карнавалу в Венеции: надев яркие маски, танцуют вместе с толпой на пьяцца Сан-Марко. В Иерусалиме они радуются воскресению Иисуса Христа, а в Лапландии мчатся сквозь снежную ночь на санях, запряженных оленями. И, наконец, на Празднике бабочек в Цзянь Цумине, поднявшись на вершину горы, где расположен храмовый двор, они открывают лакированную шкатулку, внутри которой сидят два мотылька.

Это довольно дешевый тур. Мотыльки поэтому самые незатейливые – один красный, а другой желтый, дремлющие на зеленом шелке.

Кажется, что их никакими усилиями не разбудить.

Однако, когда Зенна, вытянув руку, немного встряхивает шкатулку, мотыльки, радостно затрепетав крыльями, уносятся вверх.

Звенят серебряные колокольчики. Монахи в длинных праздничных одеяниях кружатся, как волчки, мелодично выкрикивая молитвы.

Мотыльки быстро растворяются в синеве.

А они еще долго стоят, обратив лица к небу…

Через несколько дней его вызывает к себе господин Кацугоси. Господин Кацугоси является в фирме старшим администратором. Это очень высокая должность, дающая право на участие в прибылях, и кабинет его, расположенный на восьмом этаже, выглядит соответственно: окно во всю стену, пропускающее естественный свет, гравюры на стенах, деревянный полированный пол, а справа от письменного стола – даже настоящий аквариум, подсвеченный хроматофорными лампами. Пучеглазые рыбы медленно, как во сне, исследуют замшелую пагоду. Развеваются вуали хвостов, посверкивает червонным золотом чешуя. Бог знает, сколько стоят эти живые диковины.